Читать онлайн «Революtion!». Страница 24

В общем, оказались правы те злые языки, которые не уставали повторять, что политическое значение прокремлевских молодежных организаций ничтожно, что они не способны к уличной активности и что их затянувшееся существование служит исключительно коррупционным целям – выделению расхищавшегося кураторами и организаторами государственного финансирования. Неудивительно, что в 2012 г. движение «Наши» было раскассировано.

Резюмирую: в целом политико-идеологическая активность Кремля в 2005–2011 гг. носила открыто и последовательно контрреволюционный характер. Типологически она повторяла контрреволюционную стратегию российского императора Николая I, при котором Россия получила неблагозвучное прозвище «жандарма Европы». Разумеется, формы и методы российской контрреволюции второй половины 2000-х гг. отличались от тех, которые использовались во второй трети XIX века.

В 2005 г. Россия не послала войска на мятежную Украину, как в 1830-м она посылала их в мятежную Польшу, а в 1848-1849-х – в революционную Венгрию. Зато в январе 2006 г. и в январе 2007 г. Россия перекрывала поставки газа на Украину. Другие времена – другие песни. Но идеологическая музыка осталась прежней.

Идеологическое обоснование контрреволюции при Николае I и при Владимире Путине концептуально совпадало. Правительство Николая I последовательно защищало принцип легитимизма, выступало против экспорта революционных идей, за которыми усматривало масштабный международный заговор, и против идеи народного суверенитета per se.

Еще раз напомню, что в 2005 г. президент Владимир Путин сказал: «Демократию нельзя экспортировать из одной страны в другую. Так же как нельзя экспортировать революцию, так же как нельзя экспортировать идеологию»[50]. Тогдашний директор ФСБ Николай Патрушев был откровеннее в своих заявлениях, прямо обвинив спецслужбы и организации иностранных государств в дестабилизации (читай: в организации революций) соседних с Россией государств.

При Николае I графом Уваровым была сформулирована доктрина российского самодержавия – теория «официальной народности». Она возникла как идеологический ответ на революционную динамику в Европе. Вопреки названию, центральным пунктом доктрины была не «народность», а «самодержавие» – монархия, обладающая всей полнотой власти на территории страны и свободой рук во внешней политике. Другими словами, доктрина провозглашала Российскую империю суверенной монархией.

То был русский ответ на демократический принцип народного суверенитета. Два других члена уваровской триады, «православие» и «народность», трактовались как производные и целиком зависимые от монархии величины. Теория Уварова идеологически противостояла идеям народного суверенитета, республиканизма и национализма.

Почти столетие спустя репликой теории графа Уварова выступила «суверенная демократия» Владислава Суркова. Смысл этой идеологемы предельно прост: свободная от любых внешних ограничений российская власть, полностью контролирующая российское общество.

Подобно доктрине Уварова, «суверенная демократия» стала идеологическим ответом на революционную динамику. Важно отметить, что как в XIX в., так и в XXI в. именно революция дала решающий импульс артикулированию и идеологическому оформлению смутных настроений российской элиты. Благодаря революции ее имплицитное мировоззрение было эксплицировано в виде относительно завершенной идеологической доктрины.

Термин «демократия» в доктрине Суркова – такая же дань времени, как и термин «народность» в теории Уварова. «Народность» Уварова не подразумевала народного суверенитета, а «демократия» Суркова имела к демократии приблизительно такое же отношение, что и «народная демократия» коммунистических режимов.

Modus vivendi «суверенной демократии» также более или менее воспроизводил внутреннюю политику «официальной народности», хотя и с поправкой на время. Во время второго президентского срока Путина был стерилизован избирательный процесс, ужесточено законодательство по борьбе с экстремизмом, репрессировалась любая несанкционированная публичная активность, преследовались неправительственные организации.

Но самое любопытное и даже забавное, что, как показало развитие событий, эффективность этой контрреволюционной политики оказалась крайне неубедительной.

