Читать онлайн «Нациестроительство в современной России». Страница 72

Были и практические попытки сепаратизма. Так, в октябре 1993 г. Свердловская область приняла Конституцию Уральской республики. Такое же намерение высказывалось в Вологодской области. Это были пробные шары, однако поддержки населения эти «маневры» не получили и о них предпочли забыть.

Второй раз подобные попытки были предприняты на волне кризиса 1998 г.: в сентябре, почти сразу после дефолта, 79 регионов запретили вывоз продуктов питания за пределы региона. Ряд политиков и СМИ заговорили о распаде РФ. В противовес им было выдвинуто предложение укрепить «вертикаль власти» и разделить РФ на восемь крупных «региональных ассоциаций». Эту программу выполнял уже В.В. Путин; только РФ была разделена не на восемь, а на семь округов (совпадающих с военными округами) — в соответствии с опытом, накопленным и в Российской империи, и в СССР. Прокуратура стала приводить местные законы в согласие с федеральными.519

Этнократия

Огромный регресс в государственном строительстве постсоветских народов означало установление этнократических режимов. Они сразу разорвали множество связей, скреплявших межэтническое общежитие, культурные и хозяйственные отношения между народами, саму систему информационных каналов, соединявших этносы в нацию. Социолог Ж. Тощенко приводит в качестве признака этнократии сверхпредставительство народов, давших название республике, на ключевых позициях в управлении. Так, в Адыгее, где адыги составляют 20% населения, они занимают 70% руководящих постов. В Татарстане до перестройки только 2% предприятий возглавлялись татарами, а в конце 1990-х гг. этот показатель достиг 65%. Это ведет к заведомому снижению уровня управления в экономике,520 и в общем — к архаизации государственной системы, возрождает клановость властных полномочий, претензии на власть родоплеменных образований. Апелляция к родоплеменному и архаическому сознанию усиливается: так, например, бывший президент Калмыкии К. Илюмжинов довольно часто показывался на публике в ханской одежде.521

Однако этнократия, как правило, не выражает себя в поддерживаемых народом националистических партиях. В частности, такие инициативы провалились в Удмуртии.522 Требование в начале 2000-х гг. обеспечить особые представительские права некоторым коренным малочисленным народам (в частности, карелам) не были удовлетворены федеральной властью.523

Проявления этнократических тенденций многообразны. Иногда дело доходит до территориальных претензий к соседним народам. Для этого используются исторические (часто «удревненные») источники, обвинения в адрес советской власти, даже риторика социального и этнического расизма. С этнократических позиций иногда выступают политические деятели национальных территорий, богатых нефтью и газом, пытаясь под лозунгами защиты народов Севера получить какие-то преимущества в своих групповых интересах. Этническая окраска часто лишь маскирует эти интересы, но при этом усиливает их деструктивный характер.

Этнократия ведет к архаизации государственной системы, возрождает клановость властных полномочий, претензии на власть родоплеменных образований (тейпов, джузов и др.). Как пишет Ж. Тощенко, именно родоплеменное противостояние часто составляет основу противоречий между разными этно-политическими группами во многих регионах РФ.524

Трудовая миграция

Для начала отметим, что Россия в целом привлекательна для вторжения «иных», поскольку характеризуется значительной по площади территорией в сочетании с малой плотностью проживания населения. При этом население сосредоточено в основном в центре и на юге государства. Огромные пространства в Сибири, на Дальнем Востоке безлюдны. Плотность проживания на 1 кв. км территории, по состоянию на 1 января 2010 г., составляет: в Москве — 9682 чел., в Санкт-Петербурге — 3288 чел., в целом по России — 8,3 чел. В некоторых регионах показатели плотности крайне малы. Например, в Республике Алтай она составляет 2,3 чел., в Красноярском крае — 1,2 чел., в Магаданской области и Якутии — 0,3 чел.525

Такая ситуация создает ряд системных угроз для России:

— быстро сокращается трудовой потенциал России, и следовательно, общий потенциал развития и обороноспособности;

— идет ускоренная депопуляция Центра и Северо-Запада России, происходит ослабление этнического ядра российской нации, системообразующую роль в которой играет русский народ;

— из-за ослабления государства и под давлением рыночной реформы идет быстрый отток и без того крайне малочисленного населения из восточных регионов России, что оставляет их беззащитными перед угрозой экономической и демографической экспансии Китая.

