Читать онлайн «Цена ненависти». Страница 22

Сказанное в первую очередь относится к экспертизам, проводящимся вне экспертных учреждений, сотрудники которых обычно проходят специальную подготовку и являются достаточно сведущими в правовых вопросах. В то же время, как справедливо отмечает А. А. Леонтьев, психолингвистические экспертизы обычно проводятся не в экспертных учреждениях, а осуществляются отдельными крупными специалистами «за письменным столом»[144], при этом исследования подобного рода до сих пор считаются нетрадиционными.

Подобное положение дел уже не соответствует ни объективной ситуации, ни запросам практики. Рост экстремистских выступлений и ксенофобии в стране вынудили власти и правоохранительные органы признать наличие острого неблагополучия в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений. Соответственно резко увеличилось и число обращений к ученым с просьбами о проведении анализа и оценки смысловой направленности материалов СМИ и публичных выступлений. В условиях крайнего дефицита специалистов возникла острая потребность в надлежащем научном обеспечении практики, расширении круга специалистов, способных проводить исследования подобного рода, их обучении, координации, обмене опытом.

Представляется, что оптимальным выходом было бы создание в системе Министерства юстиции РФ специализированных подразделений, проводящих психолингвистические экспертизы и научные консультации. При этом могут быть достигнуты следующие цели:

1. Унификация алгоритмов и критериев оценки материалов СМИ и публичных выступлений (как это уже сделано, например, применительно к экспертизе состояния аффекта). При этом свелся бы к минимуму дилетантизм и вкусовщина в оценках и суждениях специалистов, экспертные заключения отвечали бы требованиям научной обоснованности, достоверности и верифицируемости данных.

2. Обучение и лицензирование специалистов, проводящих экспертные исследования. В результате этих мероприятий произойдет отсев некомпетентных и политически ангажированных лиц, снимутся претензии к экспертам в небеспристрастности и субъективности выводов.

В первую очередь, необходимо объяснить, почему автор, не будучи ни исламоведом, ни знатоком истории и деятельности организации Хизб ут–Тахрир, вынужден был написать эту статью.

Систематические и достаточно серьезные преследования, которым подвергается эта организация в России, являются, возможно, самым масштабным применением закона 2002 года «О противодействии экстремистской деятельности».

Хизб ут–Тахрир (которую мы далее для краткости будем именовать просто Хизб, как это делается в ее документах) была включена в список из 15 организаций, признанных террористическими известным решением Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 г.[145] Поскольку террористическая деятельность входит в определение экстремистской деятельности, данное в Законе 2002 года, Хизб, наряду с остальными перечисленными судом организациями, автоматически признается и экстремистской организацией, то есть запрещен в соответствии со ст. 9 Закона. Соответственно, любая деятельность от имени Хизба является продолжением деятельности запрещенной организации, что представляет собой состав преступления по ст. 2822 УК, добавленной в кодекс тем же Законом 2002 года, и влечет санкции обычно, по ч. 1 или 2 этой статьи, до, соответственно, четырех или двух лет лишения свободы.

Более того, в соответствии с законом «О борьбе с терроризмом», активистам Хизба время от времени предъявляют обвинения по ст. 2051 («вовлечение в террористическую деятельность») только по факту вовлечения в Хизб. Эта статья гораздо тяжелее, санкции по ней от четырех до восьми лет лишения свободы[146].

Чаще всего тахрировцев (так обычно именуют членов Хизба) судят именно по этим статьям, а не за какие бы то ни было иные конкретные деяния. Таким образом, суды не рассматривают экстремистскую и террористическую сущность деятельности Хизба по существу, ссылаясь только на решение Верховного суда.

Однако обоснованность этого решения вызывает большие сомнения. В нем фактически нет мотивировочной части. В том, что ее заменяет, во фрагменте, относящемся к Хизбу[147], нет буквально ни слова о какой–либо его противозаконной деятельности на территории России, равно как и об актах терроризма, совершенных членами Хизба или от его имени. И это неудивительно: фактов таких нет или они неизвестны специалистам; одним из основных положений учения Хизба является именно отказ от насилия на современном этапе (подробнее об этом — см. ниже).

