Читать онлайн «Европа и ислам  История непонимания». Страница 63

Тем временем начиналось другое сложное противостояние, на этот раз за Каспийским морем: шахматная партия со множеством наблюдателей-сторонников за спиной каждого игрока, готовых в любой момент перейти на другую сторону. Англичане называли это «Великой игрой», а русские — «сражением с тенью». Во второй половине девятнадцатого столетия на пространстве между Сырдарьей и Тянь-Шанем разыгрывалось ожесточенное соперничество между Россией и Британией за территории, лежащие между Каспийским морем и Гиндукушем. Тюрко-монгольские кочевники Средней Азии, исповедовавшие ислам, едва ли могли надеяться на помощь своего «халифа», стамбульского султана, уже поставленного на колени европейскими державами.

Во всей Средней Азии на протяжении веков происходили жестокие потрясения, но одновременно действовали подспудные силы, выражавшие жажду обновления. Туда стягивались те, кто не нашел себе места в Европе. Примером может служить Паоло Авитабиле, родившийся в 1791 году. Он сражался в Пенджабе в армии Мурада, стал губернатором Пешавара и на этом посту отдавал приказы вешать и отрезать языки, завел себе гарем. Уже стариком Паоло вернулся в свою родную Кампанию, получил орден от короля Фердинанда II и умер в 1850 году. С наемниками, однако, судьба обходилась иначе.

На службе русских и англичан были не только солдаты. В распоряжении обеих держав имелась целая армия шпионов, замаскированных под географов, этнографов и торговцев, которые проникали в пустыни и на склоны высочайших в мире гор. Среди них были и крупные аферисты, и истинные ученые, такие, как Николай Михайлович Пржевальский, генерал русской армии и зоолог с мировой славой. Другой пример — Чокан Валиханов, племянник казахского хана, курсант военного училища в Оренбурге, а затем царский тайный агент на территориях, населенных казахами и киргизами. Валиханов был ботаником, географом, живописцем, другом ссыльного Достоевского и мыслителем либерально-демократического толка. Он умер в 1865 году, когда ему было всего тридцать лет.

Когда империя Тимура развалилась, средняя Азия превратилась в мозаику из ханств и эмиратов, яростно враждующих между собой. Турки, персы и китайцы стремились заключать союзы с этими мелкими государствами. Россия и Великобритания, действуя при помощи силы, бесцеремонно нарушили шаткое равновесие в этом регионе. Крымская война положила конец попыткам русских прорваться в Средиземное море, и они обратили свой взгляд на территории, объединявшиеся тогда под общим названием «Туркестан». В 1865 году, в нарушение царского приказа, генерал Михаил Григорьевич Черняев захватил Ташкент, получив за свои труды усыпанную бриллиантами саблю и приказ об отставке; дело, однако, было сделано. В 1868 году генералу Кауфману сдался Самарканд. Завоевание Средней Азии было завершено в 1881 году генералом Скобелевым, после чего была проложена железная дорога от Астрахани до Амударьи.

Тюрко-монгольские ханства пытались противостоять этому натиску. В 1863 году хан Коканда послал чиновника по имени Якуб-бек, таджика по национальности, в Кашгар, за Тянь-Шань, где уйгуры и дунгане (китайцы-мусульмане) восстали против маньчжурских правителей империи. Якуб-бек быстро занял территорию сегодняшнего Синьцзяна и с 1867 года начал там править, ловко маневрируя между Турцией, Англией и Россией. Тщеславные устремления Якуб-бека, однако, потерпели неудачу ввиду англо-русского противостояния: те и другие соперничали между собой за расположение императора Китая — государства, в состав которого входил Синьцзян. Государство Якуб-бека не пережило его самого, умершего в 1877 году при загадочных обстоятельствах. Один лишь османский султан, которого тюрко-монголы — мусульмане-сунниты — признавали в качестве своего духовного вождя, мог бы оказать поддержку Синьцзяну, но в то время его внимание было отвлечено другими делами.

