Читать онлайн «50 оттенков серого кардинала: кто правит миром». Страница 8

Что же помешало ему разглядеть эти предпосылки раньше?

Быть может, провозглашая США «первой, единственной и последней истинно мировой сверхдержавой», «верноподданные льстецы недооценили, сколь переменчива может быть история». Последняя цитата про льстецов – не наша оценка. Это слова самого Бжезинского из введения к книге «Ещё один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы». Для понимания контекста приведем фрагмент текста, к которому эта цитата относится, целиком:

«Самочинная коронация президента США в качестве первого глобального лидера была историческим моментом, хотя и не отмеченным особой датой в календаре. Произошло это вслед за развалом Советского Союза и прекращением холодной войны. Американский президент просто начал действовать в своем новом качестве без всякого международного благословения. Средства массовой информации Америки провозгласили его таковым, иностранцы выразили ему своё уважение, и визит в Белый дом (не говоря уже о Кэмп-Дэвиде) стал апогеем в политической жизни любого иностранного лидера. Поездки президента за границу приобрели все имперские атрибуты, затмевающие по своим масштабам и мерам безопасности выезды любого другого государственного деятеля.

Эта коронация де-факто была менее импозантной и, тем не менее, более значительной, чем ближайший исторический прецедент подобного рода – провозглашение в 1876 году британским парламентом королевы Виктории императрицей Индии. На блистательной церемонии, проведенной через год после этого в Нью-Дели и ставшей событием, символизирующим уникальный мировой статус Великобритании, присутствовали, как об этом было официально объявлено, «князья и представители высшей администрации и индийской знати, в лице которых великолепие прошлого соединялось с процветающим настоящим и которые столь достойно служили величию и стабильности великой империи». С тех пор выражение «солнце над Британской империей никогда не заходит» стало гордым рефреном преданных служителей первой глобальной империи.

Увы, верноподданные льстецы недооценили, сколь переменчива может быть история. Руководствуясь больше имперской спесью, чем историческим предвидением, Британская империя менее чем за четверть века запуталась в саморазрушительном и происходившем далеко от неё конфликте. Две последовавшие одна за другой англо-бурские войны, которые дискредитировали «либеральную» Британскую империю, дали Гитлеру образец концентрационных лагерей и тюрем для пленных на отдаленных островах, принадлежащих Великобритании, вовлекли британскую армию в затяжную партизанскую войну и привели к политическому расколу и финансовой напряженности в самом центре империи. Затем последовали две опустошительные и изматывающие мировые войны, и вскоре после этого великая империя стала всего лишь младшим партнером занявших её место Соединённых Штатов Америки».

Остановимся и рассмотрим более детально самые крупные просчёты «великого стратега» Збигнева Бжезинского.

В книге «Великая шахматная доска» в 1997 году стратегический тактик Бжезинский предрекает: «Весьма маловероятно, что к 2020 году даже при наиболее благоприятном стечении обстоятельств Китай станет по ключевым показателям действительно мировой державой». Он видит для Поднебесной перспективу «стать доминирующей региональной державой в Восточной Азии».

На чём основан такой прогноз? С одной стороны, Бжезинский оговаривается, что на момент написания книги ему известны «традиционные» многообещающие прогнозы в отношении Китая, согласно которым «в течение примерно двух десятилетий “Срединное королевство” станет мировой державой, равной Соединённым Штатам и Европе (при условии, что последняя и объединится, и ещё более расширится)». По словам Бжезинского, статистическая основа таких прогнозов базируется на темпах экономического развития Поднебесной и масштабах иностранных капиталовложений в Китае. В интерпретации американского стратега дальнейшее развитие событий в большинстве прогнозов сводится к тому, что экономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня, что он станет угрожать как соседям, так и даже географически более удалённым странам и «превратится не только в господствующее государство Дальнего Востока, но и в мировую державу первого ранга».

С подобного рода прогнозами Бжезинский не соглашается: «Китай: не мировая, но региональная держава» – именно такой тезис вынесен в название одного из разделов книги.

