Читать онлайн «Артиллерия и парусный флот». Страница 12

На суше баланс сил между турками и европейцами в XVII веке был определенно не в пользу турок. На море он сложился так же, но произошло это веком раньше.

7 октября 1571 года христианский флот, состоящий из 208 галер, среди которых было 6 огромных галеасов, вступил в бой с турецким флотом из 210 галер. После ожесточенного сражения, длившегося три часа, 80 турецких галер было потоплено, 130 – захвачено и только 40 кораблям удалось уйти. Запад возликовал, и весь христианский мир начал превозносить важность этой великой победы. Папа торжествовал больше других и, охваченный возбуждением, заявил, что благодаря милости Всевышнего имел возможность «наблюдать» за ходом сражения, сидя в своем кресле в римском соборе Святого Петра.

Турки не слишком расстроились. «Неверные только опалили мою бороду; она снова вырастет», – невозмутимо заявил султан, и такая реакция вовсе не кажется обычной пропагандой. Его главная сила была на суше, а не на море.[110] Кроме того, турки не сомневались, что у них достаточно средств, чтобы восстановить свой флот в течение ближайших же месяцев, что они и сделали.

Оценивая историческое значение морского сражения, западные историки (за исключением тех случаев, когда они пишут учебники) обычно склоняются к его оценке султаном, а не папой. «Великая победа без последствий», – говорят они и обвиняют христианский мир в отсутствии единства, утверждая, что негативную роль сыграли «разборки» между Венецией и Испанией, а также Испанией, Англией и Голландией. Между тем сражение при Лепанто не имело «великих последствий» главным образом потому, что о «великой победе» и речи не было. Бой при Лепанто был анахронистическим сражением, которое велось между галерами, сопровождалось многочисленными таранами и абордажами, в то время когда уже появились новые типы кораблей и виды оружия, открывшие новую эру в ведении войны на море и показавшие путь к новой морской стратегии. При Лепанто победители были ничуть не меньшим анахронизмом, чем побежденные; обе стороны были пленниками устаревших традиций и отжившей свой век техники. С точки зрения истории в Лепанто обе стороны проиграли.

Менее известные и куда менее разрекламированные победы португальского флота против мусульман в Индийском океане в первой половине XVI века исторически значительно более значимы.[111] Сразу после прибытия Васко да Гама в Калькутту мусульмане осознали, что присутствие христианских кораблей в Индийском океане открывает новый фронт, угрожает их позициям и нарушает сложившийся баланс сил. В 1507 году флот в 15 тысяч человек на борту под командованием адмирала эмира Хусейна вышел из Египта с намерением уничтожить португальцев. Но получилось наоборот, и в 1509 году португальцы разбили мусульман в районе Диу. Атаки постоянно возобновлялись, но, несмотря на отдельные успехи, мусульмане так и не сумели помешать христианам установить свое господство над океаном.

Было выдвинуто предположение, что неудачи мусульман напрямую связаны с недостатком лесоматериалов. Согласно этому мнению, полное отсутствие леса на берегах Красного моря и Персидского залива не давало правителям Египта (до 1517 года) и Турции (после 1517 года) построить флот для использования в Индийском океане. Нельзя отрицать, что нехватка леса действительно создавала проблемы, но эту трудность мусульмане определенно преодолели. В XVI веке они снаряжали на Красном море один флот за другим. Главная причина их неудач – устаревшая техника ведения боевых действий на море. Турки, так же как и их традиционные враги – венецианцы и Мальтийский орден, не осознавали важность и значение военно-морской революции, которую совершили атлантические державы. Когда начался новый век, и турки, и венецианцы, и мальтийские рыцари остались в Средневековье. Они использовали орудия на своих кораблях (своим собственным, примитивным способом)[112] и даже начали применять паруса. Но при этом оставались всецело зависимыми от человеческой энергии, придерживаясь старой тактики тарана и абордажа, а галеры всегда были основой их боевого флота. Они сражались против португальцев, как и при Лепанто. В 1551-1552 годах, когда флот Пири вошел в Персидский залив, в 1576-1577 годах, когда военно-морскую экспедицию против Муската возглавил Али-бей, при обороне Адена с адмиралом Хидр Бегом, всегда основную тяжесть битвы принимали на себя галеры. У португальцев тоже были галеры, но основу их флота составляли большие океанские парусные суда, имеющие артиллерийское вооружение.[113] В маленьком закрытом море большие галеры еще имели кое-какие шансы. Не случайно ни португальцы, ни голландцы так и не сумели закрепиться на берегах Красного моря. Но в океане галеры шансов не имели. Они тонули или в результате артиллерийского обстрела, или становясь жертвами морской стихии.