Особо выделим трудовую миграцию китайцев на Дальнем Востоке. Одна из основных демографических характеристик этого региона — незначительная численность населения данной территории в сравнении с ее площадью (36,4% площади РФ). В связи с этим, начиная с XIX в., правительство царской России, осваивая эти земли, привлекало туда население для поднятия целины и создания инфраструктуры. В советское время правительство привлекало население на Дальний Восток при помощи высоких заработков и лучших условий жизни (предоставление жилья, льгот и т. д.). Однако после распада СССР государственная поддержка прекратилась, и регион потерял привлекательность для населения. Если в 1991 г. население Дальнего Востока составляло 8 млн человек (5,4% от всего населения РФ),526 то к 1 января 2004 г. в регионе проживали уже только 6,6 млн человек (4,62% от всего населения РФ).527

До распада СССР китайские приграничные территории северо-востока КНР были очень бедными. После отмены бартера в 1996 г. в целях поднятия экономики в этих регионах Госсовет КНР принял решение сделать часть приграничных городов северо-востока и северо-запада свободными экономическими зонами, на манер китайских приморских городов (Тяньцзиня, Шанхая, Гуаньчжоу и т. д.). В свободных экономических зонах создавались компании приграничной торговли, которые занимались импортом-экспортом с Россией.528

Постепенно компании приграничной торговли, пользуясь несовершенством российского законодательства, вытеснили своих российских партнеров с рынка и, открыв на российской стороне собственные филиалы, стали заниматься торговлей между собой.

Нехватка рабочей силы в секторах экономики, в которых необходимо выполнять ручную трудоемкую работу, стала ощутимой на Дальнем Востоке еще в 1980-е годы. Узнав о трудолюбии китайцев, их непритязательности к условиям проживания, способности работать больше, чем положено по законодательству, и согласии на маленькую заработную плату, работодатели стали предпочитать китайскую рабочую силу гастарбайтерам из стран СНГ. Вот почему китайская рабочая сила в данный момент численно преобладает над рабочей силой из других стран в Дальневосточном регионе.

Еще одна характеристика импорта китайской рабочий силы на Дальний Восток — ее квотирование. Администрациями краев и областей ежегодно фиксируется численность рабочих, которых надо пригласить, чтобы восполнить нехватку рабочей силы в данном субъекте Федерации. Однако в объемах импорта рабочей силы нет никаких закономерностей. Например, если в 1996 г. в Хабаровском крае китайцы составляли 42% (1226 чел.) иностранных рабочих, то в 1997 г. их было 26% (772 чел.).529 На 2005 г. в Амурскую область было приглашено 3600 китайцев, в Приморский край — 15 500, а в Еврейскую автономную область — 770.

Во всех остальных регионах, особенно в Центре, преобладают трудовые мигранты с Кавказа и из Средней Азии.

Трудовая миграция мобилизует этнонационализм потому, что связанные с нею социальные проблемы легко, почти самопроизвольно, представляются как этнические. Конфликт, которому удается придать форму этнического, по достижении критических точек (особенно гибели людей) входит в режим самовоспроизводства и самоускорения. Создание таких конфликтов требует очень небольших ресурсов, и эта технология отработана на огромном числе экспериментов в десятках стран.

Вторжение «иных» сверх критической массы всегда вызывает болезненную реакцию. Но она многократно усиливается, если и местная общность переживает кризис, если сломана административная система, которая регулировала перемещение больших масс людей по территории страны, не допуская внезапного и неорганизованного межэтнического смешения.

Из районов бедствия (особенно с Кавказа) приезжают люди далеко не в лучшем состоянии — настороженные, взвинченные, озлобленные страхом, многолетней антирусской пропагандой и — большинство из них — эксплуатацией со стороны своих же хозяев. Самосознание таких мигрантов определяют словом «гиперэтнизм», т. е. перевозбужденная этничность. Она отличается от традиционного этнического сознания в местах постоянного проживания в своей этнической среде. Это — особый культурный продукт рыночной реформы; и раз уж русский народ этой реформе не стал или не смог сопротивляться, приходится этот ядовитый продукт глотать (как и многие другие подобные продукты).