Читать онлайн «Свои и чужие - интриги разведки». Страница 29

Подозрение пало и на начальника Морского генштаба (МГШ) Е. А. Беренса, поскольку именно он подписывал телеграммы в адрес военно-морского агента в Швеции Сташевского, в текст которых члены «ОК» вносили развединформацию. Кроме того, следователям было известно, что Беренс работал во флотской разведке с 1910 года, а после Февральской революции руководил иностранным отделением МГШ и лично знал арестованных. Нарушая установленные правила, Беренс неоднократно перепоручал подписывать телеграммы некоторым сотрудникам Регистрационной службы. Выступая на заседании Верховного трибунала, он признал свои упущения, но заявил, что никакого отношения к преступной деятельности подследственных не имел. Более того, он уже давно намеревался реорганизовать контрразведку — Военно-морской контроль, однако достойной замены имевшимся сотрудникам не нашлось». Политический контролер МГШ Лукашевич, стремясь всячески отмежеваться от подследственных, заявил, что «контрразведка была умирающим учреждением, но реорганизация ее представлялась делом сложным». Следствие доказало, что комиссар не только самоустранился от контроля за деятельностью Регистрационной службы и Военно-морского контроля, но и выдал Окерлунду удостоверение для «служебных» поездок из Петрограда в Москву.

По приговору Верховного трибунала в апреле 1919 года Р. А. Окерлунд и начальник ВМК А. К. Абрамович были расстреляны за шпионаж в пользу союзников. Начальник Регистрационной службы А. И. Левицкий и его помощник А. М. Сыробоярский заключены в концентрационный лагерь до окончания гражданской войны. Понесли наказание и другие офицеры, работавшие в спецслужбах флота.

Преемником Окерлунда стал лейтенант Абаза — помощник военно-морского агента в Лондоне. Он сумел восстановить нелегальную сеть в Советской России, прежде всего из числа сотрудников военных ведомств, и добывал в интересах адмирала Колчака и, конечно же, англичан, необходимую информацию. Организация активно действовала против Германии и ее союзников в Первой мировой войне. Неудачи белых армий и резко сократившееся финансирование самым серьезным образом отразилось на работе «ОК». Большую часть агентуры пришлось законсервировать.

Абаза предложил Орлову задействовать свои источники в Германии, которая пошла на сближение с Советской Республикой, не принимала жестких мер к немецким коммунистам и обосновавшимся в Берлине коминтерновским представителям. Абаза писал своему конфиденту: «В упомянутом направлении возможно немедленное возобновление работы организации без особых подготовительных работ и сопряженных с ними затрат. Что касается новых заданий, то полагаю, что агенты, получив за долговременную работу большой опыт, справятся и с ними…»

К концу 1920 года Владимир Орлов создал опорные пункты также в Финляндии, Чехословакии и Швеции.

Свою главную базу он решил основать в Германии. И тому имелись веские причины.

Главным эмигрантским центром в первой половине 20-х годов была, несомненно, Германия. Наибольшее число беженцев из России концентрировалось в ее столице — Берлине.

Такое положение сложилось, конечно же, не случайно. Важную роль сыграло не только быстрое восстановление отношений между Советской Россией и Германией, но и их относительная географическая близость. На выборе пристанища для эмигрантов сказалась также непритязательность жизни в Германии той поры. «В 1920 году, — вспоминал известный писатель Роман Гуль, — вся Германия была нищая, аккуратно-обтрепанная, полуголодная».

Подписание Раппальского договора означало для Германии прорыв внешнеполитической изоляции, в которой она оказалась после окончания Первой мировой войны. Уже можно было вести речь об установлении полномасштабных дипломатических отношений и обмене полномочными представителями с Москвой.

Все это учитывалось штабом генерала Врангеля.

По данным, собранным Всероссийской ЧК на 1921 год, врангелевская разведка предстает в следующем виде. Главный ее орган пока оставался в Константинополе, и руководил им полковник Генерального штаба Александр Игнатьевич Гаевский. Своей задачей он считал не только организацию «чистой» разведки и контрразведки, но и проведение активных акций против большевиков в самой России и в европейских странах, контакты с различными антисоветскими организациями и правительственными структурами. Наиболее активной подчиненной Гаевскому резидентурой была берлинская. Она состояла почти из десятка бывших офицеров и военных чиновников во главе с Орловым, который действовал под псевдонимами Орбанский и Боровой.

