Читать онлайн «Прыжок в прожлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох». Страница 69

Тайный проект Англии

А вот вам и новая тайна, требующая разгадки. Знаете ли вы, какие цели преследовал наиболее законспирированный проект Англии 1977 года? Вы, вероятно, думаете о сверхразрушительных бомбах и супертанках, но мы с радостью обойдемся без них! Проект, о котором пойдет речь, касался событий, происходивших два тысячелетия назад.

Дело было так. Один из работников Бритаского телевидения, страстный археолог-любитель, убедит свое начальство выделить пару тысяч фунтов на создание кельтского поселения посреди глухих лесов Центральной Англии, совершенно отрезанных от цивилизации. В деревне поселились на целый год двенадцать молодых людей в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, а также трое малолетних детей. Они были тщательно отобраны из тысячи желающих. Ни они сами, ни их родственники не догадывались о том, г де им предстоит очутиться. Однажды они исчезли, словно под ними разверзлась земля. Но до этого они закончили курсы, на которых их обучили некоторым древним кельтским ремеслам, сельскохозяйственным работам, навыкам ведения деревенского хозяйства: ткачеству, гончарному делу, металлургии, литейному делу, умению готовить пищу, производить сыры и коптить мясо. В течение двух недель они построили большой круглый дом и стали в нем жить, как жили древние кельты. Продукты питания, сырье для ряда изделий и помощь при некоторых работах они получали от трех коров, четырех свиней, девяти коз, сорока кур, двадцати пяти овец и двух собак. Единственную связь с внешним миром осуществляли операторы Британского телевидения, приезжавшие два раза в неделю снимать жизнь и работу участников эксперимента для сериала «Жизнь кельтов в железном веке». При этом они исполняли роль доисторических торговце, поставлявших «людям железного века» яйца, масло, горох и мед в обмен на их керамические, железные и плетеные изделия.

С чем же вернулись эти люди из путешествия в нашу праисторию и средневековье? Пока что об этом ничего не известно.

Благодаря экспериментам мы с вами смогли снова проделать путь, пройденный нашими предками почти за три миллиона лет. Мы стали свидетелями, как люди впервые из булыжников и галек изготовили орудия, которыми можно было срубить дерево, убить дикого зверя, содрать с него шкуру и разделать тушу. Мы узнали, каким способом они строили дома, крепостные стены, пирамиды, как изготовляли керамические изделия, металлы, стекло, ткали и выращивали хлеб.

Мы убедились в том, что реплики их орудий наилучшим образом служили экспериментатором при добыче пропитания и одновременно максимально экономили их силу в том случае, если они ничем не отличались от оригиналов. В этом стремлении работать эффективно, то есть с наименьшей затратой энергии, с наименьшим напряжением, мы абсолютно подобны доисторическим людям. Похожи ли мы на них и другими качествами? Как они относились друг к другу и к окружающему миру? Каковы были их представления о счастье? Какие свойства личности они ценили? Наши технические возможности в десять, во сто крат превосходят их технику и их возможности. Но не следует забывать о том, что без их «несложных» открытий было бы невозможно существование нашей развитой индустриальной цивилизации. Являются ли более совершенными и лучшими и другие проявления нашей культуры?

Как с течением веков эволюционировал основной фактор человеческой жизни — отношение человека и природы? Несколько тысяч первых собирателей и охотников находилось в пассивной и безусловной зависимости от прихотей природы. Их путь в течение сотен тысячелетий проходил под знаком главного вопроса — выживут ли они вообще. Но в конце палеолита на всей Земле их жило уже пять миллионов, и они накопили столько знаний о тайнах окружающего мира, что дали возможность следующим поколениям вступить в диалог с природой. Первым словом в этом диалоге стало сельское хозяйство. Конечно, первые штрихи на лице природы были совершенно незаметными — небольшие деревни, обрамленные полями величиной с ладонь, загоны с немногочисленными животными. Такие царапины легко затягивались. Мало-помалу древние люди расширяли свои поля, лучше и быстрее их обрабатывали и поэтому могли обеспечить пропитание большего числа потомков. В пятом тысячелетии до н. э. на Земле жило 20 миллионов людей, в начале первого тысячелетия до н. э. — 80 миллионов, на рубеже нашей и старой эры — 250 миллионов, а в X столетии — уже 350 миллионов. Поля должны были насытить все большее и большее число людей. Поэтому они сводили новые и новые участки лесного покрова, стада животных вытаптывали окрестности поселений и уничтожали растительность. Строительство домов, городищ и крепостей требовало огромного количества древесины. Пылали гончарные, металлургические, известкообжиговые, стекловаренные печи, поглощавшие огромное количество дерева или древесного угля, полученного в табелях. Люди нуждались в больших массах железа для своих орудий, инструментов и оружия. Но их непосредственная зависимость от природы была до сих пор столь велика, что они полностью сознавали ее могущество и поэтому уважали и чтили ее. Отражением этих чувств и представлений был, в частности, тот факт, что части человеческого тела они соотносили с явлениями неживой природы и наоборот. Голову они называли небом, пальцы — ветвями, воду — кровью земли, камни и скалы — костями, лес и траву — волосами земли.

