Читать онлайн «Тайная власть Британской короны. Англобализация». Страница 18

Часть II

Составляющие успеха

С конца 1980-х гг. развитие мировой хозяйственной системы базировалось на принципах неолиберализма. Эти принципы активно насаждались в сознании всех без исключения субъектов международных экономических отношений, независимо от степени их реальной готовности к проведению политики «открытых рынков». При этом главные идеологи доктрины неолиберализма – Великобритания и США – предпочитали не акцентировать внимания на том факте, что в течение всего периода становления собственных национальных экономик их внешнеэкономическая политика принимала различные формы протекционизма для защиты внутренних рынков.

Рассмотрим в исторической ретроспективе, каким образом Великобритании и США при помощи политики протекционизма удавалось повышать международную конкурентоспособность своих национальных производителей и выводить их на лидирующие позиции в глобальной экономике.

Согласно учению о меркантилизме, заложившему научную основу современной теории международной торговли, показателем богатства страны являлись запасы золота и других сокровищ, а источником богатства считалась внешняя торговля, благодаря которой через неэквивалентный обмен обеспечивался активный торговый баланс.

Постулаты меркантилизма подверглись жесткой критике шотландским экономистом А. Смитом, который установил, что благосостояние наций зависит не столько от количества накопленного ими золота, сколько от их способности производить конечные товары и услуги, поэтому основная задача состоит не в приобретении золота, а в развитие производства за счет разделения труда и его кооперации. Согласно учению А. Смита, наилучшим образом данное положение реализуется в условиях государственного невмешательства в экономику и свободы конкуренции, когда производители абсолютно экономически свободны и могут самостоятельно в рамках экономических законов выбирать любой род деятельности. Субсидирование экспорта или обложение импорта пошлинами А. Смит считал недопустимыми мерами международной торговли, поскольку они представляют собой налог на население, что ведет к повышению внутренних цен.

Работа А. Смита «Исследования о природе и причинах богатства народов», многократно переизданная при жизни автора, получила высокую оценку руководства Британской империи. А. Смит был назначен главой таможенного управления Эдинбурга – столицы Шотландии. Незадолго до смерти А. Смита британский премьер-министр У. Питт оказал высокую честь шотландскому мыслителю, предложив ему сесть первым за стол на званном обеде, на котором собрались многие известные политики. «Мы останемся стоять, пока Вы не сядете, – сказал У. Питт, – ведь все мы – Ваши ученики».

Однако, активно пропагандируя миру теорию свободной торговли А. Смита, в практической реализации своей собственной внешнеэкономической стратегии Британия придерживалась прямо противоположных методов. На протяжении значительного периода существования Британской империи метрополия ревностно оберегала национального производителя от иностранной конкуренции путем выстраивания заградительных барьеров, что в конечном итоге сыграло ключевую роль в возвышении Британии в качестве «промышленной мастерской» мира и крупнейшей морской державы. Как отмечает немецкий экономист Ф. Лист, «этих-то факторов, по-видимому, А. Смит не желал ни знать, ни замечать. Они принадлежали, конечно, к категории тех назойливых фактов, по поводу которых (французский экономист) Ж.Б. Сэй сознается, что “они приводят к мятежу против собственной системы»[119]. Норвежский экономист Э. Райнерт иллюстрирует масштабность английского протекционизма следующим образом: «Адам Смит в книге «Богатство народов» (1776 г.) велел англичанам открыть границы для свободной торговли, но история гласит, что за 100 лет, последовавших за изданием книги, в Англии было собрано таможенных налогов больше, чем во Франции, которая считается сегодня оплотом протекционизма»[120].

Как уже отмечалось, с середины XIII в. внутренняя и внешняя торговля Англии оказалась в полной зависимости от ганзейцев. Однако годы учения не проходили для Англии впустую. Спустя сто лет после основания в Лондоне немецкой торговой монополии английский король Эдуард III посредством различных льгот сумел привлечь в страну суконных мастеров из Фландрии. После того, как их производство внутри страны возросло, король издал указ, запрещающий англичанам одеваться в чужеземные суконные изделия. Эдуард IV пошел еще дальше и вовсе запретил импорт иностранного сукна. Тогда же были изданы законы, препятствовавшие вывозу благородных металлов, как в монете, так и в слитках. Иностранным купцам вменялось в обязанность все деньги, вырученные за ввезенные в Англию продукты, тратить на покупку товаров местных купцов.

