Читать онлайн «Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина». Страница 9

В этой отгороженности еврейских партий заключается также объяснение той ошибки, в которую часто впадают даже весьма вдумчивые и универсально образованные круги по вопросу о мере прикосновенности еврейства к большевизму. О каждом публичном выступлении Троцкого знает весь читающий мир. Те же речи, которые произносятся лидерами еврейских национальных партий на их собраниях и съездах, редко становятся известными за пределами еврейства.

Невольно вспоминаются слова Герцена по национальному вопросу. «Исключительное чувство национальности никогда до добра не приводит»…[7]

Трудно было обывательской мысли поспевать за быстро сменяющимися событиями, вносившими такую коренную ломку в круг старых понятий и навыков. «Der Wunsch ist der Vater des Gedankens», – говорят немцы. Но есть еще более меткая русская поговорка – «привычка – вторая натура». И желания, стремления и вкусы людские находятся в большой зависимости от комплекса привычек. Прибавьте к этому инстинкт подражания и стадности и – станет вполне понятно, почему средний, особенно городской обыватель не мог так скоро переварить в своем сознании всех перемен и новшеств. Украинский язык был в представлении многих таких обывателей деревенским наречием, на котором говорят мужики. Такое же представление о французском языке имели, между прочим, жители городов Франции, воспитанные на культуре и языке Рима, в дни принадлежности территории нынешней Франции к великой Римской империи. И кто бы мог в те времена поверить или предвидеть, что на развалинах Римского государства и римской культуры возникнут новые государства с новой культурой. Кто мог ожидать от «варваров», населявших тогда британские острова, что они дадут миру Шекспира?

С той поры Лютеция стала Парижем и вообще многое под луной изменилось. И как неубедительно, по-обывательски, звучат все эти разговоры о том, что «Украина не может существовать без Великороссии», что «Великороссия не может существовать без Черного моря»…

Иной вопрос, желательно ли полное отделение Украины от соседних с нею Дона, Белоруссии, Великороссии и т. д., или же, наоборот, взаимные экономические интересы всех частей Восточной Европы потребуют впоследствии образования из них одного экономического целого, на основах таможенного союза или конфедерации.

Вопрос об украинском языке служил излюбленным предметом для всяких обывательских острот. Мне невольно вспоминались насмешки над еврейским разговорным языком… И я отчетливо представлял себе, какую боль и обиду должны были вызывать издевательства над украинским языком среди сознательных украинцев…

А между тем обыватель острил в блаженном неведении своего собственного убожества и добросовестно был уверен в том, что автомобиль – это русское слово, а самопер – самое настоящее украинское. Ему и в голову не приходило, что украинцы могут пользоваться словами «автомобиль», «акушерка» и т. д. по такому же праву, по какому слова эти были введены в русский язык.

Сложному, серьезному, мучительно тяжелому вопросу о языках обыватель придавал фарсовый, комический характер. Это не могло не портить взаимоотношений с теми, для кого украинский язык был дорогим символом. Это породило злобу и негодование среди тех кругов украинской молодежи и украинских горячих голов, которые переживали в то время первый экстаз своего национального возрождения, своего пробуждения от долгого сна, а потому не могли подойти к этому вопросу с необходимым спокойствием и пониманием. В этих явлениях наконец и были заложены причины тех печальных эксцессов, которые были допущены впоследствии в отношении русского языка, перекрашивания вывесок и т. д.

Обывательская бестактность горожан не щадила и ушей прислуги, которая в большей своей части являлась выходцами из деревни. Конечно, все такого рода насмешки над родным языком не могли породить добрых чувств у прислуги к своим господам… Деревенская Галка так же страдала от таких разговоров, как и местечковый извозчик Янкель, когда он со своих козел слышал, как за его спиною седоки издевались над еврейскими нравами, языком и т. д.

Те, кто причислял себя к образованным классам населения, неизменно твердили стереотипную фразу о том, что они признают Шевченко и его малороссийский язык, но отвергают, как чуждое и непонятное, галицийское наречие, «на котором теперь пишут в газетах».

