Читать онлайн «Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны»». Страница 53

Администрация Клинтона также никогда во время первой чеченской войны не сокращала экономической помощи России. Эта идея отвергалась в принципе. Кристофер утверждал: «Некоторые люди говорят, что нам следует прекратить эти программы, чтобы наказать Россию, когда она делает что-то, что нам не нравится. Я, наоборот, выступаю за то, чтобы мы сохраняли максимальные возможности влияния. Я лично изучил все программы нашей помощи и пришел к выводу, что их сокращение в настоящее время просто бессмысленно и не отвечает интересам Соединенных Штатов»{447}. Тэлботт в ретроспективе дополняет его: «Я вообще с большим скептицизмом отношусь к карательным санкциям, но политику взваливания их на спину этого вьючного животного, называемого Россией, считаю абсолютно неприемлемой»{448}. Критическая реакция Соединенных Штатов на первую чеченскую войну была гораздо более приглушенной, чем в европейских странах Европы, и особенно в Совете Европы.

Однако в сравнении с кризисом октября 1993 года внешняя критика администрации по поводу поддержи Ельцина Клинтоном была гораздо острее. Критически настроенные республиканцы на Капитолийском холме угрожали в ответ на войну прекратить оказание помощи России, к ним присоединились и некоторые демократы. Например, конгрессмен-демократ от штата Индиана Том Ремер призывал Клинтона отменить свою поездку в Москву в мае 1995 года на празднование 50-й годовщины Победы над нацистской Германией: «Мы считаем политической ошибкой как символически, так и по существу появляться в Москве в окружении российских военных в то время, когда русские жестоко убивают чеченцев в этой ужасной войне»{449}. Неудивительно, что лидер республиканского большинства в Сенате и кандидат в президенты 1996 года Роберт Доул неоднократно выступал с критикой реакции Клинтона на чеченскую войну, говоря, что он не предоставил бы России помощь со стороны МВФ и не сравнил бы чеченскую войну с американской гражданской войной. Чеченская война вызвала оживление и таких неправительственных организаций, как «Международная амнистия», «Хьюман райтс уотч», «Врачи за права человека» и «Врачи без границ». «Международная комиссия юристов» даже призвала МВФ прекратить помощь России{450}.[95] Бывший советник президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский стал одним из наиболее громогласных критиков бездействия Клинтона по Чечне и призывал ограничить политику поддержки Ельцина определенными условиями. «Я считаю, что администрация, обоснованно оказывая ему поддержку, тем не менее, проявляет неоправданную робость, отказываясь критиковать его тогда, когда он делает то, что не должен делать. Я конкретно имею в виду массовые убийства в Чечне. Это аморально и непростительно. Это также плохо в политическом плане, поскольку ослабляет силы демократии в России»{451}.

Выступавшие против войны российские либералы усиливали позиции американских критиков. Такие видные защитники прав человека, как вдова академика Андрея Сахарова Елена Боннер, лидер либеральной оппозиционной партии «Яблоко» Григорий Явлинский, называли продолжающуюся поддержку Ельцина американской администрацией недальновидной и ошибочной. «Поддерживая Ельцина, вы отталкиваете от него средних русских»{452}. Даже любимец клинтоновского окружения Егор Гайдар открыто и неоднократно критиковал войну, что вызвало раскол в его собственной политической партии»{453}.

Первая чеченская война никогда не была крупной внешнеполитической проблемой для администрации Клинтона. Однако чиновники администрации признают, что давление со стороны Конгресса заставило их изменить тон разговора по чеченской проблеме и несколько подняло ее приоритетность в публичных выступлениях{454}. Но это был предел внутриполитического влияния на внешнюю политику. У чеченцев не было сильных сторонников в Вашингтоне. Чеченская диаспора в США была незначительной. В Чечне не было нефти, или алмазов, или каких-то других крупных экономических интересов, которые могли бы привлечь поддержку американского бизнеса. Наоборот, американский бизнес в этом конфликте твердо поддерживал Россию.

