Читать онлайн «Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»». Страница 54

Почему же администрация Клинтона так рьяно поддерживала Ельцина? Она придерживалась этой линии потому, что в ходе подготовки к российским президентским выборам 1996 года все альтернативы Ельцину выглядели еще хуже{456}. Кандидат коммунистов Геннадий Зюганов обещал отменить большинство рыночных реформ, которые были осуществлены за первые четыре года. Еще один перспективный кандидат — генерал Лебедь выглядел и высказывался как человек, который может ввести военную диктатуру. Если бы американцы могли принимать участие в российских выборах, то многие деятели администрации Клинтона (и посольства США в Москве) поддержали бы кандидатуру Григория Явлинского как претендента на пост президента России. Однако население России с этим бы не согласилось, считая такой выбор иррациональным{457}. Из всей обоймы реальных кандидатов Ельцин представлялся наилучшим.

Они также считали, что переизбрание Ельцина даст им определенные дивиденды в других областях внешней политики. В частности, администрация Клинтона в 1995 году уже начала готовить почву для расширения в 1996 году НАТО. Американцы считали, что, пока Ельцин будет в Кремле, они могут расширить НАТО и сохранить деловые отношения с Россией. В случае победы Зюганова или Лебедя все летело под откос.

Хорошей новостью о российских парламентских выборах декабря 1995 года было то, что они прошли в назначенное время и в соответствии с законом. Кроме того, Жириновский набрал всего 11% голосов — менее половины того, что он получил в 1993 году. Плохая новость заключалась в том, что КПРФ во главе с Геннадием Зюгановым удвоила число поданных за нее голосов по сравнению с предыдущими выборами 1993 года. За нее проголосовала почти четверть всех принявших участие в выборах. В 1993 году казалось, что коммунизм как идеология и политическое движение мертв, но в 1995 году он возвратился. В отличие от левых партий в Восточной Европе российская постсталинская разновидность коммунизма не была розовой или социал-демократической. Наоборот, Зюганов открыто выступал за отмену «незаконной» приватизации, усиление контроля государства за ценами и ренационализацию ключевых отраслей российской экономики, включая внешнюю торговлю. В ходе избирательной кампании Зюганов также выступал как воинствующий националист, делавший сильный акцент на антиамериканскую тематику. Он часто высмеивал Ельцина как американскую марионетку и грозился, придя к власти, дать отпор американскому империализму. Нетрудно понять, почему в администрации Клинтона считали, что победа Зюганова не будет отвечать интересам Соединенных Штатов. Представители американского бизнеса тоже были крайне обеспокоены перспективой возможного возвращения в Кремль коммунистов{458}.

Было похоже на то, что Зюганов может демократическим путем одержать победу на выборах. История вроде была на его стороне. В Восточной Европе несколько антикоммунистических лидеров, одержавших победу на первых выборах, проиграли вторые выборы бывшим коммунистам. Россия, похоже, была готова пойти по той же траектории. В конце концов российские экономические реформы принесли населению больше лишений, чем где-либо в Восточной Европе, и ни один из действующих восточноевропейских руководителей не развязал такой непопулярной гражданской войны, как Ельцин в Чечне. Более того, поскольку коммунисты пришли к власти в России в результате революции, а не на штыках Красной Армии, многие аналитики считали, что коммунисты пользовались в России большей легитимностью, чем в странах Восточной Европы.

КПРФ получила на выборах 22% голосов, но в целом коммунистические и националистические партии собрали около 50% голосов избирателей. В то же время партия, возглавляемая собственным премьером Ельцина Черномырдиным, несмотря на имевшиеся у нее огромные финансовые преимущества, получила на парламентских выборах жалкие 10% голосов. Новая реформистская партия Гайдара «Демократический выбор России» набрала менее 4% голосов. К началу президентской кампании в январе 1996 года рейтинг Ельцина исчислялся однозначной цифрой.

Многие западные наблюдатели предсказывали Зюганову победу на свободных и честных выборах, а некоторые западные бизнесмены стали ориентироваться на Зюганова{459}. В ту зиму Зюганов даже был приглашен на самую элитную всемирную встречу капиталистов — Всемирный экономический форум в Давосе (Швейцария). Даже Клинтон встретился той весной с лидером коммунистов во время визита в Москву на дискуссии за «круглым столом» с лидерами российских политических партий[97].