Немалый вклад в повышение благосостояния Англии своей экономической политикой внесла и династия Тюдоров. Выросший в Бургундии будущий король Англии Генрих VII имел возможность наблюдать за тем, каким прибыльным было производство шерсти на континенте, производимой из английского сырья. По восшествию на престол Генрих VII ввел налог на экспорт немытой шерсти из Англии и освободил начинающих производителей шерсти от налогов, одновременно предоставив им монопольные права. В свою очередь Генрих VIII по наущению английских промышленников издал постановление об изгнании из Лондона 15 000 бельгийских фабрикантов, которые, пользуясь стремительным развитием английской мануфактурной промышленности, взвинчивали цены на импорт сельскохозяйственной продукции. Целью королевского указа было регулирование цен на продукты питания во избежание голода в стране. (Подобная практика применялась также в Англии в период 1815–1846 гг. во время действия так называемых «хлебных законов», которые представляли собой высокие тарифы на импорт зерна, призванные защищать английских фермеров и землевладельцев от конкуренции с дешевым иностранным зерном). Одновременно были изданы законы, ограничивающие роскошь, введены уставы на ношение платья, таксы на жизненные припасы и поденную плату.

Хотя под принуждением ганзейцев английские монархи были вынуждены время от времени восстанавливать их прежние привилегии, тем не менее, благодаря действию протекционистских мер английское шерстяное производство смогло значительно продвинуться вперед.

Пытаясь противодействовать быстрому развитию английской промышленности, ганзейцы добились императорского эдикта, по которому английским купцам запрещалась всяческая торговля внутри германской империи. В ответ на это королева Елизавета I приказала задержать шестьдесят ганзейских кораблей, на которых они вели контрабандную торговлю, и конфисковать их груз. Решительный поступок Елизаветы I, на который ганзейцы не смогли адекватно отреагировать, нанес сокрушительный удар по их репутации, ускорив разрушение торговой монополии Ганзы и расчистив дорогу для будущего морского владычества Англии.

По мнению Ф. Листа, главные причины распада Ганзейского союза заключались в том, что торговля ганзейских городов не была национальной, не основывалась на развитии собственного земледелия и промышленного производства и не опиралась на политическое могущество единого национального государства.

Англии удалось извлечь важные уроки из ганзейского опыта. Помимо создания собственного военного флота, английская внешняя торговля «нашла прочную опору в земледелии и промышленности страны». Интересы короны, аристократии и народа «счастливо уживались в солидарности и единении». Ф. Лист подчеркивает, что если бы англичане преследовали принципы свободной торговли, ганзейские купцы до сих пор бы сохраняли свою торговую монополии в Англии. «Нельзя не удивляться, – отмечает немецкий экономист, – что Адам Смит не дал себе труда проследить промышленную и коммерческую борьбу Ганзы с Англией с начала ее возникновения и до конца»[121].

При Елизавете I протекционистская политика стала основой государственного развития Британии. Было введено эмбарго на экспорт необработанной шерсти из Англии; запрещен импорт металлических и кожевенных изделий; созданы наиболее благоприятные условия для эмиграции немецких горнопромышленников и железозаводчиков, импорта лесных материалов для создания собственного кораблестроения. Вследствие переселения протестантских фабрикантов, изгнанных из Бельгии и Франции, Англия освоила выделку тонких шерстяных материй, шляп, бумаги, часов, стеклянных, льняных и шелковых изделий. Все эти отрасли развились благодаря прямому запрещению импорта или высоким таможенным пошлинам. «Раз овладев какой-либо отраслью промышленности, – пишет Ф. Лист, – Англия в течение столетий окружала ее своим попечением и лелеяла ее, как молодое деревцо, которое требует опоры и заботы»[122].