Читать онлайн «Революция, которая спасла Россию». Страница 31

Пробуждение «внутренней Азии» – еще одна причина изменения позиции Ленина по вопросу устройства российского государства.

Ленин, который всегда был чуток к изменениям политической ситуации и всегда был готов поступиться догмами во второстепенных вопросах ради достижения первостепенных целей, переходит к признанию федерализма. Уже в статье «Основные задачи Советской власти» Ленин писал: «На самом деле даже федерация… не противоречит демократическому централизму. Сплошь и рядом федерация при действительно демократическом строе, а тем более при советской организации государственного устройства, является лишь переходным шагом к действительно демократическому централизму (курсив мой. – Р.В.). На примере Российской Советской республики особенно наглядно показывается нам как раз, что теперь федерация, которую мы вводим и которую мы будем вводить, послужит именно вернейшим шагом к самому прочному объединению различных национальностей России в единое демократическое централизованное Советское государство». Вскоре тезис о федеративном устройстве появляется и в партийных документах, а затем и в законах Российской республики.

Заметим, Ленин не отказывается от своего старого убеждения, что централизованное унитарное многонациональное государство лучше и прогрессивнее федеративного. Он только считает теперь, что Россия пока не готова к созданию такого государства. Слишком обозлены трудящиеся нерусских наций на бывший имперский центр, к тому же азиатские народы империи вообще не доросли еще до пролетарского интернационализма, поэтому федерация, конечно будучи шагом назад по отношению к унитарному государству, все же предпочтительней полного развала на национальные государства. Такой развал в условиях отсутствия единого общероссийского пролетариата и при отсутствии у некоторых народов пролетариата вообще сильно затормозит развитие к социализму. А в рамках союза национальных республик пролетариат восточноевропейских наций сплотится, а азиатские народы «вырастят» свой пролетариат, и тогда федерация уже будет не нужна и республики сольются в одну республику. Видимо, таковы были надежды Ленина.

В дальнейшем вождь большевиков лишь внедряет этот план в жизнь. В начале 1919 г. он подписывает договор с Башкирской республикой о вхождении ее в Россию, и последняя, таким образом, становится федеративным государством. Затем, в том же 1919 г., федеративный договор был подписан с Украинской, Литовской и Белорусской советскими республиками. К концу гражданской войны центральное советское правительство выстраивает федеративные отношения с республиками, которые сыплются как из рога изобилия – Азербайджанская, Армянская, Грузинская, Горская Туркестанская… Наконец, в 1922 г. был подписан федеративный договор, создавший СССР. Интересно, что перед этим разгорелся известный спор между Лениным и Сталиным: Ленин отстаивал федерацию – равноправный государственный союз России и других республик, Сталин – фактически старый ленинский план автономизации России, то есть создания в рамках централизованной российской республики ограниченных национальных автономий там, где нерусское население преобладает (Сталин тоже говорил о федерализме, но имел в виду иное, автономизацию). То сопротивление, которое оказали плану Сталина нерусские, прежде всего грузинские и украинские представители правительств республик, наглядно показало, что Ленин был прав, с 1918 г. взяв курс именно на федерацию. Федерация была компромиссом, который устраивал и центральную власть, и националистов с окраин. На меньшее националисты были не согласны, и, победи план Сталина, такая РСФСР распалась бы через год-полтора за счет нового «парада национализмов».

Однако если Ленин был готов пойти на компромисс в отношении установления федеративного устройства государства, то в отношении идеи федерализации партии он оставался непримирим. Заключение федеративного союза между Россией и нерусскими национальными советскими республиками вовсе не влекло за собой возникновения каких-либо национальных Компартий. Конечно, Украинская или Белорусская республика имели свои компартии, но они не были национальными Компартиями, то есть они не объединяли коммунистов по национальному признаку. В составе и Украинской и Белорусской компартий были и русские, и евреи, и татары, и представители любых других народов СССР, официальным языком партии оставался русский (хотя в целях пропаганды в национальных республиках выпускалась литература и велась агитация на национальных языках), республиканские организации коммунистов подчинялись центральному комитету в Москве.

