Читать онлайн «История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие». Страница 5

Символизм возникает почти одновременно в различных западноевропейских странах: во Франции (С. Малларме, А. Рембо, П. Верлен, П. Клодель, П. Валери), Бельгии (Э. Верхарн, М. Метерлинк), Германии (С. Георге, Г. Гауптман), Австрии (Р.М. Рильке, К. Гофмансталь), Англии (О. Уайльд), Норвегии (поздний Г. Ибсен, К. Гамсун). Независимо от национально-культурных традиций, искусство символизма имело общие черты. Строгий академизм заменялся новыми модернистскими формами; особое значение приобретает музыка как высший вид искусства, музыкальность поэзии была призвана запечатлевать тонкие движения души и «сигнализировать» об особом символистском мировосприятии; рациональность и рассудок как незаменимые средства познания ставились под сомнение; интересными оказывались неподконтрольные логике состояния, выражаемые лишь через ряд намеков и отсылок, сопоставлений и аналогий; на первый план выдвигались интуитивные озарения и открытия, ведущие к постижению «иных миров». Расширился круг явлений, вовлекаемый в сферу художественного восприятия. Обострился интерес к самоощущению человека в большом городе, процессам социализации, возможностям быстрых изменений социально значимых статусов на фоне различных «соблазнов» и неведомых ранее возможностей. Значительно расширялись культурные горизонты, так как в круг творчества активно вовлекались новые традиции и философские идеи, экзотика, архаичные культы и мифы. У символистов не было четко сформулированного, манифестированного учения о символе и символизме. По своей внутренней природе символ не может иметь четких, ухватываемых рациональным сознанием границ [21]. Альбер Мокель в лекции о символизме в 1927 г. так сказал о символе: «В искусстве письма символ возникает тогда, когда образ или последовательность образов, связь слов, звучание музыки дает нам возможность угадать идею, открыть ее так, как если бы она родилась внутри нас» [22].

Русский символизм впитал открытия западноевропейского искусства, но в отличие от него стремился к универсальности и общенациональному значению творчества. Он стал ведущим идейно-художественным и религиозно-философским направлением и самым ярким эстетическим явлением первой четверти XX в., определив собой крупнейшие художественно-философские достижения этой эпохи. В творчестве русских символистов своеобразно преломились идеи А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Ницше, Р. Вагнера, интуитивизм А. Бергсона, доктрины Р. Штейнера и антропософии в целом, идеи славянофилов и народников, христианство и мифология, современные научные открытия и фольклор. Теоретическим фундаментом и смысловым импульсом русского символизма стала «философия всеединства» и идея Вечной Женственности Вл. Соловьева, его понимание роли символа в искусстве.

Русские символисты категорически отвергали революционно-демократические идеи, атеизм и натурализм. В их творчестве соединялись идеи соборности с культом творческой индивидуальности; идея всемирной отзывчивости сочеталась с мессианством. В крут собственных творческих поисков и экспериментов включались самые различные культурные явления от античности до современности. Свою задачу русский символизм видел в культурной всеохватности, синтезе искусств, выражении актуальной действительности, личного духовного опыта и абсолютных начал бытия. В творчестве символистов происходит «перекодировка» сюжетов и образов, идей и концепций мировой культуры в новые универсальные мифологемы, что стало художественно-философской почвой для реинтерпретации исторически удаленных культур.

Античная культура для Д. Мережковского и Вяч. Иванова, В. Брюсова, а затем и для И. Анненского стала особым мета-историческим пространством, в котором велся диалог между эпохами. Характерным стало обращение к жанру трагедии и ритуальным формам искусства, переработка мифологических сюжетов. Вяч. Иванова привлекала трагедия титанического начала; В. Брюсова, И. Анненского и М. Цветаеву интересовали возможности психологизации и аффектации, скрытые в архетипах античной мифопоэтики. В театре В. Брюсова, Вяч. Иванова, поэзии и прозе Ф. Сологуба воссоздаются «жреческие просодии», используются роль хора и «заклинательные ритмы» для преодоления границ реальности и освобождения духа. В «новом театре мистической драмы» Вяч. Иванов ставил целью достижение эстетического катарсиса – соборного «очищения страстей».

