Читать онлайн «Социализм. Экономический и социологический анализ». Страница 69

Мы еще далеки от понимания последних и самых глубоких тайн жизни, законов происхождения живого. Раскроем ли мы их когда-либо? Сегодня нам известно лишь то, что при образовании организма из отдельных форм создается нечто, прежде не существовавшее. Растения и животные представляют собой нечто большее, чем скопление отдельных клеток, а общество больше, чем сумма составляющих его индивидуумов. Мы еще не осознали полного значения этого факта. Наше мышление все еще ограничено механистической теорией сохранения энергии и вещества, которая не способна помочь нам в понимании того, как один превращается в два. И опять для того, чтобы расширить наше знание о природе жизни, понимание общественных процессов должно опередить понимание биологических процессов.

Исторически разделение труда имеет два природных источника: неравенство человеческих способностей и разнообразие внешних условий жизни человека на земле. В действительности два этих факта сводятся к одному -- разнообразию природы, которая не повторяет себя, но творит бесконечную и неисчерпаемо богатую вселенную. Особенность нашего исследования, нацеленного на социологическое знание, оправдывает отдельный анализ этих двух аспектов.

Очевидно, что как только поведение человека становится сознательным и логичным, оно подпадает под действие этих двух условий. В общем-то, они таковы, что буквально навязывают человечеству разделение труда. [261*] Старые и молодые, мужчины и женщины в сотрудничестве находят подходящее использование для своих разнообразных способностей. Здесь же зародыш и географического разделения труда: мужчина идет на охоту, а женщина к ручью за водой. Если бы сила и способности каждого, так же как и внешние условия производства, были везде одинаковыми, идея разделения труда никогда бы и не возникла. Сам по себе человек никогда бы не додумался до того, чтобы облегчить себе борьбу за существование сотрудничеством и разделением труда. Общественная жизнь не смогла бы возникнуть у людей с одинаковыми от природы способностями в мире, наделенном географическим однообразием [262*]. Может быть, люди бы объединялись порой для решения задач, непосильных для отдельного человека, но подобные союзы еще далеко не образуют общества. Такие отношения кратковременны и длятся, лишь пока не решена общая задача. Для происхождения общественной жизни эти альянсы важны только тем, что, сближая людей, приносят осознание различий в природных способностях, а это в свою очередь дает начало разделению труда.

Как только разделение труда стало фактом, оно становится фактором дальнейшей дифференциации. Делается возможным дальнейшее совершенствование индивидуальных способностей, а благодаря этому сотрудничество становится все более и более производительным. Сотрудничая, человек оказывается в состоянии выполнять то, что ему одному было бы не по силам, а посильные труды делаются более производительными. Понять значение всего этого можно лишь после того, как условия роста производительности в условиях сотрудничества формулируются с достаточной для анализа точностью.

Теория международного разделения труда представляет собой важнейшее достижение классической политэкономии. Она показывает, что до тех пор, пока движение труда и капитала между странами не свободно, географическое разделение труда определяется не абсолютными, а относительными расходами на производство [263*]. Когда тот же принцип был приложен к разделению труда между индивидами, обнаружилось, что преимущество возникает не только от сотрудничества с теми, кто превосходит тебя в том или ином отношении, но и от сотрудничества с теми, кто решительно во всех отношениях тебе уступает. Если благодаря своему превосходству над В А нужно 3 часа труда для производства единицы товара p и 2 часа для производства единицы товара q, а В соответственно нужно 5 и 4 часа, тогда А выгодно сосредоточиться на производстве q, а производство р предоставить В. Если они оба затратят по 60 часов на каждый товар, тогда А произведет 20p+30q, В -- 12p +15q, а совместно они произведут 32p+45q. Если, однако, А затратит 120 часов на производство р, а В -- на производство q, тогда они произведут 24p+60q. Поскольку для А меновая ценность р равна 3:2p, а для В -- 5:4q, общий результат будет больше, чем в первом случае, -- 32p+45q. Отсюда ясно, что углубление разделения труда всегда выгодно для его участников. Тот, кто сотрудничает с менее одаренным, менее способным и менее прилежным, выигрывает столько же, как и тот, кто сотрудничает с более одаренным, более способным и более прилежным. Преимущество, даруемое разделением труда, имеет общий характер; оно не ограничено теми случаями, когда нужно выполнить работу, непосильную для одного.