Минули еще столетия. Наступила эпоха пара, машин, электричества, и люди решили, что они являются полновластными хозяевами природы. Как бы нам хотелось вытравить неприятные воспоминания о тех временах, когда мы были игрушкой в ее руках, и о той робости, с какой начинали свой диалог с ней. И вот диалог превратился в монолог. Самоуверенно мы продолжаем разрабатывать природные ресурсы и считаем, что нас ничто не может остановить. Строим гигантские города, выбрасываем в атмосферу тонны золы. И карта мира меняется. Если когда-то неолитические поселения были редко разбросанными точками в бесконечной природе, сегодня такими островками становятся последние остатки природы. Мы наконец-то начинаем понимать, что уже давно не ведем с природой диалога и слишком долго игнорируем ее призывы и предостережения. Правда, мы очень легко приспосабливающиеся создания, мы можем жить и на экваторе, и на Северном полюсе, и даже в городах, где почти нет чистого воздуха. Но без земли, воды и воздуха это, вероятно, будет невозможно, а если все-таки и удастся, то это будет жалкое существование. Человек, по-видимому, будет существовать только в том случае, если будет существовать природа. Природу не спасут космонавты Дэникена, об этом должны позаботиться мы, вы, короче говоря, каждый из нас. Мы должны снова научиться слушать голос природы, как это умели делать наши предки.

Как бы отнеслись к нам люди доисторического времени? В 1916 году умер Иши. Его друг доктор Секстон Попе, до последнего мгновения находившийся у его постели и оказывавший ему помощь, написал: «Так умер последний дикий американский индеец, спокойно и без страха. Он закрывает еще одну главу в истории. Он считал нас цивилизованными людьми: умными, но отнюдь не мудрыми. Мы обладаем множеством знаний, но многие из них не соответствуют истине. Иши знал природу, а та правдива всегда. Он обладал такими чертами характера, которые вечно будут цениться. Он был добрым. Он был отважным и дисциплинированным, и, несмотря на то, что утратил все, его сердце не ожесточилось. У него была душа ребенка и дух философа».

А что расскажут нам те несколько наших современников, которые добровольно провели часть своей жизни в доисторических временах или, лучше сказать, в условиях, близких доисторической либо средневековой эпохе? Что чувствовали они, покидая деревню на польдере Флево, индейский поселок на реке Памнуки, один из прекраснейших уголков Дании, неприступные и угрюмые леса Центральной Англии, холм Батсер или средневековые дома и поля в Дюппле, гди им приходилось в борьбе за свое существование заниматься ежедневным изнурительным трудом, во много раз более тяжким, чем нынешний. Вот их ответ: «Прежде всего мы научились быть ответственными по отношению к другим, научились самостоятельности, научились оказывать и принимать добрую дружескую помощь, потому что в те дни каждый полностью зависел от того, как все сообща смогут постоять за себя. Мы действовали всегда дружно, с поразительной, утраченной в нашем двадцатом столетии братской и сестринской приветливостью. Мы тряхнули с себя коросту нашего безгранично эгоистического общества, уничтожили в себе коросту нашего безграничного эгоистического общества, уничтожили в себе обезумевших в гонке за личным успехом индивидуалистов. Мы, к своему удивлению и радости, по существу снова открыли рай. Нами утраченный, рай в душе человека. И мы вспоминаем об этих днях как о дивном сне, прожитом в атмосфере ласковой и доверительной идиллии, в дружестве и сердечной взаимности, истинную цену которой мы сознаем в полной мере только сейчас, в суете больших городов. Нам было жаль, что призрак доисторической деревни невозвратно исчез. Мы словно что-то утратили, какой-то рай тишины, покоя, взаимного доверия человека к человеку.