Читать онлайн «Нет блага на войне». Страница 41

Другой темой, о которой, по мнению многих, никак нельзя было умолчать, являются бомбардировки Германии англо-американской авиацией. Да, действительно, массированные бомбардировки (в особенности неприцельные ночные бомбардировки «по площадям») привели к гибели сотен тысяч безоружных немцев, женщин и детей; лишили крова и имущества миллионы людей, обратили в груды щебня величайшие памятники европейской истории и архитектуры. Однако в данной статье я вполне осознанно не стану обсуждать эту тему. И не только потому, что стратегические бомбардировки Германии были осуществлены союзниками по меньшей мере при полном согласии советской стороны (что же касается печально-знаменитой бомбардировки Дрездена, то она состоялась по прямому требованию Сталина, который обвинил в Ялте союзников в предумышленном нежелании разрушить транспортные магистрали Восточной Германии). Есть гораздо более значимая причина.

Бомбардировки городов Германии авиацией союзников были частью стратегии ВОЙНЫ. Авиация союзников уничтожала заводы, на которых производили оружие для Гитлера, разрушала железнодорожные станции, по которым перевозили войска Гитлера, убивала и терроризировала немецких рабочих, которые (может быть, и не всегда по своей воле) работали на Гитлера. До сведения немцев было доведено условие, при котором бомбардировки будут прекращены: полная и безоговорочная капитуляция страны-агрессора.

Это обещание западные союзники безоговорочно выполнили — ни одна бомба не упала ни на один немецкий город после подписания Акта о капитуляции Германии. Более того, даже во время войны — насколько мне известно — союзники не разбомбили ни один немецкий город на занятой/освобожденной территории. Хотя бомб и авиабензина у них хватало, и выразить «чувство мести за разрушенный Ковентри» можно было и таким, технически-сложным, способом. С другой стороны, зверские расправы над гражданским населением Германии на территориях, контролируемых Красной Армией, начинались как раз таки ПОСЛЕ захвата этих территорий и подавления вооруженного сопротивления.

Еще раз повторю — преступления перед человечностью не имеют ни оправдания, ни срока давности. Целью же данной статьи является отнюдь не запоздалое морализаторство, а поиск подлинных причин, сделавших возможными трагические и позорные события на немецкой земле. Поиск объяснений, но не оправданий. И, по моему мнению, вопрос этот совсем не простой.

Желание отомстить за чудовищные злодеяния, совершенные захватчиками на советской земле, конечно же, имело место. Однако не всегда и не всякое желание реализуется в действиях, и не всякое желание рядовых солдат одобряется и допускается командирами. Наконец, кроме внешнего контроля, у всякого человека существует еще и самоконтроль. Может быть, я остаюсь неисправимым идеалистом, но мне трудно поверить в то, что нормальный русский мужик, призванный в армию из смоленской деревни, крещенный в детстве, воспитанный в трудовой семье, мог прибивать немецких детей языками к столу и распинать женщин на алтарях храмов. Среди множества народов, населявших многонациональный Советский Союз, были народы, помнящие законы «кровной мести», но я никогда не слышал, чтобы эти обычаи предполагали зверское групповое изнасилование жен и дочерей «кровного» врага. И мне кажется, что те, кто приписывает солдатам Красной Армии ТАКИЕ способы реализации чувства ненависти к врагу, превзошли самого Геббельса с его тезисом об «азиатских ордах большевиков»…

Отбросив патетику, мы можем констатировать и вполне определенный, твердо установленный — и весьма странный на фоне всего вышеизложенного — факт: немецких военнопленных в советском тылу не расстреливали, не истязали, не распинали на дверях сараев, не давили бульдозерами. Отношение гражданского населения советского тыла к пленным немцам было на удивление толерантным. И это не «красная пропаганда», а доподлинно известный миллионам современников событий факт.

Нет, разумеется, советский плен не был «домом отдыха»; пленных использовали на тяжелых работах, им приходилось жить в непривычном для них холодном климате и в условиях привычных для советских людей голода и лишений. С учетом того, что многие немецкие военнослужащие попали в плен раненными, обмороженными, больными, тяжелые условия содержания привели к огромной смертности: по самым скромным официальным оценкам, в советском плену погибло более 450 тыс. немецких солдат и офицеров.

