Читать онлайн «Свои и чужие - интриги разведки». Страница 28

За самим же главным эсеровским террористом-политиком стал наблюдать Борис Гершельман, товарищ прокурора Варшавской судебной палаты в предвоенный период.

Пригодился и бывший член подпольной организации Орлинского в 1918 году в Петрограде Бронеслав Контеша-Контецкий, который за небольшую плату взялся освещать изнутри деятельность польской разведки и контрразведки.

При посредстве секретаря российской дипломатической миссии в Польше Виктора Коростовца удалось войти в контакт с руководителем американского разведцентра в Польше полковником Тейлором и начальником штаба французской военной миссии полковником Форманом, который, как отмечал Орлов в своем докладе, «очень горячо принял проект организации международного тайного противобольшевистского центра». Французскому консулу было приказано незамедлительно дать негласному представителю врангелевской разведки визу в Париж.

Точки соприкосновения в планируемых «мероприятиях» Орлов нашел и с военным представителем Латвийской республики. Последний снабдил его латышским дипломатическим паспортом даже без предварительного запроса в свой МИД.

Создав польский центр Владимир Григорьевич двинулся в Прибалтику.

В Риге его главным доверенным лицом стал бывший офицер русской армии, а в 1920 году уже начальник политической разведки латвийского генерального штаба Владимир Альп. Он же рекомендовал Орлову двух вице-консулов (один в Москве, другой в Петрограде) для использования в качестве информаторов и организаторов связи с агентурой в России.

Родственник Орлова профессор Рижского университета Константин Арабажин и начальник латвийской контрразведки капитан Беккер также вошли в состав «корреспондентской сети».

Была предпринята и попытка завербовать перешедшего на службу к большевикам царского генерала Федора Федоровича Новицкого. В августе 1920 года он являлся экспертом советской военной делегации в Риге на мирных переговорах с Польшей. Занимая такое положение, генерал мог бы стать важным источником информации. Состоялась ли вербовка — неизвестно. По крайней мере, в более поздних отчетах Орлова о лицах, получающих вознаграждение, он не значится.

Далее маршрут руководителя антибольшевистской разведки пролегал через Эстонию, Литву, потом снова Польшу — во Францию.

Несмотря на подозрительное отношение к своей персоне со стороны французских специальных служб, Орлов надеялся развернуть активную работу из Парижа. Еще в конце марта 1920 года он направил туда своего лучшего разведчика Александра Ступенулова, ориентировав на связь с Владимиром Бурцевым. К последнему должен был обратится и полковник Александр Резанов, работавший, как мы помним, вместе с Орловым в батюшинской комиссии. В период правления генерала Деникина полковник не отсиживался на безответственных, но «хлебных» должностях. К познаниям в юридических вопросах борьбы со шпионажем он прибавил практический опыт руководства контрразведывательным аппаратом в Кисловодске. Так же, как и ранее Орлов, полковник рассчитывал на французов. О предполагаемом приезде Резанова контрразведка узнала заранее из перлюстрированных писем Бурцева и сразу же взяла его в изучение. В одном из донесений читаем: «В сентябре 1920 года Резанов, получив разрешение на въезд во Францию, прибыл в Париж и 11 марта 1921 года обратился в службу разведки, которая располагает на него соответствующим этому визиту досье». «Сюрте Женераль» (контрразведка) перехватила у Орлова инициативу в активном использовании бывшего военного юриста. Будучи завербованным французами и выполняя их задания (в том числе по изучению русских эмигрантов), Резанов несколько позже был вовлечен в разработку своего давнего приятеля, подозреваемого в сотрудничестве с немцами.

С опаской в спецслужбах Франции отнеслись и к прожектам Орлова, направленным инициативным русским эмигрантом в их центральные органы. Вот какую оценку дал им глава контрразведки в одном из документов, адресованном военному министру:

«Письмом от 13 августа 1920 г. (№ 6594 2/11) Вы запросили мое мнение о проекте г-на Орлова Вальдемара, русского государственного советника, по поводу создания антибольшевистской разведывательной службы.

Имею честь сообщить Вам, что не могу дать положительного отзыва на создание организации, которая, по всей вероятности, будет состоять из русских и ответвления которой будут в соседних странах, и в частности в Берлине, поскольку, как мне кажется, есть опасения, что проектируемая организация будет служить не тем целям, которые заложены в проект для оправдания целесообразности ее создания.

В ноте, приложенной к Вашему письму, Вы указываете, что государственный советник Орлов в 1919–1920 гг. создал на специальном заседании деникинского генерального штаба бюро германской пропаганды. Эта его прошлая деятельность не внушает нам доверия.

С другой стороны, деятельность разведывательной службы повлечет за собой постоянные передвижения русских агентов между Россией и Францией, а это, на мой взгляд, доставит нам больше неудобств, нежели выгоды».