Рост производительности в результате разделения труда способствует объединению. Этот рост учит человека смотреть на каждого скорее как на товарища в общей борьбе за благосостояние, чем как на конкурента в борьбе за выживание. Этот опыт обращает врагов в друзей, войну в мир и создает из разрозненных людей общество. [264*]

Организм и организация столь же несхожи, как жизнь и машина, как цветок естественный и искусственный. В естественном растении каждая клетка живет своей собственной жизнью и при этом находится в функциональном взаимодействии с другими клетками. Как раз это самостоятельное и самодостаточное существование мы и называем жизнью. В искусственном растении отдельные части входят в целое только в той мере, в какой были успешны усилия того, кто соединил их. Только в меру эффективности этой воли взаимосвязаны различные части в организации. Каждая часть занимает выделенное ей место и покидает его лишь, так сказать, в соответствии с инструкцией. Внутри этой структуры части могут жить, т. е. существовать ради самих себя, только в той степени, в какой создатель структуры предоставил им такую возможность. Лошадь, запряженная кучером, продолжает жить как лошадь. В организации, в "команде", лошадь столь же чужда повозке, как двигатель автомобиля кузову. То, что происходит с частями, может быть противоположно "организации", в которую они входят. Лошадь может выйти из повиновения, тонкая ткань, из которой сделаны искусственные цветы, может распасться под действием кислоты. С человеческими организациями дело обстоит не иначе. Подобно обществу, они представляют собой результат целенаправленного действия. Но при этом они оказываются живыми не в большей степени, чем бумажная роза. Организация сохраняет единство только до тех пор, пока остается действенной создавшая ее воля. Части, из которых составлена организация, связаны только в той мере, в какой они удерживаются вместе волей создателя организации. Для батальона на параде существует лишь одна воля -- воля командира, в остальном организация, именуемая "батальон", является безжизненным механизмом. В подавлении воли отдельного солдата, поскольку она не нужна для целей воинского соединения, и заключается суть военной муштры. При линейной тактике боя, когда отряд не выступает как организация, действующая по команде, необходимо, чтобы солдат уже был "выдрессирован". В войсковой части нет жизни индивидуума: он может жить как личность вне части, возможно, -- в борьбе с ней, но никогда в ней.

Современная военная доктрина, предполагающая самостоятельные действия участника схватки, пытается поставить на службу своим целям мысль и волю отдельного солдата, словом, его жизнь. Она рассчитывает на солдата не столько вымуштрованного, сколько обученного.

Организация основывается на господстве, организм -- на взаимности. Древние всегда рассматривали мир как нечто организованное внешней силой и никогда -- как нечто само возникшее, органическое. Человек видел выструганную им стрелу. Он знал, как сделал ее, как привел ее в движение. Поэтому про все остальное он спрашивал: как оно сделано и кто привел все это в движение. Он искал создателя для каждой формы жизни, автора -- для каждого изменения природы и находил анимистические объяснения. Так возникли боги. [246] Человек видит организованную общину с ее правителями и подчиненными и соответственно пытается понять жизнь как организацию, а не как организм. Отсюда древнее представление о голове как о господине тела и использование того же термина "глава" для обозначения руководителя в организации.

Одним из величайших достижений науки стало осознание природы организма и преодоление концепции организации как основной модели понимания мира. При всем уважении к мыслителям ранних эпох нужно сказать, что в области общественных наук основные достижения датируются в основном XVIII веком, и главную роль в этом сыграла классическая политэкономия и ее непосредственные предшественники. Биология продолжила эту великолепную работу, отбросив все анимистические и виталистские верования. [247] Для современной биологии голова больше не является правителем тела, его венцом. В живущем теле больше нет ведущих и ведомых, нет контраста цели и средства, господина и исполнителя. Есть только члены, органы.