Читать онлайн «Основы теории политических партий». Страница 25

Однако, появившись в таком качестве, они начинают развиваться согласно логике преодоления местнических интересов, то есть совершенно противоположной по отношению к логике территориального представительства. Первые политические клубы фактически позволяют своим членам «оторваться от почвы», приучая их мыслить и действовать как всеобщие представители. Подобная универсализация представительства выступает, в свою очередь, главным условием возникновения революционной протобюрократии. Последняя на первых порах является в буквальном смысле партийно-государственной (то есть не партийной и не государственной в чистом виде).

Но освободившись от местнического понимания своего предназначения, члены политических клубов не просто освободились от провинциализма. Они преодолели феодальное понимание представительской деятельности, целиком укладывающееся в идеологию местничества. Это стало определяющим моментом в образовании современного гражданского общества, которое возникло как арена столкновения интересов всеобщих представителей, действующих как уполномоченные лица всего народа.

Дальнейшее развитие партийных систем связано с другим следствием избавления от местничества. Оно оборачивается сплочением на идеологической основе. В результате политические клубы преобразуются в своего рода цеховые корпорации по производству идеологий.

Трансформировавшись в корпорации по производству идеологических категорий (и, не в меньшей степени, общественного мнения), партии фактически уже приобрели почти современную форму. Активное идеологическое производство составляет очень важное условие, без которого немыслимо существование партий.

При этом любая партия не просто производит (и поставляет обществу) некие идеологические доктрины. Речь идет о более хитрой операции: благодаря партиям идеологии из систем различения превращаются в системы различий (или даже в системные различия). Проще говоря, меньше всего партии нацелены на идеологическое изобретательство (которое кажется партийным деятелям чем-то вроде искусства ради искусства). Скорее, любая идеология представляет собой нечто вроде сборно-разборной конструкции, которая создается из взаимозаменяемых и достаточно произвольно отобранных частей.

Кто-то может воспринять наши слова как парадокс, но только став такими сборно-разборными конструкциями, идеологии превращаются в основания или принципы партийного строительства и государственного управления.

При этом только сделавшись идеологической, партия способна окончательно трансформироваться из клуба по политическим интересам в политическую организацию, которая притязает влиять одновременно и на широкие слои избирателей, и на центры принятия общегосударственных решений. Иначе говоря, чтобы наконец стать партией в полном смысле слова, некая инициативная группа должна превратиться в партию либералов, консерваторов, социалистов, националистов etc.

Наиболее интенсивно процесс формирования подобных партий начинает протекать со второй половины XIX века (хотя, например, уже во времена Великой французской революции якобинцы выступают уже не просто наиболее радикальным, но и наиболее идеологизированным политическим течением – по сути, первой партией современного типа). Важной вехой в этом процессе стало образование в 1867 году британской Консервативной партии (официальное название «Национальный союз консервативных и юнионистских организаций»), и ее основного конкурента – Либеральной партии, создававшейся начиная с 1850-х годов.

Эти две партии не просто стали прообразами многих консервативных и либеральных политических объединений в других странах. Их появление придало форму идеологического конфликта классическому размежеванию двух феодальных протопартийных группировок, возникших еще в XVII веке: тори (партии двора, состоявшей из сторонников короля) и вигов (партии страны, которая возникла как парламентская оппозиция королевской власти).

Очевидно, что процесс формирования идеологических партий не завершился и по сей день. Подтверждением подобного тезиса служит сохраняющая свое значение партийность не только идеологии, но и философии. На это указывал в свое время Владимир Ленин, для которого партийность философского дискурса имела, парадоксальным образом, более древнюю историю, нежели сами партии в современном понимании этого слова. «Новейшая философия, – писал Ленин, – так же партийна, как и две тысячи лет тому назад»[50].

Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (1870-1924), один из наиболее влиятельных теоретиков и практиков марксизма. Крупнейший общественный деятель и политтехнолог XX столетия. Вождь и идеолог революции 1917 года в России, основатель советского государства. Поднял до уровня философии теорию и практику политического радикализма. Один из наиболее ярких приверженцев перформативного стиля философской аргументации.

