Читать онлайн «Запрещенная археология». Страница 58

Уэйнер тоже признавал такую возможность: «Могло быть безумное желание оказать содействие доктрине человеческой эволюции и снабдить ее „необходимым“ „пропущенным звеном“…» Пилтдаун мог вызвать непреодолимое желание у какого-то фанатичного биолога сделать доброе дело по отношению к тому, что Природа сотворила, но не сохранила.

К несчастью для гипотетических заговорщиков, открытия, которые были сделаны в последующие несколько десятилетий, не поддерживали эволюционной теории, представленной пилтдаунской подделкой. Многие ученые признали, что открытия новых образцов яванского и пекинского людей и находки австралопитека в Африке подтверждают гипотезу, что нашим предком был низколобый обезья-но-человек, а саму идею о высоколобом пилтдаунском человеке стало необходимо дискредитировать и заменить.

Шло время, и увеличивались трудности в построении эволюционного генеалогического дерева ископаемых гоминид. В какой-то критический момент связанные с Британским музеем невидимые заговорщики решили действовать. Возможно, они вербовали не особо разумных коллег и организовали систематичное публичное разоблачение в подделке, которую они сделали раньше. Во время разоблачения некоторые образцы, возможно, были подвергнуты новым физическим и химическим изменениям, чтобы оказать доверие идее о подделке.

Мысль о группе заговорщиков, действовавших в связи с Британским музеем, которые совершили подлог, показалась многим натянутой. Но это открывается на основе такого же большого или такого же малого, количества фактов, как вынесенных другими обвинительных суждений. Сомнения были брошены лично на столь многих английских ученых, в том числе некоторых из Британского музея, что эта теория о заговорщиках в действительности не охватывает всего круга злоумышленников.

Возможно, в Британском музее не было заговорщиков. Но, по словам многих ученых, кто-то с научным образованием, действовавший один или с кем-то, все-таки совершил очень удачный подлог.

Гэвин де Биир, директор Британского музея естественной истории, считал, что методы, использовавшиеся для разоблачения пилтдаунской мистификации «сделают невозможным удачное повторение похожего подлога в будущем.» Но какой-нибудь мистификатор, знающий современные химические и радиометрические методы датирования мог бы совершить такой обман, который было бы нелегко обнаружить. Действительно, вряд ли мы можем быть уверены, что в одном из крупнейших музеев мире не находится другой подделки, подобной пилтдаунской, и она просто ждет своего разоблачения.

Поэтому по пилтдаунским останкам был нанесен сокрушительный удар. Но насколько мы сейчас знаем, происшествие такого рода происходит редко, однако существует другой более коварный и распространенный вид обмана — шаблонное изменение и переклассификация данных в соответствии с закоснелыми предвзятыми теоретическими концепциями.

Вайсон де Праден из института антропологии в Париже написал в книге «Археологические мошенничества» (1925 год): «Часто встречаешь ученых с предвзятыми идеями, которые, даже не совершая настоящего мошенничества, не колеблются подать увиденные факты уловок так, что это согласуется с их теориями. Какой-нибудь человек может представить, например, что закон развития в доисторических индустриях должен проявляться везде и всегда в мельчайших деталях. Увидев одновременное присутствие в каком-нибудь отложении тщательно обработанные артефакты и грубые орудия, он решает, что здесь должны быть два слоя: в нижнем слое содержатся более грубые образцы. Он классифицирует эти находки согласно их типу, а не слою, в котором он их нашел. Если внизу он находит хорошо отделанное орудие, он заявит, что произошло случайное проникновение и что необходимо вновь отнести его к оригинальному памятнику посредством помещения его с предметами из верхних слоев. Он закончит настоящим обманом в определении стратиграфического положения образцов; обманом во имя предвзятой идеи. Но это надувательство сделано более или менее неосознанно человеком с хорошей репутацией, которого бы никто не назвал обманщиком. Такие примеры можно видеть часто, и я не называю ни одного имени отнюдь не потому, что никого не знаю.»

