Читать онлайн «Артиллерия и парусный флот». Страница 10

Маятник всегда возвращается. Кораблестроители стали пытаться улучшить маневренность больших парусников, не уменьшая их огневую мощь. Вскоре после 1550 года их усилия увенчались появлением легендарного галеона, корабля, имевшего грозное вооружение, легкого в управлении и маневренного, который мог служить и смертоносным военным кораблем, и эффективным торговым судном. В сравнении с предыдущими типами больших кораблей галеон имел более длинный бимс, а его корпус был оснащен обводами, в какой-то степени схожими с обводами галеры. Он имел значительно более низкий надводный борт и был намного меньше загроможден надстройками, особенно в носовой части, не говоря уже о прочих усовершенствованиях.[82] Его название и форма показывают, что на его конструкцию оказали влияние проекты юрких галер, а этот факт, в свою очередь, может указывать на испанское происхождение. И все же нет сомнений в том, что разработали и быстро усовершенствовали этот тип корабля, получив от него максимальную отдачу, англичане и голландцы.

Средиземноморские народы в деле кораблестроения плелись далеко позади.[83] Если и были технические специалисты, обладавшие передовыми взглядами и выступавшие за создание новых типов судов, приверженцев старых традиций было намного больше. Они отстаивали преимущество галер, не признавая их недостатков, и считали, что эффективно уничтожать противника можно только с помощью проверенных временем методов тарана и абордажа. Да и природные условия Средиземноморья более благоприятствовали сторонникам традиционных взглядов, чем суровый климат Атлантики. Когда северные галеоны начали мешать навигации венецианцев на Средиземном море, в Венеции начались долгие дискуссии на тему – как справиться с непрошеными гостями. Приверженцы традиционных взглядов, выступавшие за использование галер на военном флоте, оказались в большинстве. После короткого эксперимента, проведенного в самом начале XVI века, южане отказались от этого типа кораблей, и они так и не получили широкого распространения на Средиземноморье до начала следующего столетия. В 1608 году галеон был построен, но он оказался неповоротливой плавучей крепостью. В Венеции пока не умели строить галеоны, да и команды не знали, как управлять этими гигантскими монстрами. Признав свою неспособность освоить новые традиции ведения войны на море, Венеции пришлось обратиться к Англии и Голландии, чтобы совместно противостоять Испании в 1616-1619 годах. Мощные английские и голландские галеоны прибыли на Средиземное море, чтобы защитить ту, что веками считалась величайшей морской державой Европы.

Испания была наполовину атлантической, наполовину средиземноморской страной, и на ее развитие как морской державы негативное влияние оказали именно средиземноморские традиции. Многие историки считают, что поражение Армады в 1588 году вызвано неспособностью испанцев отказаться от средиземноморской концепции войны на море.[84] Тезис грешит неточностью. На неудачи испанцев повлияло и множество других факторов, но зерно истины в нем есть (и не одно).

Испанцы продолжали перегружать свои корабли людьми для абордажа и не смогли отказаться от весельных галер.[85] Итальянские эксперты совершенно безосновательно заявляли, что «поразить врага на далеком расстоянии с помощью артиллерии не может быть целью военно-морского флота, его главная цель – таран и взятие на абордаж».[86] Но английская комиссия по реформе в 1618 году объявила: «Опыт показывает, что морские сражения в наши дни редко доходят до абордажа и до широкого использования луков, стрел, мечей и т.д., а решаются, по большей части, артиллерией, разбивающей мачты, палубы, разрушающей корабли. Следует поддерживать главное преимущество королевского военно-морского флота, устанавливая на каждый корабль должное количество орудий». Не имея препятствий в виде устаревших традиций средиземноморского флота, ограниченные лишь в людских ресурсах,[87] неисправимые приверженцы каперства,[88] англичане опирались исключительно на высокую маневренность своих кораблей и мощь бортового артиллерийского залпа.[89] Немногочисленные, но агрессивные и цепкие, вряд ли обладающие богатым воображением, но восприимчивые и умелые,[90] они строили, по словам Ботеро, «корабли очень легкие и очень хорошо вооруженные,[91] которые тысячей разных способов доставляли неприятности огромным испанским кораблям».[92] Голландцы следовали таким же путем.[93] В Европе превосходство оказалось у тех народов, которые наиболее полно перешли на артиллерийские орудия и паруса. Эра использования человеческой мускульной силы завершилась. Наступил век машин.