Об этом прямо и четко говорилось в документах VIII съезда РКП(б) (март 1919 г.): «В настоящее время Украина, Латвия, Литва и Белоруссия существуют как особые советские республики… Но это отнюдь не значит, что РКП должна, в свою очередь, сорганизоваться на основе федерации самостоятельных коммунистических партий… Необходимо существование единой централизованной Коммунистической партии с единым ЦК, руководящим работой всей работой партии во всех частях РСФСР. Все решения РКП и ее руководящих учреждений безусловно обязательны независимо от национального их состава. Центральные комитеты украинских, латышских, литовских коммунистов пользуются правами областных комитетов партии и целиком подчинены ЦК РКП». Та же ситуация сохранилась и после создания СССР.

Единство партии дополнялось единством вооруженных сил. Первоначально советские республики, подписавшие первый федеральный договор 1919 г., имели свои собственные армии (Красная армия Украины, Красная армия Белоруссии, Красная армия Литвы), но уже скоро ЦК РКП(б) во главе с Лениным постановляет, что, поскольку «РСФСР вынуждена в союзе с братскими Советскими республиками Украины, Латвии, Эстонии, Литвы и Белоруссии вести оборонительную борьбу против общего врага – мирового империализма и поддерживаемой им черносотенной и белогвардейской контрреволюции», необходимо «единое командование всеми отрядами Красной армии и строжайшая централизация в распоряжении всеми силами и ресурсами социалистических республик». В связи с этим красные армии республик вливались в российскую Красную армию, перейдя под командование находящегося в Москве российского Совета Обороны; руководство снабжением Красной армии поручалось тоже соответствующим российским государственным органам.

В постановлении 1919 г. еще говорилось, что это временная мера, которая сохранится лишь до победы советских республик в гражданской войне. Однако федеральный договор 1922 г. уже бессрочно передает управление общими вопросами внешней политики, вооруженными силами, железной дорогой, почтой, финансами российским государственным органам, находящимся в Москве (которые просто приобрели статус союзных, федеральных). За республиками фактически остались лишь милиция (которая стала федеральной позднее, лишь в 1930-х) да образовательная и культурная политика и внутриполитические вопросы, как правило местного значения. Впрочем, немаловажно, что республики имели право на отделение, если их такое разграничение полномочий с федеральным центром не устроит. Кроме того, оставшиеся полномочия действительно обеспечивали развитие национальных культур народов республик.

Сегодня часто со стороны российских великодержавников можно услышать упреки в адрес Ленина, что он «развалил Россию», заменил единое государство «рыхлой совокупностью республик», выпустил на волю «джина национализма». Однако говорить так могут лишь люди, которые либо не знают исторических фактов, либо сознательно занимаются идеологической демагогией. Ленину пришлось действовать в тяжелейших условиях, когда Великую Россию (в ее имперских границах) раздирали националисты разных мастей и часто – стоящие за ними державы Запада и Востока: Германия, претендовавшая на Украину, Франция, объявившая сферой своего влияния Одессу, Севастополь, Херсон, Англия, оккупировавшая Баку и железную дорогу до Батума, Япония, оккупировавшая часть Дальнего Востока. Ленин в этих условиях сделал все, чтоб сохранить единое централизованное государство, пусть и под внешней формой федерации. В самом деле, единая и унитарно управляемая из российского центра партия, наличествующая во всех союзных республиках, означала только одно – управление всеми республиками из единого центра. Члены партии были скрепленной одной идеологией элитой, которая стала ядром в республиках федерации, независимо от названия и нацсостава этих республик.

То же самое можно сказать о единой армии, единой системе финансов, едином управлении почтой и железными дорогами. Военные, чиновники железнодорожного и подобного ведомств также были армией, управляемой из федерального центра и не подчиняющейся республикам, так что, к примеру, в случае сепаратистского мятежа в республиках мятежники лишались и вооруженных сил, и железнодорожных сообщений.