Читать онлайн «История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие». Страница 6

Очевидец и участник развития символизма, Эллис выделял внутри символизма несколько основных линий: символизм идейный, моралистический, метафизический, чисто мистический, индивидуалистический, коллективный («соборный», «всенародный»), символизм с социальным оттенком, теократическим и религиозно-общественным уклоном, указывая, что эта схема «имеет лишь самое общее классифицирующее значение» [23]. Действительно, каждый поэт имел собственную и оригинальную систему религиозно-философских взглядов; общим для всех было использование символа как основного художественного средства, а также творческий масштаб осмысления возможностей символистского постижения и преображения мира.

Будучи ярким проявлением модернизма, символизм дал общее основание различным модернистским течениям – от декадентства до многочисленных разновидностей авангарда, несмотря на то что все возникшие постсимволистские течения и направления были настроены по отношению к символизму весьма полемично.

Бакст Л.С. Пути классицизма в искусстве // Аполлон. 1909. № 3.

Гаспаров МЛ. Избранные статьи. М., 1995.

Дмитриев В. Поэтика: (Этюды о символизме). СПб., 1993.

Долгополов Л. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX– начала XX в. Л., 1985.

Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М, 1989.

История русской литературы: XX век. Серебряный век / Под ред. Ж. Нива и др. М., 1994.

Корецкая И. Над страницами русской поэзии и прозы начала века. М, 1995.

Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1995.

Эллис. Русские символисты. Томск, 1998.

Сарабьянов Д.В. История рус. искусства конца XIX – начала XX в. М, 1993.

Эллис. Русские символисты. К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый. Томск, 1998.

Теоретиком русского символизма – создателем основных критериев, принципов и программных задач – стал Дмитрий Сергеевич Мережковский (1866, Санкт-Петербург – 1941, Париж), писатель, поэт, философ, эссеист, драматург, переводчик, основатель Религиозно-философского общества в Санкт-Петербурге. Он начинал свой творческий путь под влиянием поэзии С. Надсона и Н. Минского и пришел к созданию концепции «нового искусства». Основной вопрос творчества Мережковского: религиозный смысл жизни.

В «Автобиографической заметке» Мережковский рассказал о своем происхождении: «Дед, Иван Федорович, в последних годах XVIII в., в царствование императора Павла I, приехал в Петербург и, в качестве дворянина, поступил младшим чином в Измайловский полк. Тогда-то, вероятно, и изменил он свою малороссийскую фамилию Мережки на русскую – Мережковский» [24]. Отец его служил помощником столоначальника, а затем и столоначальником в придворной конторе, занимая эту должность в течение всего царствования Александра II. Старинные петербургские дворцы стали местом постоянного пребывания юного поэта, который жил в доме напротив Летнего сада и Троицкого собора. В 1880 г. отец повез мальчика на аудиенцию к Ф.М. Достоевскому, чтобы показать знаменитому писателю первые стихотворные опыты своего сына. «Слабо, плохо, никуда не годится. Чтобы хорошо писать, страдать надо, страдать,» – сказал Достоевский юному поэту.

«Помню, – вспоминал Мережковский, – прозрачный и пронзительный взор бледно-голубых глаз, когда Достоевский на прощанье пожимал мне руку. Я его больше не видел и потом узнал, что он умер» [25].

Первые сборники стихотворений Мережковского выходили в 1888–1896 гг. Для нового направления в искусстве – символизма, у истоков которого стоял Мережковский, по его мысли, должна быть «творческая вера во что-нибудь бесконечное и бессмертное» [26]. В оформлении его концепции русского символизма значительную роль сыграли творчество П. Верлена, Ш. Бодлера, Э. По, философские построения Ф. Ницше и особенно идеи Вл. Соловьева, а также традиции русской классики. Наиболее ярким образцом художественной практики символизма стал сборник Мережковского «Символы (Песни и поэмы)» (1892), который был встречен разноречивыми откликами в критике. Характерен был предпосланный сборнику эпиграф из «Фауста» Гете: «Все преходящее / Есть только Символ…». Основные принципы символистской поэтики Мережковский видел в «мистическом содержании, символах и расширении художественной впечатлительности» [27]. Программное стихотворение этого сборника – «Бог».