Некоторые лица в окружении Ельцина разделяли эту оценку перспектив победы Зюганова. Как утверждают, начальник охраны Ельцина и его неофициальный советник Александр Коржаков в то время убеждал своего шефа: «Бесполезно вести борьбу, когда ваш рейтинг находится на уровне 3%». Коржаков предложил новаторское решение — отложить президентские выборы на неопределенное время. Для того, чтобы убедить Ельцина в обоснованности этого предложения, аналитический центр Коржакова выдавал Ельцину заниженные цифры рейтинга его популярности. К марту 1996 года перспектива отсрочки выборов представлялась настолько вероятной, что заместители Коржакова пускали пробные шары такого плана в направлении западников, чтобы проверить их возможную реакцию, в то время как российские либералы предупреждали своих союзников на Западе о возможности подобных антидемократических действий{460}. В ретроспективе Ельцин признает, что он был очень близок к тому, чтобы последовать совету Коржакова и отложить выборы{461}.[98]

Весной и летом 1996 года перед администрацией Клинтона стояли два серьезных вызова в плане ее политики в отношении России. С одной стороны, как избежать поражения Ельцина на выборах и как действовать в случае его поражения, а с другой — как не допустить отмены выборов и как реагировать, если выборы будут отменены. И в том и в другом случае американская администрация не располагала действенными инструментами, применение которых могло так или иначе повлиять на результаты.

Задолго до начала президентской кампании в России Клинтон и его администрация приняли несколько политических решений, направленных на недопущение возврата к власти коммунистов. США приглушили свою критику Ельцина по Чечне, поскольку Клинтон не хотел подрывать шансы Ельцина на переизбрание президентом России. Во время встречи с Ельциным Клинтон также дал ему ясно понять, что он задержит расширение НАТО до тех пор, пока в России не пройдут президентские выборы[99].

Одно из самых крупных прегрешений умолчания, которое потом преследовало администрацию Клинтона, заключалось в том, что американские официальные представители воздержались от критики массовой закулисной распродажи «друзьям Кремля» ценных государственных предприятий. Эта программа называлась «ссуды под акции» [залоговые аукционы] и имела своей целью заручиться поддержкой олигархов в избирательной кампании. Автором программы был ближайший помощник Ельцина Анатолий Чубайс, который задумал ее так, что олигархи, скупавшие нефтяные и другие компании, владевшие природными ресурсами, могли получить контроль над ними только после проведения голосования на президентских выборах 1996 года[100].

Узнав об этой схеме, Лоренс Саммерс и Дэвид Липтон ее не одобрили, считая более предпочтительным новый этап ваучерной приватизации, но на этой фазе российской реформы их способность диктовать условия пошла на убыль. Русские банкиры теперь имели больший вес, чем американские, особенно по мере того, как приближалась президентская кампания. Представители Министерства финансов США не могли пригрозить замораживанием кредитов, которое все равно не остановило бы реализацию схемы «ссуды под акции», но могло лишь усугубить дефицит бюджета, рост инфляции и непредсказуемость рубля. А в Госдепартаменте считали гораздо более важными события в Боснии, чем вопрос о том, что некоторые российские олигархи приобретали слишком большое влияние. Энтони Лэйк признает: «Может быть, критический момент был связан с программой «ссуды под акции», но я не припоминаю, чтобы мы увидели в этом какую-то политическую подоплеку. Я помню, что мне это показалось интересным способом приватизации»{462}.

Другие были ошеломлены несправедливостью этой программы и отсутствием какой-то рациональной экономической основы, поскольку компании, которые вскоре будут стоить миллиарды долларов, продавались за миллионы на аукционах, где отсутствовала состязательность. Брайан Этвуд, возглавлявший в то время Агентство международного развития, решительно заявил, что его ведомство критически относится к этой программе и «все крупные доноры выступают против нее». В ретроспективе Тэлботт назвал программу «нецивилизованной и плохой с экономической точки зрения и в политическом плане»{463}. Однако, поскольку эта программа все-таки позволила Ельцину заручиться поддержкой влиятельных сил и обеспечила переход собственности в частные руки, администрация Клинтона воздержалась от критики этой программы и открыто не пыталась помешать ее реализации.