В конце XVI века турки научились управлять океанскими кораблями. В начале XVII века «мавры» с североафриканского побережья собрали весьма значительный флот для каперства.[114] Но империи в целом так никогда и не удалось наверстать упущенное время. Западные военно-морские технологии быстро прогрессировали, и турки безнадежно отставали. Шли века, и отставание становилось все больше.[115]

Обойдя турок – и оттоманов, и мамелюков, – европейцы столкнулись с очень разными людьми и технологиями: с одной стороны, это были примитивные народы Америки и Африки, с другой – высокоразвитые и искушенные народы Азии. Первые, естественно, никогда не помышляли о стрелковом оружии, а перефразируя слова Паоло Джиовио, можно сказать, что грохота европейской артиллерии было вполне достаточно, чтобы заставить их «поклоняться Иисусу Христу». Что касается вторых, дело обстояло не так просто.

В древнем китайском тексте сказано: «Среди холмов на западе (Китая) живут существа, имеющие облик человека. Они имеют рост фут или чуть больше и по натуре бесстрашны. Обидевшись, они заставляют людей страдать от (чередования) жара и холода. Их называют шань-сао (Shan-sao). Бамбук, помещенный в огонь, издает треск, шань-сао можно отпугнуть». Согласно широко распространенной в Китае легенде, порох и фейерверки были изобретены, чтобы отпугивать маленьких демонов шумом, являющимся усиленным вариантом потрескивания горящего бамбука.[116] Когда они появились, в точности сказать невозможно. Однако нет никаких сомнений в том, что уже в Х веке китайцы использовали порох, причем не только для отпугивания злобных демонов, но и в военных действиях. Вопрос, изобрели китайцы это весьма шумное вещество сами или позаимствовали его у химиков-браминов, для нас не является принципиальным.[117]

И в Китае, и в Индии металлические орудия в современном смысле слова появились намного позже, чем начали употреблять порох, и после длительной череды экспериментов с разными видами ракет, зажигательных снарядов и т.д. Китайские бомбарды, датированные 1356 и 1357 годами, хранятся в китайских музеях, и нет причин сомневаться в том, что подобное оружие использовалось китайцами еще до середины XIV века.[118] Из Китая знания о порохе и огнестрельном оружии распространились в Корею, Японию, на Яву и в другие части Азии.[119] Что же касается Индии, Феришта рассказывает, что в 1360-х годах орудия широко применялись в Деккане и раджой Виджай-янагара, и Мохаммадом Шах Бахмани. Мохаммад Шах придавал особое значение артиллерии, добавил в свою армию соответствующее подразделение и широко использовал Rumis (турок) и Farangi (европейцев), владеющих искусством ее изготовления и использования. Феришта писал эти строки более чем через двести лет после события,[120] но он очень внимательный и достойный доверия историк, и у нас нет основания подвергать сомнению его рассказ. Мы уже отмечали, что до 1368 года и европейцы и турки уже были знакомы с артиллерией, да и, с другой стороны, ссылка на турецких артиллеристов вовсе не удивительна, поскольку хорошо известно, что в этой части Индии в XIV веке турецкое влияние было очень велико.[121] В Гуджарате орудия использовались в сражении при Мальве в 1421 году, а в 1457 году был обстрелян Мандалгаш. Во второй половине столетия султан Махмуд Бегра имел и полевую, и осадную артиллерию, которая также использовалась и в морских сражениях.

Дальнейшие исследования, без сомнения, добавят необходимые детали к этому фрагментарному и далеко не полному повествованию. Необходима информация, касающаяся направления, в котором продвигалась новая технология, ее скорости и факторов, способствовавших ее распространению. Однако некоторые моменты представляются вполне ясными. Нет сомнений в том, что артиллерия была известна в Азии задолго до прихода португальцев. Вполне вероятно, что до начала XV века китайские пушки были по крайней мере так же хороши, как западные, если не лучше.[122] Но уже в течение XV века европейская технология начала прогрессировать быстрее, и в 1498 году вооружение португальских кораблей стало чем-то совершенно неожиданным и новым для Индии (и Китая) и дало неоспоримые преимущества европейцам. Европейская артиллерия была несравненно более мощной, чем когда-либо изготовленные в Азии пушки, и в современных текстах нетрудно обнаружить некую смесь страха и удивления, сопровождавших появление европейских орудий. Следующий отрывок из «Раджавали» повествует о первом появлении португальцев на Цейлоне. «Стало известно, что в Коломбо прибыло судно из Португалии, и королю доложили, что в гавани видели очень белых и красивых людей, которые носят ботинки и шапки из железа и никогда не останавливаются ни в одном месте. Они едят нечто похожее на белый камень и пьют кровь. Если же они видят рыбу, то дают за нее две или три монеты золотом, и, кроме этого, у них есть пушки, которые производят страшный грохот. Ядро только одной из них может пролететь лигу и снести замок из мрамора».