Читать онлайн «Сосредоточение России. Битва за русский мир». Страница 14

Хочу процитировать, что писал Георгий Вернадский, историк зарубежья, об отношении либералов к собственному правительству. Что даже, как он пишет, интеллигентный Милюков и большинство тогдашних радикальных либералов, увлеченные политической борьбой с русским правительством, не имели никакого чувства ответственности по отношению к своему государству. Даже когда они попадали за границу, они не скрывали своей отчужденности от официальной России. Вот эту идейную форму существования русской интеллигенции как отщепенства блестяще охарактеризовал и развенчал Петр Бернгардович Струве, и от этого мы не избавились и сегодня. Фактически у нас признаком интеллигентности является именно скептическое и презрительное отношение к государству, к его истории и, особенно, к тому, что именуется великой державой. Но Россия, как понимал Столыпин, и я думаю, пора и нам сделать этот вывод, не может существовать в иной форме, как империя.

Через сто лет такой же тип поведения демонстрировали на моих глазах великие либералы постсоветского разлива в Совете Европы. И они просто наслаждались чувством совершаемой доблести, показывали, как сладостно отчизну ненавидеть и желать поражения собственному правительству в войне. Программа Столыпина и не могла фактически быть реализована, хотя, безусловно, ей помешала прежде всего смута, противоречия в самом правительстве, борьба политических сил, которая в России столыпинского времени фактически свела на нет очень многие возможности даже Думы, особенно Четвертой, погрязшей в распрях.

Как пишет замечательный исследователь русской Думы Анатолий Филиппович Смирнов, несмотря на блестящий состав своих представителей, она в конце фактически не только не могла, а прямо вела Россию к Февральской революции, и затем уже к Октябрьскому перевороту.

Поэтому мне хотелось бы сказать, что реформатор, каким был Столыпин, – это не нигилист. Он не презирает и не ненавидит свое отечество, а болезненно переживает и сопереживает все его грехи и несовершенства. Это совершенно разное отношение, которое не означает лакировки действительности и отсутствие критики его. Сопричастность – не просто критика, а изобличение несовершенств и грехов есть нормальное состояние любого реформаторского подхода. Но при этом, для того чтобы подлинную модернизацию Россию осуществить, безусловно, нужно любить свое Отечество, понимать, что Россия – на самом деле он это превосходно понимал – это страна, к которой не применимы кабинетные доктрины, заимствованные с Запада. Хотя многое можно и нужно применить и развивать на русской почве. Но, тем не менее, вынуть вот это сердце, понимание взаимоотношений, присущее именно русской традиции, и заменить его на что-то чужое, не могло привести ни к какому успеху.

Для Столыпина было очевидно, что многоукладная Россия должна развиваться, причем здесь цитировали его отношение к строительству Амурской дороги, я очень много его речей прочитала по этому вопросу. Как он осознавал тот факт, что Россия расположена в Евразии, что она граничит с разными цивилизациями! И поэтому действовал по своему пониманию, как должна развиваться экономика, как, если использовать терминологию советского времени, производить развитие и размещение производительных сил, – а такой был предмет даже на факультетах.

Он понимал, что нужно развивать Россию так, чтобы развитый центр постепенно смещался на восток, к географическому центру Российской империи, иначе невозможно развитие Дальнего Востока, использование его потенциала, и так далее. Практически, мы видим, в каком плачевном состоянии – не распада, но, тем не менее, ослабления единства, экономического даже единства страны, удерживаемое лишь действительно вертикальной властью, и слава Богу, что она есть, – удерживается тот Дальний Восток. Не Китай виноват в том, что безлюден наш Дальний Восток, безусловно.

Столыпин был близок к такому пониманию развития экономики России, к идеям Вениамина Петровича Семенова-Тян-Шанского, который в замечательной работе о промышленно-территориальном владении применительно к России описывал, как было бы правильно стимулировать экономическую активность, энергию, предпринимательство народа в такой огромной стране, где нельзя применить одну и ту же доктрину на нескольких территориях, столь различных и многоукладных.