Немного позже, когда я ближе ознакомился с украинским языком, мне пришлось убедиться в прямо противоположном.

Язык Шевченко оказался для меня куда более трудным для понимания, нежели тот язык, на котором писались и киевские, и львовские украинские газеты и на котором говорили как в приднепровской, так и галицкой украинской деревне.

Вообще, язык и культура распространяются и развиваются путем весьма сложного процесса, не поддающегося так легко учету и регулированию. Это развитие вовсе не обусловлено размерами государства или его военной мощью. Гете и Шиллер писали до образования единой Германской империи. Самая дальнобойная пушка «Берта», самый мощный танк несут с собою не культуру, а смерть и разрушение.

Российский Правительствующий Сенат был фактически упразднен большевиками. Вообще, с объявлением Украины отдельным государственным организмом надлежало создать высший кассационный суд.

Центральная рада должна была избрать членов этого высшего судебного учреждения. В числе кандидатов, намеченных в первую же очередь, оказались как раз те члены Киевского окружного суда и Киевской судебной палаты, которые были известны своей стойкостью и либерализмом в эпоху Щегловитова. Трое из них – Ачкасов, Радченко и Бутовский – имели гражданское мужество подать, в связи с делом Бейлиса, особые мнения с протестом против постановления об исключении меня из сословия. При Щегловитове это было равносильно подведению себя под опалу и концу служебной карьеры, в смысле движения по службе. Все они были избраны Центральной радой огромным большинством голосов. Одновременно были избраны известные украинские деятели из состава одесского судебного района, Шелухин и Шиянов, московский присяжный поверенный Хвостов и Хруцкий. Следующие кандидатуры должны были быть представлены этим первоначальным ядром, официальная же инициатива предложения кандидатов была возложена на политические партии, представленные в Центральной раде.

Моя кандидатура в члены Генерального суда была предложена в Раде от комитета Всероссийской трудовой народно-социалистической партии, членом которой я тогда еще состоял, и встретила поддержку всех украинских партий. Выборы состоялись 2 апреля, причем закрытой баллотировкой оказались избранными профессор Богдан Кистяковский, Н. П. Василенко, П. В. Яценко и я.

Количество полученных мною голосов свидетельствовало о полном отсутствии антисемитизма среди членов Центральной рады, а имена и прошлое остальных кандидатов, избранных вместе со мною в Генеральный суд, сулили возможность насаждения на Украине начал истинного правосудия. Затем Центральная рада выдвинула кандидатуру известного цивилиста, бывшего члена Киевской судебной палаты и товарища обер-прокурора Сената Грейфентурна, мужественного и стойкого судебного деятеля, также подавшего особое мнение по поводу моего дисциплинарного дела, в связи с делом Бейлиса. Назначение Грейфентурна состоялось уже при гетмане Скоропадском, по получении от него из Петербурга согласия. Грейфентурн приехал в Киев тяжко больной и вскоре скончался.

Привожу историю этих выборов, так как она мало известна или забыта широкой публикой, а между тем является весьма характерной и показательной.

Председателем Генерального суда мы избрали Н. И. Радченко.

Меня зачислили, как криминалиста, в уголовный кассационный департамент. В мае уже открылись судебные заседания всех трех департаментов (административного, гражданского и уголовного), причем они происходили временно, до приискания отдельного помещения, в том здании Киевской судебной палаты, в котором мне пришлось в свое время столь часто выступать в качестве поверенного, а впоследствии столько пережить…

Из всех перечисленных членов Генерального суда этого сокращенного первого состава один только я не знал тогда украинского языка. И когда мне еще раньше предложили подать заявление о согласии баллотироваться (такова была обязательная форма), я был вначале весьма смущен этим обстоятельством и предупредил о моем незнании украинского языка. На это последовал ответ, что я могу в течение первых шести месяцев или даже года делать доклады и писать решения на русском языке, а за такой срок можно будет в достаточной мере изучить украинский язык.