По мнению Бжезинского, подобные предсказания содержат упущения, из которых выделяется «механическая зависимость от статистического прогноза»: та же ошибка в своё время была допущена теми, кто прогнозировал, что Япония обгонит США по экономическим показателям (в тот момент весьма обнадёживающим) и станет новой сверхдержавой. Однако эти аналитики не учитывали несколько важных факторов (экономические уязвимости, отсутствие непрерывности в политике). Призывая отойти от линейного мышления в оценке экономических показателей и не повторять ошибку с переоценкой Японии теперь в случае с Китаем, Бжезинский, по сути, линейно экстраполирует опыт Японии на Китай: раз у Японии не получилось, у Китая тоже вряд ли получится.

В подтверждение своей позиции он выделяет три фактора, из-за которых «Китай в действительности вряд ли скоро поднимется до мировой державы»:

1) Экономический: проблематичность сохранения невероятно высоких темпов экономического роста, возможного при сочетании эффективного руководства, политической стабильности, сохранения высокого уровня иностранных капиталовложений и региональной стабильности, социальной дисциплины, высокого уровня накоплений.

2) Политический: необходимость избегать серьёзных политических кризисов, вызванных проблемой передачи власти от нынешней команды правителей более молодому поколению и проблемой урегулирования растущего противоречия между экономической и политической системами страны.

3) Социальный: бедность населения.

Среди факторов риска для развития Китая Бжезинский выделяет рост энергопотребления в стране столь стремительными темпами, что они намного превышают возможности внутреннего производства. Несмотря на снижение рождаемости, численность населения продолжает расти, и потому зависимость от импорта продовольствия не только увеличивает нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за более высоких цен, но и делает страну более уязвимой к внешнему давлению.

Ещё одним источником проблем для Китая может стать неизбежно неравномерный характер ускоренного экономического роста, который в значительной степени обеспечивается неограниченным использованием преимуществ прибрежного государства. В первую очередь преуспели южные и восточные районы Китая. В то же время сельскохозяйственные районы, расположенные в глубине страны, значительно отстали в развитии: число безработных сельскохозяйственных рабочих там – порядка 100 млн человек).

В дополнение к неравномерному развитию различных районов Бжезинский выделяет социальное неравенство, растущее по мере экономического развития Китая. В какой-то момент оно может оказать негативное влияние на политическую стабильность в стране.

Тот факт, что, по некоторым западным оценкам, в середине 90-х годов на военные нужды шло около 20 % ВВП Китая, побуждает Бжезинского вспомнить гонку вооружений. По его трактовке, если затраты Китая на военную сферу будут чрезмерными, они могут так же негативно повлиять на экономический рост Китая, как неудачная попытка СССР конкурировать в гонке вооружений с США повлияла на советскую экономику. Кроме того, в ответ на обильные вливания Китая в военную сферу активно вооружаться начнёт Япония, которая тем самым «сведёт на нет политические преимущества растущего военного совершенства Китая».

На аргумент, касавшийся сомнений в экономической устойчивости Поднебесной, Бжезинский сам себе ответил через 15 лет[11]: «Учитывая недавние успехи Китая и его исторические достижения, было бы опрометчиво рассчитывать, что китайская экономика может внезапно забуксовать. Ещё в 1995 году некоторые выдающиеся американские экономисты высказывали предположение, что к 2010 году Китай может оказаться в такой же финансовой яме, как и Советский Союз тридцатилетней давности после фантасмагорических обещаний руководства в 1960-х, что к 1990-м страна догонит и перегонит Америку. Сейчас даже для закоренелых скептиков очевидно, что экономический взлет Китая – не фикция и имеет все шансы продолжиться, хотя, возможно, со снижением темпов годового прироста».

Но вернёмся в 1997 год. Вторым поводом для скепсиса в отношении прогноза о превращении Китая в доминирующее на мировой арене государство Бжезинский называет политическое развитие Китая, которое окажется под угрозой из-за противоречия между экономической открытостью и сравнительно «замкнутой и бюрократически жесткой коммунистической диктатурой». С одной стороны, политическая элита продолжает заявлять о своей верности догме, которая как бы оправдывает её власть, с другой – в социальном плане эта догма не реализуется. В какой-то момент это также приведёт к серьёзной конфронтации.