Хотелось поставить эти вопросы и еще раз подчеркнуть такие выводы, которые сами напрашиваются из осмысления наследия Петра Аркадьевича Столыпина. Модернизация должна и может происходить только с опорой на национальные традиции, принципы и достижения. Как писал Столыпин, наши реформы, чтобы жить, должны черпать силу в русских национальных началах. Нужно дать возможность способному трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской (сегодня мы иными терминами говорим), освободиться от тисков. Необходимо поднять обнищавшую, истощенную землю. Наша земля – это залог нашей силы в будущем. В деле защиты России мы все должны соединиться, согласовать усилия, свои обязанности и свои права для поддержания одного исторического права России быть сильной.

Не буду уже повторять то, что наши институты власти должны быть русскими по духу, в них должны быть представлены интересы всех других народов, но не в той мере, в какой это делает их, особенно в некоторых регионах, вершителями судеб собственно русских.

Хочу завершить оценку сегодняшней ситуации словами Столыпина, обращенные к ситуации той, – они очень похожи: «После горечи перенесенных испытаний, Россия, естественно, не может не быть недовольной; она недовольна не только правительством, – Думой, партиями, правыми, левыми; она недовольна потому, что она недовольна сама собой. Недовольство это пройдёт, когда выйдет из смутных очертаний, когда обрисуется и укрепится русское государственное самосознание, когда Россия почувствует себя опять Россией!».

А закончу я словами Ивана Ильина, который замечательно написал о том, какое будущее у России.

Он писал о том, что Россия никогда не будет простым, сложенным из элементов организмом, но всегда будет многосоставной империей. Она должна быть обществом семейного типа. И здесь Иван Ильин интуитивно, а может быть, и совсем не интуитивно развивает отношение к власти и к государству не в духе философии Contrat Social Руссо, а в духе государственного учения Филарета Московского о том, что общество и государство – это разросшееся семейство.

Думаю, то, что не удалось завершить Столыпину – и мы не стали разросшимся семейством, и модернизация, не уничтожающая смыслообразующее ядро нашей жизни, – до сих пор остается для нас не выполненным, но актуальным историческим национальным заданием.

Российская газета: – В этом году в России впервые решено праздновать окончание Второй мировой войны. Что это решение добавляет в символику жизни современной России?

Наталия Нарочницкая: – Этого празднования добивались очень многие. Еще будучи депутатом Госдумы я ожидала этого праздника. К счастью, у нас сегодня постепенно снимается какой-то гриф – не скажу секретности, но замалчивания очень славных страниц нашей истории, которые могли бы объединить общество в поклонении памяти тех, кто защищал наши рубежи и наши интересы. Вспомним, какой общенациональный порыв связан у нас с 9 Мая. Никто не думал и не ждал, а за рубежом стоял даже такой зубной скрежет по этому поводу. И это была реакция не на парад как демонстрацию силы, а на то, с какой радостью нация вдруг ухватилась за это объединяющее историческое переживание! Люди, столь разделенные всевозможными обстоятельствами: финансово-экономическим положением, бедами и успехами, возрастом и образом жизни, – вдруг превратились в единую нацию.

Поэтому очень важно, чтобы в нашей истории, и прежде всего в преподаваемой ее версии, перестали замалчиваться какие-то страницы. Стыдливое замалчивание истории войны на Дальнем Востоке в конце концов посеяло в обществе какое-то сомнение к нашим историческим правам на Курильские острова, например.

РГ: – Как возникла идея сборника «Партитура Второй Мировой. Гроза на Востоке»?

Н. Нарочницкая: – Об исторических событиях нельзя судить по фактам из газет. На истфаках всего мира на курсах «источниковедение» студентов учат: газеты – не исторический источник. В природе газетных сообщений и запуск намеренных искажений. Без газет, правда, время и историю тоже нельзя понять. Они погружают нас в мировоззренческий контекст, в борьбу идей. Но ссылаться на них в среде хороших историков дурной тон. Настоящая опора для историка – документы. И мы в приложениях к сборнику публикуем документы, которые погружают читателя в исторический контекст. Они же выбивают почву из-под необоснованных суждений, которые сейчас охотно тиражируются. К тому же мы собрали коллектив авторов, известных своим академизмом, знанием источников, но при этом работающих с новыми материалами, чтобы рассмотреть проблему с самых разных сторон. Нам нужна была панорамная картина прошлого, соединенного с настоящим. Подготовленная «Фондом исторической перспективы» при взаимодействии с комиссией по противодействию фальсификации истории, эта книга, как и все ее аналоги из серии «Актуальная история», стремится обеспечить общественные дискуссии добросовестными исследованиями и документами.