Читать онлайн «Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России». Страница 34

За решеткой каннибал занялся написанием мемуаров, психологическим консультированием следователей (буквально повторяя сюжет фильма «Ганнибал»), а также тяжбами с создателями фильмов и музыкальных хитов, нарушающими его авторские права. Потом он устроил очередную сенсацию, став принципиальным вегетарианцем и организовав в тюрьме секцию «зеленых». При этом тут же оказался на знамени Партии зеленых, то есть в центре политической востребованности4.

Во всем этом, на наш взгляд, существенна не столько сама история чрезвычайного извращения, чрезвычайного отклонения от нормы, а то, как именно в ходе разворачивания данной истории норма все больше и больше смещается. Так факт преступания табу, становясь лакомым сюжетом для организации все новых шоу (и самим преступником, и профессионалами шоу-индустрии), наращивает снежный ком социальной патологии.

«Культурный дериват» истории «роттенбургского каннибала» – четыре (!) полнометражных фильма и множество быстро ставших «культовыми» песен и альбомов как известных андеграундных групп, в том числе упоминавшихся выше «готов», так и столпов коммерческого рока, у одного из которых, культовой группы Rammstein, Майвес отсудил аж пять с половиной миллионов. Что, заметим, дает представление об объеме популярности данной темы, пущенной в шоу-прокат.

Один из «жизненных дериватов» – сходный случай в той же Германии (и в той же возрастной и социальной группе): 41-летний декоратор пригласил к себе для секса и последующего расчленения 33-летнего учителя музыки. Лёгкие этого учителя достались коту…5

В России еще в 90-е годы тема каннибализма стала смаковаться «либерально-демократической» прессой, а в 2007 году оказалась освещена на основном государственном канале телевидения: в прайм-тайм был показан документальный фильм о современных российских людоедах. Фильм явно нарушал все запреты на фактическую пропаганду преступной жестокости. Причем запреты не только нравственные, но и уголовные. Предсказать ответную реакцию в виде случаев каннибализма в определенных сегментах достаточно криминализованного российского общества не составляло труда.

И такие случаи действительно участились. Наиболее чудовищный произошел в 2009 году в Санкт-Петербурге. Два девятнадцатилетних «гота» расчленили и съели свою знакомую – старшеклассницу, поклонницу субкультуры «эмо». Молодые люди не были психически больными. Они объяснили, что убили девочку из «идейных разногласий» и поскольку она сама этого хотела, а съели часть органов, поскольку «проголодались». Данная история имела в обществе аномально короткий и в чем-то игривый резонанс и никак не повлияла на осмысление ситуации в целом.

Еще один вариант наблюдаемого на Западе растабуирования запретов – некрофилия. Здесь нынешняя культура также говорит свое разрешающее слово. Показательный факт: канадский фильм «Поцелованная» (1996 г.) о юной некрофилке, которая не может преодолеть тягу к соитию с трупами, был снят на гранты канадского правительства. Несмотря на протесты религиозных «правых», он получил 8 национальных премий и 2 международные.

Но, пожалуй, наиболее ярким случаем апологетики «культуры смерти» стала деятельность скандально известного во всем мире доктора Гюнтера фон Хагенса, иначе именуемого «Доктор Смерть». Сей «ученый-патологоанатом» консервирует особым способом трупы и создает на их основе инсталляции, составившие галерею под названием «Мир тела». Экспонаты представлены в разных позах, с ободранной кожей, разрезанные на несколько вертикальных частей, либо с акцентировкой отдельных органов. Доктор утверждает, что это искусство, и к тому же – познавательно.

Заметим, доктор по-своему прав. Ведь он всего лишь до конца реализует (и именно буквально) суть постмодернистской философии и суть постмодернистского метода, каковые состоят (а) в терминальном заигрывании с темой смерти и (б) в расчленении любых целостностей (неважно, будь то слово, идея, культура, человеческая личность, вообще форма).

В экспозициях фон Хагенса трупы «живут» полноценной жизнью: играют в шахматы, прыгают с шестом, катаются на лошадях, держат собственную кожу, подобно модному плащу, на руке. Еще недавно основным шокирующим экспонатом было вскрытое тело беременной женщины с ребенком в утробе, теперь же предмет ужаса и восхищения – инсталляция из мужского и женского препарированных тел, имитирующих сексуальный акт. Следует признать, в этом главном экспонате новой экспозиции – «Цикл жизни»6 – постмодернистский танатофильский мессидж доведен действительно до предельной внятности.