Обо всем этом Орлов, естественно, не знал и уверовал в то, что создал в Париже активную резидентуру во главе с Бурцевым. Обмен информацией с французами им подразумевался и поощрялся, однако банальный шпионаж в пользу бывших союзников России в мировой войне не входил в планы статского советника.

Передав все нити управления агентурой в Париже Владимиру Бурцеву, «ксендз Орбанский» (Орлов) покинул неприветливую к нему Францию и устремился на пароходе к берегам «туманного Альбиона». Именно там, в Англии, он нашел полное взаимопонимание. В подтверждение этого приведем фрагмент его донесения в штаб Врангеля: «Удалось достичь согласия с начальниками разведывательных органов военного и морского министерств, в также МВД и МИД по принципу «разведывательного товарообмена». Как самостоятельных информаторов и для контроля внедрил в секретную службу английского МИД бывшего начальника петроградской сыскной полиции статского советника Мечислава Николаевича Кунцевича, в МВД, к директору высшей полиции Базильо Томсену — давно мне известного с лучшей стороны поручика Стаховского. Кроме того, мною заключено соглашение с двумя видными руководителями английских газет: «Таймс» — Вильянсом и Вильтоном и крупным корреспондентом «Дейли экспресс» — Хиллом, по которому они мне дают те материалы, которые имеются у них в редакциях, но не подлежат оглашению, а я должен им давать такой противобольшевистский материал, который они могли бы оглашать в своих газетах».

В Лондоне Орлов заключил соглашение о совместной работе против большевиков и со старшим лейтенантом русского императорского флота Александром Абазой. Последний руководил разветвленной нелегальной разведывательной организацией под кодовым названием «ОК».

Чтобы объяснить заинтересованность Орлова, приведем небольшую историческую справку о данной структуре.

Будучи патриотами своей страны, морские разведчики и контрразведчики понимали слабость Временного правительства и предвидели возможность прихода к власти более радикальных партий, в частности большевиков. Последних они считали, как и подавляющая масса офицеров армии и флота, врагами России и если не прямыми немецкими агентами, то опорной базой врага. Антибольшевистский накал в среде флотских офицеров был значительно сильнее, чем в сухопутных частях. В отличие от армейских частей, в которых офицерский корпус на третьем году войны представляли в большинстве своем вчерашние студенты, учителя, инженеры, государственные служащие, на флоте доминировали кадровые офицеры — выходцы из дворянских семей, потомственные военные. Многие из них знали друг друга лично по учебе в морском кадетском корпусе или службе на кораблях. Поэтому лишь небольшая часть офицеров оказалась зараженной революционным духом. Однако и они зачастую не рисковали открыто обозначать свои идеи, заранее зная реакцию окружающих. В массе своей флотские офицеры имели монархические взгляды, готовы были сражаться за Российскую империю и вести борьбу до полного разгрома немцев. Это, в свою очередь, предопределяло их проантантовскую, а точнее проанглийскую ориентацию. Именно с англичанами моряки поддерживали на протяжении Первой мировой войны наиболее тесные связи.

С приходом к власти большевиков Регистрационная служба Морского Генштаба активизировала свои контакты с английской морской разведкой. При самой деятельной поддержке последней и по инициативе секретаря российского посольства в Англии В. Д. Набокова в апреле—мае 1918 года была создана строго законспирированная организация «ОК». Ее костяк составили офицеры флотской разведки и контрразведки. Первым ее начальником стал лейтенант Рогнар Окерлунд, возглавлявший в 1915–1917 годах морскую контрразведку в Скандинавии и уволенный со службы советскими властями. Прибыв в Советскую Россию в мае 1918 года под предлогом сдачи дел и доклада о проделанной работе, Окерлунд установил связь с офицерами Морского генштаба, в том числе с начальником Регистрационной службы В. А. Виноградовым, его заместителем, а затем преемником А. И. Левицким, начальником военно-морского контроля (бывшего контрразведывательного отделения) А. К. Абрамовичем и некоторыми другими сотрудниками разведки и контрразведки. Все они дали согласие работать в организации «ОК», зная, что она является антибольшевистской и действует фактически под контролем англичан. Окерлунд поддерживал личную связь с военно-морским атташе Англии капитаном Френсисом Кроми. Таким образом, центральный орган флотских спецслужб фактически начал работать против советской власти. ВЧК вряд ли смогла бы вскрыть враждебную деятельность моряков, поскольку ее розыскные аппараты в тот период еще не находились на должном уровне. Помог случай. Из Скандинавии возвратился крупный агент флотской контрразведки Ланко, который в октябре 1918 года довел до сведения ВЧК и лично Дзержинского данные о шпионской работе сотрудников Морской Регистрационной службы. В результате проведенной чекистами операции почти все руководители и ответственные работники Регистрационной службы были арестованы.