Широкий культурный контекст углублял смысл творчества символистов, стремящихся к синхронизации времени и истории на основе метаисторического мышления. Символисты были уверены в возможности творческой интуиции проникать сквозь «покровы бытия» в мировое единство материи и духа и выражали это единство на языке символов, используя музыкальность стиха. Выявлялись «соответствия» между высшими уровнями бытия и земными реалиями, проводились аналогии между видимым миром и миром духовным, божественным. Поэтическая речь наделялась иррационально-магической силой, становясь активным средством нового мифотворчества. Высота трагического переживания коллизий века сочеталась с художественными открытиями. Русские символисты работали над жанровым обновлением, вводили новые принципы циклизации стихотворений, реформировали стиховые размеры и традиционную поэтику, использовали смысловую полифонию, активно прибегали к такому тропу, как антиэмфаза, т. е. расширению значения слова, размыванию его четких границ. Не только в собственно поэзии, но и в теоретических разработках, статьях создавались новые, неклассические «модели мира» с «возвращающимся» временем, что давало возможность воссоздавать особенности отдаленных эпох и чужих типов мышления.

Русский символизм в своем развитии имел несколько этапов. «Новые поэты», или старшие символисты, выступили на рубеже 80—90-х гг. XIX в. К старшим символистам относятся Н. Минский, Д. Мережковский, З. Гиппиус, Ф. Сологуб, В. Брюсов. Стремясь проникнуть в тайны бытия, увидеть сквозь видимую реальность сверхвременную идеальную сущность мира, его «нетленную», или трансцендентную, Красоту, старшие символисты выразили неприятие позитивизма, тоску по духовной свободе, «конец» традиционной культуры, интерес к мистицизму, религиозным проблемам. Для старших символистов характерно развитие западноевропейских традиций на русской почве, расширение области поэтического и лирического творчества, введение новых тем и мотивов, «новое религиозное сознание».

Русский символизм не был однородным явлением, в нем различались московская и петербургская линии. Петербургские символисты были повышенно чутки к религиозным проблемам, мистическим интуициям, поискам связей между верой и творчеством, церковью и интеллигенцией. Художественные и религиозно-мистические поиски, как и творчество в целом, Н. Минского, Д. Мережковского, З. Гиппиус были неотделимы от философствования, социального и политического утопизма, стремления сократить разрыв между верой и жизнью, что выразилось в концепции «нового религиозного сознания». В. Брюсов, инициировавший популярность в московской среде французских поэтов-символистов, утверждал энергичное, волевое искусство, настаивал на необходимости формального совершенства, считал, что искусство внеморально и не зависит от религии. Он критически относился к мистической стороне символа, не считал возможным соединять религиозную проблематику и собственно художественные цели.

Оформление символизма как самостоятельного направления в искусстве произошло в творчестве так называемых младших символистов, к которым относятся А. Белый, А. Блок, Вяч. Иванов.

Печатными центрами символизма стали издательства «Скорпион», «Мусагет», «Гриф», журналы «Золотое руно», «Мир искусства». Органом московских символистов был возглавляемый В. Брюсовым журнал «Весы» (1904–1909). Санкт-Петербургский журнал «Аполлон» (1909–1917), который затем стал трибуной акмеистов, редактировал С. Маковский.

Очевидец и участник развития символизма, Эллис выделял внутри символизма несколько основных линий: символизм идейный, моралистический, метафизический, чисто мистический, индивидуалистический, коллективный («соборный», «всенародный»), символизм с социальным оттенком, теократическим и религиозно-общественным уклоном, указывая, что эта схема «имеет лишь самое общее классифицирующее значение» [23]. Действительно, каждый поэт имел собственную и оригинальную систему религиозно-философских взглядов; общим для всех было использование символа как основного художественного средства, а также творческий масштаб осмысления возможностей символистского постижения и преображения мира.

Будучи ярким проявлением модернизма, символизм дал общее основание различным модернистским течениям – от декадентства до многочисленных разновидностей авангарда, несмотря на то что все возникшие постсимволистские течения и направления были настроены по отношению к символизму весьма полемично.