Не менее внятна, на наш взгляд, прямая преемственность специфического «искусства» «доктора Смерти». Новаторская идея использовать человеческие трупы с целью дизайна в XX веке уже кое-кого посещала. Перчатки и абажуры из человеческой кожи, инкрустированный череп как украшение на столе и так далее – это уже предлагали нацисты. И тоже экспонировали. Но тех «эстетов», что называется, «не поняли», и «экспонаты» были предъявлены в Нюрнберге как одно из сильнейших доказательств античеловеческой сущности фашизма. Спустя же полвека (с 1995 года) шоу «Миры тела» благополучно, несмотря на регулярные протесты традиционных конфессий, ездит по всему миру, побывало даже в Израиле. С ним ознакомились уже более 30 миллионов человек, в том числе дети. Что показывает, какую огромную дистанцию преодолело «цивилизованное человечество» на пути к «толерантности». А также ставит вопрос: могло ли это произойти естественным путем, без специальных и сосредоточенных усилий по сдвиганию норм, без чьей-то воли к переформатированию человечества? В любом случае, зафиксируем, что нормы уже принципиальным образом сдвинуты.

Еще один образчик некрофилического шоу – так сказать, в режиме «он-лайн» – предлагает в настоящий момент английское телевидение. Новый, активно рекламируемый BBC7 проект 4-го канала будет состоять в длительном показе стадий умирания безнадежно больного человека, его агонии и последующего бальзамирования трупа. Еще раз подчеркнем: в мире Модерна, несмотря на его секулярность, подобное настойчивое стремление перевести смерть в жанр шоу абсолютно невозможно. Смерть для человека Модерна – дело серьезное, хоть по-иному, чем у религиозного человека, но весьма серьезное. И, безусловно, интимное. Творцы же Постмодерна не случайно бьют как раз по наиболее интимным и сущностным (то есть собственно человеческим) сторонам жизни.

Последовательное осуществление постмодернистской декомпозиции «высокого», в целом смыслов, в целом человеческого и, как результат, самое Жизни, дало плоды. Человек современного западного общества уже столкнулся с ситуацией почти тотального обессмысливания жизни, он страдает пониженной чувствительностью к злу, крови и насилию при все нарастающей эксплуатации этих образов современной масс-культурой. Психологи все чаще фиксируют синдром стирания грани между реальностью и вымыслом.

Это и многое другое оказалось отличной почвой для возникновения нового (и тоже активно раскручиваемого шоу-индустрией) феномена, который можно назвать «смерть ради смерти». Возвеличивание смерти как таковой, стремление к ней, как к momento de verdad, «моменту истины», изысканно вводимое режиссерами-эстетами в ткань фильмов, адресованных интеллектуальной аудитории, проводятся проще, но с убойной силой в продукции, рассчитанной на массового молодежного потребителя. Как пример можно привести фильмы «Королевская битва» и «Королевская битва-2», триумфально прокатившиеся в начале 2000-х по мировым экранам.

Оба фильма о подростках и для подростков. Первый снят известным японским режиссером Кинджи Фукасаку, второй – продолжение – снят после его смерти сыном. Сюжет в том, что школьники, вывезенные на некий остров, должны убивать друг друга, дабы не быть убитыми или мгновенно взорванными за ослушание создателями правил некой навязанной им, чудовищной игры. Несмотря на изобилие кровавых сцен, первый фильм в каком-то смысле гуманистичен, поскольку нравственную победу одерживают и спасаются двое подростков, не принявших правил игры.

Между первым и вторым фильмами большая – и весьма показательная – смысловая разница. Пафос «Королевской битвы-2» уже совсем иной. Насилия, крови и зверства в нем в десять раз больше, чем в первом фильме, но главное – в сюжете и замысле нет какой-либо попытки осмысления режиссером происходящего (безумия мира, предложившего «правила выживания») – неважно, с точки ли зрения человека Модерна, либо Традиции. Что, повторим, все-таки было в фильме Кинджи Фукасаку. В фильме Фукасаку-младшего дети (включая совсем-совсем маленьких) охвачены подлинным восторгом убийства и смерти. В том числе собственной смерти. Основная мысль: жизнь коротка и самое сладостное мгновение – это смерть! Умереть ребенком – что может быть прекраснее! Только короткая жизнь дает ощущение остроты! Финальные сцены развертываются в Афганистане, который представлен буквально как «блаженная страна» детей-террористов. Фильм стал культовым у подростков по всему миру.