Читать онлайн «Золото Трои». Страница 29

«Илиада», II, 559 (пер. Г. Гнедича)

Перечень первоначально создавался независимо от «Илиады». Общепринято считать, что он старше «Илиады», хотя его язык и не отличается от остальной поэмы. На его самостоятельность указывают не только расхождения между ним и собственно «Илиадой», но и его размещение внутри поэмы, поскольку предназначался он для описания сбора греческих войск в начале войны. Бесплодные споры о том, на каком этапе он получил свое место в «Илиаде», велись долгое время. Тем не менее многие критики видят в нем воплощение микенских преданий в более чистой форме, чем в «Илиаде» в целом. Кое-кто даже считает его реальным списком боевого состава греческих войск, разграбивших историческую Трою. Такая теория действительно получила определенное подтверждение в большом числе пилосских табличек. Покойный Денис Пейдж в одном из исследований смело заключил, что перечень не только большей частью пришел из микенского периода, но и был подлинным боевым приказом, и его связь с заморским походом «должна быть исторически достоверной». Он считал, что перечень был сохранен независимо от поэтического предания, которое достигает своей кульминации в «Илиаде», и был встроен на поздней стадии, поскольку сильно отличается от «Илиады» по сути дела. Наконец, Пейдж полагал, что список людей и городов «не слишком изменился», хотя числа могли быть придуманы позднее. К этому потрясающему и столь привлекательному заключению, что мы обладаем аутентичным списком состава греческой армии, двинувшейся на Трою, следует относиться с осторожностью. Даже если он пришел из бронзового века, то разве «должен быть» боевым приказом?

Почему древние сообщества создавали такие списки? Что представляет собой перечень?

Хотя мы вполне можем скептически отнестись к тому, что перечень восходит к письменным перечням на табличках с линейным письмом Б, тем не менее перечни такого типа снова и снова обнаруживаются на табличках: списки имен, продуктов, военного снаряжения и воинских частей (ученые заявляли даже о находке аутентичного микенского «перечня кораблей» на пилосских табличках). Линейное письмо Б не было достаточно гибким инструментом для передачи греческого языка. Это была стилизованная и чисто силлабическая система письма, употребляемая в основном в административных записях, но не в сложной историко-литературной композиции. Те же принципы можно видеть в развитии месопотамской клинописи: три четверти всех дошедших до нас надписей (около 150 тыс.), по сути, — списки. Даже угаритские таблички (XIV–XIII вв. до н. э.), хотя и содержат литературные тексты, в основном (две трети из 500) тоже списки — людей, географических названий. И египетские тексты — учебники для писцов, где вся структура космоса расчленена на огромные списки для заучивания, включают список 96 городов Египта, выражения для описания людей, имена чужеземных жителей и названия мест. Школьники времен XVIII династии также были обязаны перечислять имена и типичную продукцию стран, использовать «как можно больше иностранных слов и имен». Такие списки, если бы содержали описательные эпитеты, могли бы стать аналогами гомеровских перечней, подобно папирусу XIII в. до н. э., где мы читаем: «Ты был в земле хеттов? Ты знаешь, как выглядит Хедем? Ты шагал по дороге к Мегеру, окруженной кипарисами… Библос, Бейрут, Сидон… Незен у реки, Тир с портом, где рыбы больше, чем песка». Египетские послы XIV в. до н. э. с фонетической точностью записывали названия сирийских, ближневосточных и эгейских городов, включая Амнис, Кносс и Микены. (Такая практика, кстати, не завершилась в бронзовом веке: герой Дороти Сайерс лорд Питер Уимси мог «выдать с изрядной точностью страницу, или около того, гомеровского перечня кораблей», когда хотел продекламировать что-нибудь торжественное и впечатляющее, а согласно «Тайме» от 12 ноября 1964 г., один пожилой чиновник повторял его вслух по памяти в качестве лекарства от бессонницы!)

Подобные списки рассматривались антропологами как характерная черта общества в период перехода от неграмотности к грамотности (гомеровская эпоха) либо когда грамотность является лишь ограниченным и несовершенным средством общения весьма малого числа людей (как в случае позднемикенской бюрократии). Египетские и другие аналогии позволяют предположить, что списки, подобные перечню, скорее всего предназначались для изучения, как «интересные листы», чем для того, чтобы, начав свою жизнь на глиняных табличках, перейти в устное предание (если такое мыслимо вообще).

Факты таковы, что мы слишком мало знаем о природе и распространении грамотности в Микенском государстве — и, соответственно, ничего не знаем о поэтических произведениях, которые декламировали микенские певцы в царских покоях, — чтобы выдвигать предположения о том, как и почему первоначально появился на свет перечень. Кроме того, нужно быть осторожными с тенденциозностью по части общества, сочиняющего предания: просто потому, что принадлежность к одной эпохе не обязательно означает «одинаковость». Держа это в уме, давайте взглянем, что рассказывает нам перечень.