Политические протесты конца 2011 г. и начала 2012 г., вызванные фальсификацией результатов парламентских выборов декабря 2011 г., имели прекрасные шансы вылиться в успешную революцию. И если этого не случилось, то отнюдь не потому, что власть была сильна, а ее предшествующая контрреволюционная политика – успешна. Камнем преткновения оказалась неспособность лидеров протеста правильно оценить ситуацию и страх совершить влекущие в неизвестность кардинальные шаги.

Само возникновение этих протестов как раз яркое доказательство неспособности предвидеть революцию. Никакие структурные факторы революции, никакие бросающиеся в глаза признаки неравновесного состояния накануне протестов не обнаруживались. Ни власть, ни оппозиция к революции не готовились и даже не ожидали сколько-нибудь серьезной реакции на результаты парламентских выборов.

Не то чтобы все это возникло как гром среди ясного неба. Президент Центра стратегических разработок экономист Михаил Дмитриев на основе изучения анализа общественного мнения пришел к выводу о крайне высокой вероятности проявлений общественного недовольства в связи с выборами. И в академической среде он заслужил репутацию «человека, предсказавшего протесты».

На самом деле Дмитриев не был единственным удачливым оракулом. В сентябре 2011 г., за три месяца до парламентских выборов, автор этих строк имел длительную беседу со служащим одного из российских ведомств, по долгу службы изучающим подлинную, как-она-есть, картину массовых настроений в России. И этот скромный, добропорядочный джентльмен рассказывал, что имеющаяся у них информация, включая качественную социологию, с высокой степенью вероятности позволяет предположить возникновение массовых протестов в связи с выборами. Он выразился буквально так: «За те десять лет, которые я работаю по этой линии, еще ни разу массовые настроения не были столь опасными».

На мой естественный вопрос, а что же его ведомство собирается в связи с этой потенциальной угрозой предпринимать, он ответил в том духе, что они, мол, люди маленькие и подневольные, их дело докладывать. А вот политическое руководство убеждено, что ситуация полностью под контролем и ничего не случится.

В общем, это естественная и даже нормальная человеческая реакция. Людям свойственно рассматривать будущее как экстраполяцию, продолжение настоящего. Тем более никаких внешних признаков дестабилизации действительно не проглядывало и казалось, что «все путем». А ссылки на качественную социологию, замеры и проч. в таких случаях кажутся досужими выдумками людей, желающих оправдать смысл собственного существования, или же гомерической гиперболизацией не столь уж серьезных угроз и вызовов.

В этом смысле очень показательна рационализация ситуации, то есть не беспристрастный анализ, а самообъяснение власти, когда ее чувство исторического оптимизма было подорвано вспыхнувшими протестами. Оказывается, во всем были виноваты внешние враги, финансирующие врагов внутренних. В действительности, мол, никаких условий и оснований для политических протестов в России не существует, если бы их не подготовила подрывная деятельность: западные гранты, прозападные НКО и оплачивающиеся западными деньгами оппозиционные политические активисты. Еще в этом заговоре-де участвовали некоторые люди из ближнего круга тогдашнего президента Дмитрия Медведева и отдельные российские банкиры.

Типологически в этой идее нет ничего нового и даже сколько-нибудь оригинального. Традиционное конспирологическое объяснение социально-политических возмущений и бурь. Крайне удобное для любой власти в любую историческую эпоху. Ведь в этом случае нет нужды анализировать собственные действия – виновата не власть, а коварные заговорщики.

Между тем первопричина протестов рубежа 2011–2012 гг. проста и общая для всех революций – оскорбленное чувство справедливости. Общество, покоробленное «рокировкой» Путина – Медведева (на съезде «Единой России» в сентябре 2011 г. было объявлено, что на президентских выборах 2012 г. будет баллотироваться Владимир Путин, который выдвинет Дмитрия Медведева премьер-министром), возмутилось той циничной и беспардонной манерой, в которой «Единая Россия» намеревалась обеспечить свое монопольное политическое положение на парламентских выборах 2011 г. Тем более что, выступая наблюдателями на выборах, многие воочию смогли увидеть массовые фальсификации и обман в пользу правящей партии.