Вместе с тем, где-то со второй половины XX века этот процесс протекает уже в логике постоянной инверсии (подмены) идеологических постулатов. Либералы заимствуют тезисы консерваторов (отсюда, в частности, берет начало западный неоконсерватизм, нашедший воплощение в тэтчеризме и рейганомике 1980-х); правые перенимают идеологемы левых (делая ставку на консервативную революцию, авангардную реконструкцию патриархальных ценностей, технический прогресс и борьбу с постмодернистским иррационализмом.), и так далее до бесконечности.

Для ускорения внутрипартийной коммуникации, а также для целей оперативного управления на местах в партиях массового типа формируется институт инструкторов. В определенном смысле инструктор – это тот же «пиарщик» или «политтехнолог». Но, в отличие от них, работающий на постоянной основе и имеющий четкий круг обязанностей инструктор является частью партийной номенклатуры. Как и политтехнолог, инструктор – фигура теневая. В круг его обязанностей не входит проведение агитации и пропаганды – только надзор за четким проведением партийной линии на местах, консультирование местных партийных лидеров, а также арбитражные функции и функции судьи в случае внутрипартийных конфликтов.

Партийная школа – внутрипартийный институт целенаправленной подготовки кадров различного уровня для решения конкретных задач партийного строительства от пропаганды и агитации до непосредственного руководства партийной организацией.

Авторство института партийных школ принадлежит социалистам. Партийная школа оказалась необходима для формирования внутри электоральной среды политической элиты. «В 1906 году немецкая социал-демократическая партия основала партийную школу в Берлине для повышения квалификации функционеров, уже занимающих пост, а также для подготовки кандидатов на должности в партии и профсоюзах. В 1910-1911 годах 141 студент прошел в ней курс: 52 партийных функционера и 89 кандидатов, 49 из которых получили посты по выходе из школы»[51]. В 1911 г. по инициативе В. И. Ленина в Лонжюмо (близ Парижа) была создана и партийная школа РСДРП.

Хорошо развитой структурой партийного образования располагал СССР. Партийные школы готовили кадры практически для всех уровней управления и даже для сфер деятельности, смежных с партийной. В систему организации партийной учебы, охватывавшей десятки тысяч членов партии, входили Академия общественных наук при ЦК КПСС (готовила теоретические кадры партии, способные к идеологической и научной работе), Высшая партийная школа при ЦК КПСС и Заочная высшая партийная школа при ЦК КПСС, 14 республиканских и межобластных высших партийных школ (давали высшее партийно-политическое образование, готовили руководящих партийных, советских и журналистских кадров), а также учреждения дополнительного образования – совпартшколы, курсы повышения квалификации партийных работников, курсы пропагандистов. Предшественниками высших партийных школ являлись Коммунистический университет имени Якова Свердлова, курсы агитаторов-инструкторов при ВЦИК, созданные в июне 1918 года, Высшая школа пропагандистов имени Якова Свердлова. ВПШ осуществляла также идейно-теоретическую подготовку и переподготовку партийных и советских государственных кадров; на отделении печати, радио и телевидения обучались руководящие работники средств массовой информации[52].

Парадоксальным образом в наибольшем выигрыше от наличия развитой партийной структуры оказываются наряду со старыми кадровыми партийцами, располагающимися на ее вершине и имеющими достаточный политический капитал, ее новообретенные молодые члены.

Во французской компартии в 1950-е годы и в Китае времен «культурной революции» в роли символических церберов и сторожевых псов выступала, как известно, преимущественно молодежь. Молодым, однако, присущи не только энтузиазм, наивность и убежденность: все то, что обычно с ними связывают, вовсе при этом не думая о самой молодежи…Молодые – это прежде всего те, кто ничего не имеет. Это – новички, которые включаются в деятельность, будучи лишены какого-либо капитала… Именно благодаря этому в 1950-е годы какой-нибудь двадцатипятилетний интеллигент, являясь уполномоченным аппарата, мог иметь ex officio такую читательскую аудиторию, на какую смели рассчитывать разве только самые именитые интеллигенты[53]…