Читать онлайн «Золотой век амазонок». Страница 48

Гипотеза о вооружении этой богини позволяет нам сделать предположение о связи с ней некоего вооруженного бога. Нетрудно представить себе эллинского Аполлона" защищающего свой народ, вдохновляющего его отвагой и нападающего на врагов наскоками, однако ни в одном из этих вариантов он не представляет собой истинно военное божество. Однако поклонение ему в Спарте в качестве Карнейского напоминает о времени, когда его считали воинствующим богом. Уже указывалось, что Карней являлся предорийским богом прорицания, которого эллины опознали как своего Аполлона. Фригийский небожитель, с которым он был, вероятно, в родстве, являлся воином, о чем свидетельствуют его лук, являющийся непременным атрибутом, и мантический дар. Неподалеку от Спарты располагалось святилище другого Аполлона, в грубой и примитивной форме представленного в виде колоссального бронзового столпа, к которому были присоединены части тела человека. Голова изваяния была покрыта шлемом, в руках оно держало копье и лук. Амиклы, селение, где располагалось это святилище, являлись одним из предорийских городов, мужественно сопротивлявшихся захватчикам, но в итоге опустошенных ими. Здесь во время Павсания еще существовало святилище Александры, называвшейся так амиклейцами и являвшейся, по их утверждению, дочерью Приама Кассандрой[60]. В лаконской Левктре этой Александре были посвящены храм и статуя, там же находилась деревянная фигура Аполлона Карнейского, "сделанная по обычаю живущих в Спарте лакедемонян". Интересно, что Кассандра является прорицательницей, связанной с Троей и Аполлоном Троянским, посему естественна связь между культами ее и Карна, — бога, который первоначально, возможно, был идентичен пророческому Аполлону Фригийскому, Ликийскому и Критскому. Аполлон Амиклейский напоминает этого критско-азиатского Аполлона своим атрибутом в виде лука, а шлем и копье выдают его связь с Аполлоном Карнейским. Более того, поскольку в Левктре, Лаконии существовала безусловная связь между обрядами Кассандры и Аполлона Карнейского, можно сделать вывод о том, что в Амиклах она находилась в обрядовой взаимосвязи с местным богом. Отсюда следует, что Аполлон Амиклейский был в известной мере прорицателем, и этой особенностью облика напоминает предорийского Карна. Праздник Гиацинтий[61], принадлежавший к амиклейскому культу, приносил временную свободу рабам окружающего Спарту региона и являлся большой радостью для простого люда. Поэтому кажется вероятным, что подобное торжество было частью религии низших слоев населения, то есть покоренных аборигенов. В своем мистическом представлении процессов жизни и смерти оно намекало на то, что было установлено в честь хтонического божества плодородия. Местные легенды вне сомнения рассказывают о времени, предшествовавшем дорийскому вторжению, когда Амиклы были влиятельным центром. Поэтому можно предположить, что почитание Аполлона Амиклейского было установлено доисторическим или "микенским" населением Лаконии. Их цивилизация, явленная нам в обладающих художественными достоинствами руинах Вафио и в мифе о царском доме Менелая, была однозначно "минойской". Главными доказательствами в споре является то, что Аполлон Амиклейский был изображен не в эллинском стиле, что он воспринимался, подобно Карну, как воин и бог плодородия и что в общих своих характеристиках он как будто бы соответствовал прорицателю-лучнику, чтившемуся в Азии и на Крите.

Итак, различные направления размышлений сходятся на предположении, что божества, поклонение которым амазонки, как утверждают, учредили в Пиррихе, представляли собой воительницу и воителя. Первая кажется нам находящейся в родстве с Кибелой, Таврской Девой, Эфесской Артемидой и прочими богинями, принадлежавшими к тому же типу: второй — богу, которого почитали те же предшествовавшие эллинам народы, которые выработали или сохранили обряды Матери. Этот бог представляет собой мужское божество битвы и плодородия, первоначально имевшее второстепенное значение при женском начале. Принадлежащий ему пророческий дар хорошо соответствует тому шуму, который сопутствовал поклонению Матери в исторические времена, и тем чувством одержания божественной силой, которое нисходило на ее почитателей. Как ясно показывает Эсхил в характере Кассандры, искусство пророчества представляет собой божественное безумие. И безумие это являлось характерной чертой всех оргиастических культов.