Интересную, на наш взгляд, оценку в этот период времени дал бывшему следователю и его работе один из первых советских закордонных секретных сотрудников: «После развала армии Врангеля руководитель его заграничной разведывательной агентуры действительный статский советник Владимир Григорьевич Орлов не ликвидировал своей организации, а продолжает ею руководить, располагая весьма большими средствами и полномочиями, данными ему французским правительством (тут чекистский информатор явно заблуждался. — А. 3.). Личность и значение деятельности Орлова всеми, с кем мне приходилось сталкиваться, характеризовалась в качестве первоклассной по своему разведывательно-политическому значению. В. Г. Орлов, будучи скрытой пружиной, которой приводились в исполнение и движение разного рода начала дел разведывательного характера, потом махинации политического свойства, с течением времени стал автономным исполнителем своих собственных планов…, поставив себе целью борьбу с коммунистами и советской властью… Особенно интенсивной была работа Орлова в Польше. Здесь его задачей было управление работой Савинкова. Последний никак не мог сговориться с представителем Врангеля генералом Махровым, и Орлов, приехав в Варшаву, добился того, что Савинков подчинился Врангелю. В настоящее время Орлов подготовляет новый план атаки на Советскую Россию. В основание этого плана положен польско-румынский военный договор относительно совместных действий против России. Считается лишь необходимым спровоцировать войну России, и тогда Польша автоматически начинает войну».

Добавим к этому, что Орлов принял действенное участие в организации Петроградской боевой организации, во главе которой стоял профессор В. Н. Таганцев.

Реально осознав, что объединить усилия спецслужб европейских государств, вряд ли удастся, Орлов изменил свою тактику, но остался в глазах многих эмигрантов и ВЧК разработчиком проекта и ярым сторонником создания так называемого Белого Интернационала.

На сводке, из которой мы выше процитировали характеристику бывшего следователя и его акций, рукой заместителя начальника Особого отдела ВЧК Артура Христиановича Артузова начертано указание: «Завести агентурное дело на Орлова и разведку Врангеля». Это уже не просто учетная карточка. Далеко не на всех деятелей эмиграции чекисты собирали досье, на основе которых планировались и проводились специальные мероприятия. Орлов попал в разряд наиболее опасных врагов Советской власти.

После гражданской войны ВЧК-ОГПУ — это уже не машина, перемалывающая в рамках объявленной политики «красного террора» противоправительственные элементы и всех заподозренных в принадлежности к ним. Быстрыми темпами укреплялся и расширялся агентурный аппарат органов безопасности, в том числе и за границей, росло мастерство контрразведчиков и разведчиков, оттачивались новые приемы борьбы.

Орлов еще ощутит на себе деятельность агентуры чекистов, а пока он напряженно трудился над созданией своей негласной сети.

В докладе, составленном действительным статским советником, читаем: «До приезда своего в Берлин мне пришлось провести очень тщательную подготовку… В результате детального и всестороннего обследования многих учреждений и лиц, кои могли бы принести пользу русскому генеральному штабу, я остановился на нижеследующих лицах, с которыми и вошел в согласие по совместной работе по установленному мною принципу «разведывательного товарообмена». Далее следовал перечень имен.

Будучи еще в Варшаве, Орлов провел небольшую комбинацию, в результате которой установил личный контакт с советником Германской миссии в Польше Дирксеном. Последний после соответствующих переговоров дал рекомендательное письмо для передачи в Берлине Вальтеру Бартельсу — помощнику начальника русского отдела германского министерства иностранных дел. Дирксен доверительно сообщил, что именно Бартельс является «центральной фигурой по русской и большевистской политике в Берлине и… большим русофилом».

Дирксен не мог даже предположить, что Орлова и Бартельса связывала совместная нелегальная работа еще в Петрограде. То, что Бартельс жив-здоров, да к тому же неплохо устроился, не могло не обрадовать врангелевского разведчика. Еще больше он повеселел, когда, прибыв в германскую столицу, узнал о перемещении своего спасителя от большевиков в 1918 году не должность начальника иностранного отдела вновь образованного органа — Комиссариата по охранению общественной безопасности (КОБ), выполнявшего роль политической полиции. Выявление и разработка конспиративных структур коммунистической партии Германии, а также деятельности посланцев исполкома Коминтерна являлось прямой задачей КОБа.