Признавая этот отнюдь не радостный факт, нельзя не видеть и другое: случаи преднамеренных, тем более садистских, убийств немецких пленных были крайне редки даже во фронтовой полосе; в тыловых лагерях для военнопленных они если и имели место, то лишь как редчайшее чрезвычайное происшествие. Работающие на стройках и шахтах немецкие пленные получали 600 г хлеба (стандартный паек советского рабочего, и это больше, чем норма для неработающих «иждивенцев»), а сердобольные русские женщины порой подкармливали безоружных и беспомощных врагов (о чем с удивлением и благодарностью вспоминали много лет спустя немецкие солдаты). Сотням тысяч немецких пленных в советских военных госпиталях была оказана квалифицированная медицинская помощь, вернувшая их к жизни.

Со всеми оговорками о том, что на войне нет места для нормальной человеческой логики, трудно совместить многолетнее гуманное отношение к обезоруженным немецким солдатам (а на руках у многих из них была кровь мирных советских граждан) и якобы «стихийный взрыв» дикой ненависти к немецким женщинам и детям, по непонятной причине захлестнувший армию в последние месяцы войны.

По меньшей мере в порядке рабочей гипотезы следует предположить, что «жажда мести», охватившая солдат Красной Армии в момент перехода границ Германии, была и не единственной, и не самой важной в ряду причин, обусловивших ужасные события на земле Германии. Не так и трудно увидеть другие, более значимые факторы.

Первым (если и не первым по значимости, то вполне очевидным и бесспорным) следует назвать катастрофическое падение воинской дисциплины, каковое падение, конечно же, не с неба упало, а было вполне закономерно обусловлено открытым и массовым мародерством командного состава.

Обычно при любой попытке обсуждения темы насилия над гражданским населением Германии немедленно раздаются голоса, спешащие напомнить о том, что «советское командование отдавало приказ за приказом…». Сущая правда. Приказ за приказом (о них мы поговорим чуть позже). Но для понимания реальной картины событий мне представляется неизмеримо более важным цитировать не многочисленные приказы, в которых мародерам грозили жуткими карами, вплоть до расстрела, а вот этот, ныне уже широко известный, протокол обыска дачи бывшего Главкома группы Советских оккупационных войск в Германии, «маршала Победы» Г.К. Жукова:

«…Две комнаты дачи превращены в склад, где хранится огромное количество различного рода товаров и ценностей. Например: шерстяных тканей, шелка, парчи, панбархата и других материалов — всего свыше 4000метров; мехов — собольих, обезьяньих, лисьих, котиковых, каракульчевых, каракулевых — всего 323 шкуры; шевро высшего качества — 35 кож, дорогостоящих ковров и гобеленов больших размеров, вывезенных из Потсдамского и др. дворцов и домов Германии — всего 44 штуки… ценных картин классической живописи больших размеров в художественных рамках — всего 55 штук, развешенных по комнатам дачи и частично хранящихся на складе; дорогостоящих сервизов, столовой и чайной посуды (фарфор с художественной отделкой, хрусталь) — 7 больших ящиков; серебряных гарнитуров столовых и чайных приборов — 2 ящика; аккордеонов с богатой художественной отделкой — 8 штук; уникальных охотничьих ружей фирмы Голанд-Голанд и других — всего 20 штук…

Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах, — заграничная, главным образом немецкая. На даче буквально нет ни одной вещи советского происхождения, за исключением дорожек, лежащих при входе на дачу. На даче нет ни одной советской книги, но зато в книжных шкафах стоит большое количество книг в прекрасных переплетах с золотым тиснением, исключительно на немецком языке.

Зайдя в дом, трудно себе представить, что находишься под Москвой, а не в Германии…»

Этот протокол был подписан министром госбезопасности СССР Абакумовым 10 января 1948 года. 20 января 1948 г. Политбюро ЦК ВКП(б), «заслушав сообщение комиссии в составе тт. Жданова, Булганина, Кузнецова и Шкирятова», приняло специальное постановление «О т. Жукове Г.К.», в котором, в частности, отмечалось, что «подчиненные Жукова, угодничая перед ним, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи (это не Германия, это «освобожденная» Польша. — М.С.), изъяв находящиеся в нем ценности, и т. д. В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и, сверх того, еще до 30 килограммов разных серебряных изделий…»(РГА-СПИ, ф. 17, оп. 3, д. 2198, л. 28–29).