Многие моменты позволяют предположить, что в нашем перечне отражена жизнь микенской Греции. Самое важное — в нем упомянуты несколько городов, их местоположение; можно определенно говорить об их населенности в микенскую эпоху, даже если они были необитаемыми в VIII в. до н. э., когда, как считается, перечень принял свою нынешнюю форму. Примеры: Эвтрез из Беотии был покинут около 1200 г. до н. э. и не заселялся в течение последующих 600 лет, Криса, чудное место над ущельем ниже Дельф, Пилос и Дорион (Мальфи в Сулимской долине) в Мессении, Гирия (Драмеси) в Беотии. Именно в Гирии была обнаружена стела с изображением корабля, которую Блеген посчитал монументом в честь заморского похода, подобного троянскому. Все это позволяет предположить, что перечень относится, по крайней мере, к микенским преданиям XII в. до н. э. Существенно: нет ни одного из перечисленных в перечне поселений, которое не было бы обитаемым в микенские времена. Из восьмидесяти или девяноста мест, установленных до настоящего времени, три четверти демонстрируют признаки микенского присутствия. Более того, во всех городах, где велись раскопки, выявлено микенское присутствие, и примерно в трети из них не удалось обнаружить свидетельств последующего заселения в железном веке. Можно сказать, что эти факты доказывают микенское происхождение, по крайней мере, части перечня (хотя, конечно, это вовсе не означает, что он имел отношение к Троянской войне). Единственным аргументом «против» явилось бы то, что какие-то города из перечня в ту пору не существовали, а это, как мы видели, не так. Рассмотрим поподробнее один пример.

Трудно найти эти места сегодня, и вам не стало бы легче, если бы и нашли, потому что там никто не живет.

Я выбрал его, чтобы проиллюстрировать важную вещь: сами греки в классические времена не могли определить местонахождение многих поселений из перечня. Гомер мог знать о Микенах и Тиринфе по развалинам и народным сказаниям. И мог ли он знать о других многочисленных поселениях, которые в исторические времена искали и там и сям, пока с досадой не сдавались: «не можем нигде найти», «не существует», «исчез»? Откуда Гомер вообще знал о них? А их названия? А то, что в Мессе много голубей, а в Эниспе сильные ветра? Как он получил сведения о поселениях, которые, как мы видели, были покинуты в конце микенской эпохи и никогда не заселялись вновь?

По общему мнению «перечневедов», самой безнадежной для современной идентификации была троица ничем не прославившихся городков в Аркадии: «Рипа, Стратия и бурная Эниспа». Даже Лазенби и Хоуп Симпсон, старослужащие отряда бойцов за Гомера, без боя признали поражение, не зная, куда им рулить в их легендарном помятом «Моррисе» — в западную или центральную Аркадию!

Однако греческий археолог К.Т. Сириопулос, следуя неопубликованным приметам, обнаруженным в 1939 г. при прокладке дороги, обнаружил доисторическое поселение в северо-западной Аркадии вблизи Димитры в Гортинии. В поселении шла интенсивная жизнь со времен неолита до XII в. до н. э., когда оно опустело навеки. Расположено поселение на скалистом холме на южном склоне горы Афродизион (туда можно добраться с шоссе Триполис-Олимпия), и возвышается над одним из перекатов у реки Ладон, чья лесистая долина с отвесными стенами — одно из красивейших и самых нетронутых мест Пелопоннеса. В западной части поселения остатки крепостных стен, возможно, XIII в. до н. э. Керамика — «провинциальная», какую здесь и можно было ожидать. Павсаний пишет: «Кое-кто считает, что Эниспа, Стратия и Рипа были когда-то обитаемыми островами на Ладоне… всякий, кто в это верит, должен сознавать, что это — глупость: на Ладоне никогда не было островов размером больше лодки паромщика!» Но если слово, означающее «остров» (nesos), перевести (а это возможно) как участок земли между рекой и ее притоком, то Димитру действительно можно назвать «островом на Ладоне». Если принять такое объяснение, то соседняя Стратия тоже может быть «островом на Ладоне», местом, названным «Стратос» историком II в. до н. э. Полибием и, возможно, находившимся (по его свидетельству) в местечке Ставри в трех часах ходьбы от Димитры вдоль Ладона на юго-запад. Что касается «бурной» Эниспы, то ее название едва ли могло быть более подходящим: там, где расположена Димитра, дуют сильные ветры, насквозь пронизывающие долину Ладона. Нынешний зерновой ток, стоящий на доисторическом поселении и использующий постоянно дующий ветер, чтобы веять зерно, подтверждает это.