Подобные вещи происходят не только в Британском музее, но и во всех музеях, университетах и во всех других центрах палеоантропологических исследований во всем мире, хотя каждый отдельный случай фильтрации знания кажется незначительным, но совокупный эффект разрушающий, полностью искажает и затемняет истинную картину происхождения и древнейшей истории человека. Существует огромнейшее количество фактов, предполагающих, что существа, точно такие же, как мы, жили так давно, как нам хотелось бы увидеть — плиоцене, эоцене и т. д. В тот же самый отрезок времени находят останки обезьян и обезьяноподобных людей, так что возможно, что за все это время сосуществовали все виды гоминид. Построить эволюционную последовательность можно лишь устраняя огромнейшее количество фактов и оставляя лишь те окаменелости и артефакты, которые подтверждают предвзятые представления. Такое незаконное устранение фактов, которые изучены так тщательно, как это сейчас принимается, представляет собой вид обмана, совершаемого учеными, которые желают поддержать определенный теоретический взгляд. Этот обман является, очевидно, не результатом намеренно организованного замысла, как подлог пилтдаунского человека (если пилтдаунский человек был подделкой), но это неизбежный результат социального процесса фильтрации знания, который осуществляется в научном мире.

И хотя в палеоантропологии может быть много неосознанной лжи, случай с Пилтдауном демонстрирует, что в этой области также есть примеры в высшей степени намеренной и рассчитанной лжи.

После открытий яванского и «питлдаунского» человека идеи о человеческой эволюции все еще не укоренились. Окаменелости питекантропа прямоходящего Дюбуа не завоевали полного признания научного мира, а Пилтдаун просто осложнил это дело. Ученые страстно ожидали следующие важные открытия, которые, как они надеялись, разъяснят эволюцию гоминид. Многие думали, что желаемые окаменелости гоминид будут найдены в Китае.

Древние китайцы называли окаменелости костями дракона. Китайские аптекари верили, что кости дракона обладают целебным действием, и на протяжении столетий растирали их в порошок, чтобы использовать его как зелье и снадобье. Поэтому для первых западных антропологов аптеки стали неожиданным полем деятельности.

В 1900 году доктор К. А. Хаберер собирал окаменелости млекопитающих у китайских аптекарей и посылал их в Мюнхенский университет, где Макс Шлоссер изучал их и составил их каталог. Среди образцов Шлоссер нашел зуб из пекинского района, который оказался «левым верхним третьим коренным зубом либо человека, либо прежде неизвестной антропоидной обезьяны». Шлоссер предположил, что Китай будет хорошим местом для поисков первобытного человека.

Среди тех, кто согласился с Шлоссером, был и Гуннар Андерсон, шведский геолог, работавший в Геологическом управлении Китая. В 1918 году Андерсон посетил местечко Чикушан, или холм Цыплячих Костей, рядом с деревней Чжоукоудянь, в 25 милях к юго-западу от Пекина. Там, на рабочей поверхности старой разработки известняка, он увидел разлом красной глины, наполненной окаменелыми костями.

В 1921 году Андерссон опять посетил стоянку Чикушан. Его сопровождал Отто Здански, австрийский палеонтолог, которого послали помогать ему, и Вальтер М. Грангер из Американского Музея естественной истории. Их первые раскопки не были очень продуктивными, они увенчались находкой лишь нескольких довольно-таки современных окаменелостей.

Затем местные жители сказали Здански о соседнем месте, где есть больше «костей дракона», которое находится рядом с железнодорожной станцией Чжоукоу-дянь. Там Здански обнаружил другой известняковый карьер, в стенах которого, как и первого, были разломы, наполненные красной глиной и разбитыми костями. Андерсон посетил это место и нашел несколько разбитых кусков кварцита, которые, как он думал, могли быть очень примитивными орудиями. Кварцитит не встречается на этой стоянке в естественном состоянии, и поэтому Андерсон заключил, что куски кварцита были, должно быть, принесены сюда гоминидом. Здански, который не очень хорошо ладил с Андерсоном, не согласился с такой версией.

Однако это не убедило Андерссона. Смотря на стену карьера, он сказал: «У меня есть чувство, что здесь лежат останки одного из наших предков, и единственная проблема — найти его». Он попросил Здански продолжить поиски в этих разломах, говоря: «Найди время и займись этим вплотную до тех пор, пока, если это потребуется, пещера не опустеет».