Имея в виду то, что Артемида Астратея и Аполлон Амазонский являются богами народа, жившего в Лаконии до эллинов, важно внимательно проанализировать то краткое сообщение, которое оставил нам о Пиррихе Павсаний. Город, как утверждают, был назван в честь Пирра, или Пирриха, причем последний являлся богом куретов. Вполне естественно, что эпическое повествование о спартанском доме Менелая было популярно по всей Лаконии. Поэтому рассказ о поездке Пирра, предпринятой для вступления в брак с Гермионой, связывался с Пиррихием, а также со Скирой, расположенной неподалеку на реке. Павсаний, впрочем, более доверяет другой повести о появлении названия города.

Предположение о том, что Пиррих являлся богом так называемых куретов, свидетельствует о восприятии их здесь как примитивного племени. Единственным регионом Греции, с которым можно уверенно связать ранний народ, носящий подобное имя, является область, расположенная к северу от коринфского залива. Аполлодор утверждает, что прежде Этолия, рассматриваемая как тракт, протянувшийся от Эвена (Evenus) до Ахелоя, называлась Куретией, а Павсаний говорит, что куреты были первыми обитателями Акарнании[62]. В легенде о Мелеагре, какой она сохранилась в Илиаде, куреты представлены осаждающими Калидон, город этолян. Ссора началась из-за распределения трофеев знаменитой охоты на вепря. Смерть Мелеагра, отдающего свою жизнь за родной город, объясняется в гомеровской версии молитвами его матери Алтеи (Althaea). Она возопила к Аиду и Персефоне, чтобы те погубили его, покарав за смерть ее брата, князя куретов. Павсаний цитирует "Великие Эои" Гесиода и "Миниаду" как источник утверждения, что он был убит Аполлоном, покровителем куретов, защищавшим их от этолян. Рассказанная Гомером повесть намекает на то, что Аполлон был настроен недружелюбно к калидонянам. Это видно в настроении Идаса; он попытался застрелить Аполлона, изнасиловавшего его жену Марпессу. От Идаса она была матерью Клеопатры, жены Мелеагра. Легенды о героях обнаруживают многочисленные связи между этим регионом Акарнании и Этолии с Мессенией и Лаконией. Мессенские Идас и Линкей, а также их лаконские кузены и соперники Кастор и Полидевк были союзниками в Калидонской Охоте, в которой куреты и этоляне выступали на одной стороне. Идас был связан с домом Калидона через брак с Марпессой. Фестий, брат отца Марпессы и царь Плеврона, города куретов, выдал свою дочь Алтею за Ойнея (Oeneus) из Калидона, а другую дочь Леду за спартанца Тиндарея. Таким образом, Диоскуры, дети Леды, находились в родстве с куретами из Северной Греции. Эти генеалогии свидетельствовали, конечно, о расовом родстве между предорийским населением Лаконии и Мессении и ранними жителями Акарнании и Этолии. В доисторические времена Мессения и Лакония явно представляли собой одну страну. Основателем ее являлся Лелег, известный здесь в качестве автохтона, и называлась она Лелегией. Диоскуры с древних времен почитались и в Мессении и в Лаконни в качестве великих богов, и в таком виде их легко спутать с кабирами и идейскими дактилями. Таким образом, ход наших рассуждений приводит к мысли о связи, существовавшей между народом, именовавшимся куретами, и племенами, издревле исповедавшими оргиастическое почитание Матери, поэтому вполне естественно, что вооруженные танцоры, служившие критской Рее, должны были носить имя куретов. Упоминание лелегов в Лаконии и Мессении устанавливает их прямую связь с доисторической "эгейской" цивилизацией, являвшейся ответвлением "минойской", а также с ранними племенами, основавшими святилище Эфесской Артемиде.

Аналогичным образом следует использовать утверждение Пиндара о том, что имя Пирриха, бога этих куретов, было вторым именем Силена. Самые старинные и устойчивые легенды связывают Силена с областью возле Меандра во Фригии. Силен неразрывно связан с обрядами Диониса, тесно соседствовавшего с культом Матери. Кабирические мистерии, вероятно, соединяли культ одного из вариантов Матери с почитанием Диониса, откуда возникла повесть о том, что Дионис был сыном Кабира. Диоскуры, Кабиры, Анаки (Anaces), дактили в известном смысле представляют собой одно и то же. Поэтому мы можем видеть в Пиррихе предорийского или "лелегского" члена кружка божеств, главным среди которых была Матерь. Возможно, он представлял собой сразу кабира, дактиля и вооруженного танцора. О последнем свидетельствует не только его место среди куретов, но также и тот факт, что его имя носил знаменитый в Спарте танец.