Благодаря своей близости к Европе мусульмане познакомились с западной артиллерией, когда она находилась еще в зачаточном состоянии, и быстро ее позаимствовали. В 1331 году мавританский король Гранады Мохаммед IV напал на Ориуэлу и Аликанте, предположительно использовав при этом артиллерию.[94] Из Испании новая техника попала в Северную Африку и на Средний Восток. В этих районах пушки использовались мамелюками, предположительно в 1350 году[95] и определенно после 1360 года.[96] Оттоманы изготавливали пушки в Малой Азии в 1364 году и использовали их в 1387 году против караманцев, а в 1389 году – в долине Косово – против коалиции Сербии, Боснии, Герцеговины и Албании.[97]

Как уже было сказано в предыдущей главе, артиллерия XV века была хороша только для разрушения стен, но именно это качество сделало ее привлекательной для турок. Мусульманские армии всегда превосходили своих западных соперников в открытом поле. Их преимущество основывалось на большей численности войск, лучшей дисциплине и превосходной тактике, основанной на высокой мобильности их легкой кавалерии.[98] Единственным эффективным препятствием, которое европейцы могли противопоставить турецким силам, были оборонительные бастионы. Против крепких стен крепостей и городов страшные мусульманские всадники были бессильны, и, столкнувшись с хорошими укреплениями, туркам приходилось прибегать к длительной осаде, к которой в организационном плане они были не готовы.[99] Поэтому артиллерия пришлась им как нельзя кстати.

Остается только удивляться, как быстро мусульмане освоили новую технику. Не менее удивительным представляется тот факт, что они так и не сумели продвинуться с начальной стадии. Они так и не превратили артиллерию в полевое орудие. Иногда мамелюки использовали легкие орудия, перевозимые верблюдами, а у оттоманов были пушки в Косове и Могаче. Тем не менее следует отметить явное нежелание мусульман использовать артиллерию в мобильных сражениях, нежелание, перешедшее в неспособность. Тому были разные причины. Для начала, мусульмане не чувствовали острой необходимости в дополнительном оружии для открытого боя. Они не сомневались в своем тактическом и стратегическом превосходстве. С другой стороны, ранняя артиллерия в поле была малоэффективна. Более того, на пути широкого распространения полевой артиллерии стояли укоренившиеся традиции и социальные барьеры. Как указывал доктор Айалон, «искусство верховой езды и все с ним связанное было основой, на которой была организована вся жизнь знати мамелюков. В нем были истоки их гордости и чувства собственного превосходства». Ни один мамелюк ни за что бы не согласился лишиться своего коня и оказаться сведенным до унизительного статуса пехотинца. С другой стороны, пока социальная структура королевства оставалась феодальной, основу армии составляли конные рыцари, и не было возможности предоставить главную роль другим воинским частям. Артиллерию предоставили черным рабам – самому презираемому человеческому элементу в королевстве: единственный шанс этих людей на продвижение по службе заключался в том, чтобы быть кастрированными и зачисленными в корпус евнухов.

Оттоманы оказались немного более гибкими, поскольку один из их главных корпусов – янычары – до появления стрелкового оружия состоял по большей части из лучников-пехотинцев. Янычары очень рано получили стрелковое оружие, и, вероятнее всего, в этом и заключалась основная причина победы оттоманов над мамелюками в начале XVI века. Но и у оттоманов традиционное почтение к всадникам и социальное превосходство конного воина оказалось мощным препятствием для распространения полевой артиллерии. Оттоманы хорошо использовали пушки только в осадных операциях.[100]

Было что-то первобытное, инстинктивное в той ненависти, с которой эти воины, чьи предки были кочевниками в степях, использовали орудия против стен, окружавших городские поселения их врагов. Охваченные примитивной яростью, они желали иметь огромные пушки, которые выбрасывали бы гигантские каменные ядра. История покорения ими Константинополя, безусловно, хорошо известна, но она настолько важна, что к ней стоит вернуться еще раз. Стены Константинополя, даже в дни его упадка при Палеологах, оставались самой грозной системой оборонительных сооружений в Европе. Они стали подлинным кошмаром для Мохаммеда, поставившего перед собою цель покорить сказочный город. Турецкие хроникеры донесли до нас сведения о том, что одержимый этой идеей Мохаммед, не в силах ни есть, ни спать, ночи напролет метался по шатру, составляя планы уничтожения укреплений осажденного города. Он понимал, что помочь ему сможет только артиллерия. Так случилось, что опытный венгерский оружейник-литейщик по имени Орбан, состоявший на службе у греческого императора, был недоволен получаемой им от византийцев платой и явился в турецкий лагерь, чтобы предложить свои услуги, за которые рассчитывал получить больше. Мохаммед поразил ренегата своей щедростью, и тот изготовил пушку небывалых размеров. Орудие испытали против венецианской галеры, которой не повезло как раз в это время проходить через пролив: всего лишь одного ядра оказалось достаточно, чтобы разрушить и потопить корабль. Мохаммед был в восторге и велел Орбану изготовить еще одно орудие в два раза больших размеров. И Орбан изготовил «Магомету» – железную пушку, скрепленную обручами, имеющую воистину фантастические размеры, которая выбрасывала ядра весом около 1000 фунтов. Для того чтобы сдвинуть эту пушку с места, требовалось от 60 до 140 волов. Ее обслуживали около 100 человек, а заряжение длилось два часа. Хроникеры утверждают, что издаваемый ею грохот вызывал выкидыши у беременных женщин. Это было самое большое орудие из когда-либо построенных. Но только изделие оказалось неудачным. Оно треснуло уже на второй день осады, а на четвертый или пятый вышло из строя вообще. Однако орудия меньшего калибра функционировали исправно, город был взят, и для его жителей наступили дни неограниченного варварства, невообразимой жестокости и невыразимого ужаса.