Как уже упоминалось, несколько неправительственных организаций проявили интерес к войне, но они так и не смогли выработать единой политической альтернативы подходу к этой проблеме администрации Клинтона. Организация «Хьюман райтс уотч», которую некоторые считают одной из самых влиятельных в США, занималась главным образом сбором данных о нарушениях прав человека в Чечне и напрямую не лоббировала с целью изменения политики. Другие организации демократической направленности, работавшие по России, не фокусировались на Чечне, поскольку хотели вести работу в иных сферах: партийном строительстве, создании правовой системы, развитии профсоюзного движения и продвижении идей гражданского общества в целом. Чтобы сохранять возможности для работы, эти организации должны были поддерживать дружественные отношения с правительством Ельцина в Москве и продолжать получать денежные средства от Конгресса в Вашингтоне. Из числа этих организаций, занимавшихся продвижением демократии, лишь «Национальный фонд за демократию» открыто выступал против войны и активно поддерживал в России антивоенные группы. Угрозы Конгресса прекратить помощь остались без последствий, поскольку большинство членов Конгресса согласились с аргументом Клинтона, что американо-российские отношения были слишком важными и многогранными, чтобы делать их заложником одной проблемы. Наконец, Чечня так и не стала предметом дискуссий в ходе президентской избирательной кампании 1996 года, несмотря на критику со стороны Боба Доула. Доступ международной прессы в зону конфликта был ограничен, а Доулу так и не удалось вызвать Клинтона на серьезные дебаты в области внешней политики. На данном этапе американо-российских отношений стремление не допустить возвращения в Кремль коммунистов превалировало над всем остальным. Даже большинство критиков Клинтона были согласны с этой системой приоритетов.

В первые же дни пребывания в Белом доме Клинтон принял стратегическое решение о том, что Ельцин наилучшим образом отвечает задачам реформирования России и в этой связи является наиболее предпочтительным для США российским партнером. Клинтон никогда не давал четкого определения этих «реформ». В публичных выступлениях сам Клинтон и деятели его администрации часто использовали данный термин применительно как к демократии, так и к экономическому развитию. Нередко представители администрации Клинтона объединяли эти два понятия в кошмарных словах «рыночная демократия», имея в виду все, что происходило в России[96]. Клинтон никогда особенно глубоко не задумывался, насколько его заявления о демократии соответствовали российской политической практике и насколько его подход к оказанию России экономической помощи сочетался с его собственной внутренней экономической и социальной политикой. Клинтон воспринимал драму второй российской революции через личные амбиции и недостатки одной исторической фигуры — Бориса Ельцина. Если Ельцин был наверху, «реформа» шла. Если Ельцин спотыкался, с «реформой» были проблемы.

После расстрела парламента и с началом войны в Чечне стратегия «Ельцин есть реформа» уже больше не воспринималась как самоочевидная, ее надо было отстаивать. Оглядываясь назад, следует признать, что проельцинская позиция, которую «застолбили» Клинтон и его окружение, была не очень разумной. После своего переизбрания летом 1996 года Ельцин часто болел или находился в состоянии запоя. Его неспособность управлять позволила другим — олигархам и «семье» (группе кремлевских администраторов, в которую входила дочь Ельцина) — заполнить этот вакуум. При Ельцине же произошли катастрофический финансовый дефолт и второе вторжение в Чечню. В ретроспективе даже многие наиболее верные сторонники Ельцина стали ставить под сомнение правильность решения о переизбрании его на второй срок{455}.

Почему же администрация Клинтона так рьяно поддерживала Ельцина? Она придерживалась этой линии потому, что в ходе подготовки к российским президентским выборам 1996 года все альтернативы Ельцину выглядели еще хуже{456}. Кандидат коммунистов Геннадий Зюганов обещал отменить большинство рыночных реформ, которые были осуществлены за первые четыре года. Еще один перспективный кандидат — генерал Лебедь выглядел и высказывался как человек, который может ввести военную диктатуру. Если бы американцы могли принимать участие в российских выборах, то многие деятели администрации Клинтона (и посольства США в Москве) поддержали бы кандидатуру Григория Явлинского как претендента на пост президента России. Однако население России с этим бы не согласилось, считая такой выбор иррациональным{457}. Из всей обоймы реальных кандидатов Ельцин представлялся наилучшим.