Ни известные факты об активности Хизба в России, ни текст судебного решения не соответствуют определению террористической деятельности, данному в действующем законе «О борьбе с терроризмом» 1998 года. Само по себе это не отменяет решения Верховного суда, но снижает доверие законопослушного гражданина к этому решению практически до нуля.

Отсутствие обоснованного судебного решения в сочетании с вполне основательной судебной практикой и с естественными подозрениями, связанными с деятельностью любой исламистской организации, заставляет самостоятельно задуматься: может быть, если не в практических действиях, так в пропаганде Хизба есть что–то неприемлемое для демократического общества; что–то, что мы сами согласились бы назвать экстремистским и на основании чего далее готовы были бы задуматься о том, какие санкции могут и должны быть применены со стороны государства.

Экстремизм в пропаганде может, в принципе, заключаться в возбуждении ненависти и в прямых или косвенных призывах к насилию, включая призывы к мятежу. Защитники Хизба из числа мусульманских деятелей (например, муфтий Нафигулла Аширов) с такими оценками категорически не согласны[148]. Мы же, если хотим составить собственное мнение, не можем доверять критикам Хизба, так как они могут ошибаться, например, путая Хизб с другими исламистскими организациями или просто принимая на веру утверждения Верховного суда в России или президента Каримова в Узбекистане. Но не стоит верить на слово и защитникам Хизба, так как у них могут быть свои резоны заступаться за Хизб: того же муфтия Аширова самого не раз обвиняли в экстремизме и ему гипотетически может быть выгодно защищать «больших экстремистов».

К сожалению, единственным источником для нас являются официальные документы Хизба[149], а практика устной пропаганды остается неизвестной. Но это не так уж важно: в идеологизированной организации идеи, зафиксированные письменно, обычно не сильно расходятся с проговариваемыми устно[150].

Несомненно, что официальные тексты Хизба основаны на специфичной для ислама манере интерпретации священных текстов, и поэтому в полной мере могут быть поняты только при хорошем знании мусульманской традиции. Но те, кому адресованы эти тексты, не обладают таким знанием, так что буквальное понимание смысла текстов Хизба является основным для большинства его реальных и потенциальных адептов. Фактически документы Хизба функционируют не в качестве вероучительных, религиозных текстов, а в качестве текстов политических, которые тоже можно интерпретировать с разной степенью углубления в разные контексты, но в которых в первую очередь принято прочитывать буквальный смысл. Следовательно, и мы можем обратиться к этому буквальному смыслу как к пропагандистскому содержанию текстов.

Очень важно при этом, что обсуждаемые далее тексты Хизба написаны совсем недавно, не позже двадцати лет назад, так что они рассчитаны на образ мышления, информированность и ассоциативный ряд современного человека, в отличие от большинства религиозных текстов, используемых сейчас в пропаганде радикальных идей (например, от книги «Основы единобожия» аль–Ваххаба, написанной в XVIII веке и запрещенной Савеловским судом города Москвы в 2004 году как экстремистская[151]).

Партия Хизб ут–Тахрир (Партия исламского возрождения[152]) — это одно из целого ряда движений за возрождение «чистого ислама», то есть идеализируемого государства времен Мухаммеда и первых, «праведных», халифов (такие движения обозначаются термином «салафийя»). Партия возникла в 1953 году и развивалась с тех пор преимущественно на арабском Ближнем Востоке, где рассчитывала своей проповедью призвать мусульман к воссозданию Халифата; более привычный для региона путь заговоров и подготовки восстания партия отвергла. Нелояльность Хизба нынешним арабским властям повлекла повсеместные и жестокие преследования: ни одного режима, способного терпеть радикальную критику, в регионе не оказалось. Для репрессий против Хизба не требовались доказательства подготовки мятежа и тому подобных преступлений: арабские режимы жестко подавляют всякий намек на оппозиционное исламистское движение, так как именно в таких движениях они видят наибольшую угрозу.