Сборник «Символы» включал поэму «Легенда о Франциске Ассизском», стихотворения «Пророк Исайя», «Марк Аврелий», «Колизей» и отразил интерес Мережковского к «вечным спутникам» человечества и проблеме соотношения язычества и христианства, волновавшей его на протяжении всей жизни.

Статья «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893) была воспринята как манифест новой литературы, эстетическая декларация и философско-эстетическое, теоретическое обоснование русского символизма. В статье в мистико-символическом духе автор рассматривает наследие русской классики, видя в ней основы «нового идеализма». Новое религиозное искусство, по концепции Мережковского, должно быть основано на «мистических прозрениях художника». Рождению «нового искусства» способствовали умонастроения противоречивой эпохи, отрицающей позитивизм и рационализм, но не нашедшей новые основания духовной деятельности. Мережковский писал: «Никогда еще люди так не чувствовали сердцем необходимость верить и так не понимали разумом невозможности верить. В этом болезненном неразрешимом диссонансе, в этом трагическом противоречии так же, как в небывалой умственной свободе, в смелости отрицания, заключается наиболее характерная черта мистической потребности XIX века» [28]. Кризис позитивизма русской литературы 60-х годов XIX в., считал он, может привести к «смерти народной литературы – величайшему бедствию, немоте целого народа» [29].

В сборнике Мережковского «Новые стихотворения» (1896) выражено несколько полюсов мировидения современного человека: дерзновенный порыв к запредельному, к «преступанию» нормы и обыденное, тоскливо-беспросветное существование. Душевная обнаженность, выявление в образно-символической системе скрытых эмоций, как личных, так и характерных для целого поколения, религиозные поиски были тем принципиально новым, что отличало творчество старших символистов. Стихотворение «Дети ночи» было воспринято как декадентское.

А. Волынский писал, что у Мережковского «декадентский талант мелкого пошиба, с ничтожно горделивыми мечтаниями» [30]. Молодые поэты воспринимали Мережковского как своего учителя. А. Белый вспоминал в «Арабесках»: «Когда по вечерам приходили друзья, близкие, поклонники, Мережковский развертывался во всю свою величину, казался большим и близким, родным, но далеким, пронизанным лучами одному ему ведомого восторга. <…> Здесь, у Мережковского, воистину творили культуру… Вокруг Мережковского образовался целый экспорт новых течений, из которых все черпали. Все здесь когда-то учились, ловили его слова» [31]. Б. Никольский отметил парадоксальную ситуацию: вокруг Мережковского организовался центр нового искусства и новых идей, а наградою являлось «порицание и глумление» над ним [32].

Мировая история, взятая в широких временных и пространственных координатах, и всечеловеческая культура, от ранних культов до христианства, осмысливалась писателем-философом как вечное борение «религии духа» и «религии плоти». Антитеза – основа архитектоники художественных и критических произведений писателя. Антитетичны и поэма Мережковского «Протопоп Аввакум» (1887), в которой звучало заклинание: «Нашу светлую Россию / Отдал дьяволу Господь. / Пусть же выкупят отчизну / Наши кости, кровь и плоть»; «Повесть в стихах», названная по имени главной героини «Вера» (1890); и поэма «Семейная идиллия» (1890), в которой утверждается мысль о неиссякаемой жизненной силе, разлитой и проявленной в самых привычных и обыденных вещах.

Последующие сборники, в том числе «Собрание стихов 1883–1903» (1904), отражали романтические порывы к нездешней красоте, «бессилие» современной души, конфликт между идеалами и ущербностью жизни, мечты об обретении «нового света грядущей веры»: