Читать онлайн «Социализм. Экономический и социологический анализ». Страница 126

В глазах интервенционистов простое существование прибыли есть беззаконие. Они, рассуждая о прибыли, не учитывают ее противоположности -- убытков. Они не сознают, что прибыль и убыток -- это инструменты, посредством которых потребитель держит под жестким контролем всю активность предпринимателей. Именно прибыль и убыток делают потребителя высшей властью в хозяйстве. Абсурдно противопоставлять производство для прибыли и производство для потребления. На нестесненном рынке прибыль можно получать, только снабжая потребителей требуемыми товарами и услугами, и причем самым лучшим и дешевым способом. Прибыль и убыток перемещают материальные факторы производства из рук неэффективных в пользу более эффективных производителей. Такова их социальная функция: делать в хозяйственной жизни более влиятельным того, кто наилучшим образом производит желаемое людьми. Потребители страдают, когда законы страны не позволяют наиболее эффективным предпринимателям расширять свое дело. Именно успешное удовлетворение массового спроса сделало некоторые предприятия "большим бизнесом".

Антикапиталистическая политика саботирует деятельность капиталистической системы рыночной экономики. Провал интервенционизма вовсе не свидетельствует о необходимости перехода к социализму. Он просто говорит о тщете интервенционизма. Все те беды, которые самодельные "прогрессисты" толкуют как свидетельство краха капитализма, есть результат предположительно благотворного вмешательства в работу рынка. Только невежды, ошибочно отождествляющие интервенционизм и капитализм, могут полагать, что в социализме спасение от этих бед.

Многие защитники интервенционизма шалеют, когда им говоришь, что их позиция усиливает антидемократические и диктаторские силы, играет на руку тоталитарному социализму. Они защищаются, заявляя о себе как об искренних поклонниках демократии и врагах тирании и социализма. Они стремятся только к улучшению положения бедняков. Ими движут только любовь к социальной справедливости и стремление к более справедливому распределению дохода. И все это только ради сохранения капитализма и его политической надстройки, или суперструктуры, а именно демократического правительства.

Эти люди не способны осознать, что предлагаемые ими меры не способны привести к желаемым благим результатам. Напротив, они порождают такое состояние дел, какое, с точки зрения их защитников, много хуже изначального, которое пытались улучшить. Если правительство, столкнувшись с крахом первого вмешательства, не готово вернуться к свободной экономике и позволить рынку выправить ситуацию, оно должно будет наращивать цепь ограничений и регулирования. По этому пути шаг за шагом оно дойдет до того, что все экономические свободы индивидуума исчезнут. При этом и возникнет социализм на германский манер, Zwangswirtschaft нацистов.

Мы уже упоминали случай с минимальной заработной платой. Пойдем дальше и проанализируем типичный случай контроля цен.

Если правительство стремится обеспечить бедных детей молоком, оно должно купить молоко по рыночной цене и затем продать его подешевле; убытки можно покрыть за счет налогов. Но если правительство просто установит цену молока на уровне ниже рыночного, результаты окажутся противоположными целям правительства. Слабейшие производители, чтобы избежать убытков прекратят производство и торговлю молоком. Молока на рынке станет меньше, а не больше. Это совсем не то, к чему стремилось правительство. Оно ведь вмешалось потому, что считало молоко жизненной необходимостью. Оно не хотело ограничивать его производство.

Теперь правительство оказывается перед выбором: либо отказаться от каких-либо намерений контролировать цены, либо добавить к первому декрету второй -- зафиксировать цены факторов производства, необходимых для производства молока. Тогда эта же история повторится. Правительству придется зафиксировать цены тех факторов производства, которые необходимы для производства молока. Так правительству придется идти все дальше, фиксируя цены всех факторов производства (цены труда и материалов) и принуждая каждого предпринимателя и каждого рабочего продолжать трудиться при этих ценах и заработной плате. Ни одна ветвь производства не сможет избежать всеохватывающего определения цен и заработной платы. Если исключить из этого круга какие-либо производства, они начнут стягивать к себе труд и капитал, а в результате сократится производство тех товаров, для которых цены установлены правительством. Это и будут те самые производства, которые правительство сочло особенно важными для удовлетворения потребностей населения.

Но когда достигнуто состояние всестороннего контроля хозяйственной жизни, рыночная экономика оказывается вытесненной системой плановой экономики, социализмом. Конечно, это не социализм, при котором непосредственное управление каждым предприятием осуществляет правительство, как в России, это -- социализм на германский или нацистский манер.

Многие были восхищены предполагаемым успехом политики контроля цен в Германии. При этом говорилось: достаточно быть столь же безжалостным и грубым, как нацисты, -- и политика контроля цен станет вполне осуществимой. Эти люди, готовые в борьбе с нацизмом использовать его же методы, не поняли того, что нацисты осуществляли контроль цен не в рыночной системе, а в полноценном социалистическом обществе, в тоталитарной республике.

Если контроль цен ограничен только некоторыми сырьевыми товарами, то получатся результаты, обратные намеченным. Он не может работать удовлетворительно в рамках рыночной экономики. Если правительство из провала ограниченных попыток контроля цен не сделает вывода о необходимости оставить вовсе эти эксперименты, то ему придется идти все дальше и дальше, замещая рыночные отношения всесторонним социалистическим планированием.

Производство может направляться либо рыночными ценами, которые устанавливаются в результате того, что кто-то купил, а кто-то воздержался от покупки, либо центральным правительственным советом по управлению производством. Третьего решения не существует. Невозможна третья социальная система, которая была бы ни социалистической, ни капиталистической. Правительственный контроль только части цен должен привести к положению, которое всегда и везде будет предельно нелепым и несовместимым ни с какими разумными целями. Такая политика ведет к хаосу и социальным беспорядкам.

Именно это имеют в виду экономисты, говоря об экономическом законе в том смысле, что интервенционизм противоречит закону экономики.

В рыночной экономике верховным авторитетом являются потребители. Решения купить или не покупать определяют, что производится предприятиями, в каком количестве и какого качества. Покупки непосредственно, напрямую, определяют цены потребительских товаров, а косвенно и цены всех инвестиционных товаров, т. е. цены трудовых ресурсов и материальных факторов производства. Покупательская активность влияет на формирование прибылей и убытков, определяет ставки кредитов. В конечном счете, потребитель определяет каждый индивидуальный доход. Центральным пунктом рыночной экономики является сам рынок, т. е. процесс образования цен на товары массового спроса, ставок заработной платы, величины процента и их производных -- прибылей и убытков. Эта зависимость носит непосредственный, прямой Характер для предпринимателей, фермеров, капиталистов и лиц свободных профессий и косвенный характер для всех остальных -- работающих за жалованье или заработную плату. Рынок устанавливает согласование между усилиями тех, кто производит товары для нужд потребителей, и желаниями самих потребителей. Он подчиняет производство нуждам потребления.

Рынок -- это демократический строй, в котором каждый грош дает право голоса. Конечно, у разных людей далеко не одинаковые возможности голосовать. Богачи имеют больше бюллетеней, чем бедняки. Но в рыночной экономике богатство и большие доходы -- это результат прошлых выборов. В рыночной экономике, не развращенной правительственными привилегиями и ограничениями, единственный путь к приобретению и сохранению богатства -- услужение потребителю самым лучшим и дешевым способом. Капиталисты и землевладельцы, которые не могут преуспеть в этом, несут убытки. Если они не способны изменить своего поведения, то разоряются и становятся бедняками. Потребители -- та инстанция, которая превращает бедняков в богачей, и наоборот. Это решением потребителей доходы кинозвезды и оперной дивы настолько больше доходов бухгалтера или сварщика.

Каждый волен не соглашаться с результатами выборной кампании или рыночного процесса. Но в демократическом обществе у него нет иного способа изменить что-либо, кроме убеждения. Того, кто говорит: "Мне не по душе выбранный мэр. Попрошу-ка я правительство заменить его другим человеком", вряд ли кто-либо сочтет демократом. Но если нечто в том же роде произносится по поводу рыночных дел, то большинству людей просто не хватит воображения, чтобы увидеть в этом притязания на диктатуру.