Среднеазиатские кочевники всегда с надеждой смотрели на турок-осман, так как кроме религии их объединяло этническое и языковое родство. Национализм, ставший модным в конце девятнадцатого века, и пантюркизм — идеология, созданная по образцу пангерманизма, — уже распространялись в Турции, особенно среди городских средних слоев и военных.

В Индии партия была полностью выиграна Британией: в августе 1858 года британский парламент передал управление страной от Ост-индской компании британской короне. В Средней Азии, однако, находившиеся в упадке Персидская и Китайская империи уже не могли установить свое господство; они могли стать союзниками либо британской королевы — и императрицы Индии — либо русского царя. Казалось, что раздел сфер влияния между двумя европейскими державами прошел по горным цепям Тянь-Шаня и Каракорума. Но на самом деле это было не так.

Кульминационная глава этого увлекательного повествования была написана между 1919 и 1925 годами двумя необычными личностями: Энвер-пашой и Михаилом Фрунзе.

Энвер родился в 1881 году и принимал участие в младо-турецкой революции 1908 года. Большой поклонник пангерманизма, он в 1911 году участвовал добровольцем в итало-турецкой войне. В 1914 году он стал военным министром Турции, а в 1918-м, после ее поражения в войне, бежал — сначала в Берлин, затем в Москву, где стал сотрудничать с большевиками в целях совместной борьбы против Великобритании. В 1921 году его послали в Туркестан, где он и сбросил свою маску. Энвер рассчитывал основать между Каспием и Тянь-Шанем тюркскую империю со столицей в Бухаре, империю, которая поддерживала бы тесные связи с новой Турцией Мустафы Кемаля. Новое государство должно было опираться на легендарных тюркско-таджикских воинов, которые стали достойными противниками новорожденной Красной Армии: разозленные русские прозвали их «басмачами» (бандитами-убийцами).

У Советов тоже был собственный среднеазиатский герой, к сожалению, сейчас основательно позабытый: это Михаил Васильевич Фрунзе, большевистский Наполеон, родившийся в Бишкеке, столице сегодняшнего Киргизстана. Конная статуя Фрунзе все еще стоит в городе, там существует и скромный музей, посвященный его памяти. Одному из своих сыновей Фрунзе дал судьбоносное имя Тимур — такое же, как у великого туранского героя. Энвер и Фрунзе были в чем-то схожи между собой.

Турецкому революционеру было всего сорок лет, когда он бросил вызов Красной Армии, обратившись за помощью к эмиру Афганистана и приняв титул: «Верховный командующий войсками ислама, родственник халифа и посланник Пророка». Его джихад воспламенил мусульман Средней Азии. К весне 1922 года Энверу удалось захватить значительную часть Бухарского эмирата, но вскоре — 4 августа того же года — он погиб, бросившись, как утверждают, в самоубийственную кавалерийскую атаку на русские пулеметы. Басмачи продолжали сопротивление до тридцатых годов, несмотря на упорную борьбу против них: по своей жестокости эта борьба лишь немногим уступала лжи и клевете, с помощью которых их позднее пытались очернить.

Через три года после смерти Энвера его противник Фрунзе, создатель Красной Армии, умер при столь же невыясненных обстоятельствах. Руководители Верховного Совета в Москве узнали, что Фрунзе страдает от язвы желудка; операция, которой его подвергли, конечно же, прошла неудачно. Центральный Комитет доверил воспитание детей Фрунзе Ворошилову, одному из его настоящих друзей. Произведение Бориса Пильняка «Повесть непогашеной луны» — почти единственное оставшееся свидетельство подлого преступления, совершенного революцией, которая пожирала своих детей, особенно лучших.

Вернемся к Западной Азии. Ослабление Франции после франко-прусской войны 1870–1871 годов неизбежно сказалось на ее престиже и на привилегиях, которых она добилась, в течение более чем трех веков осуществляя на Ближнем Востоке опеку католических общин и католиков в целом. Времена Франциска 1 и Вильнёва давно прошли. В 1871 году в Зеркальном зале Версальского дворца была провозглашена Германская империя, основанная на федеративных началах. Германский канцлер, князь Бисмарк, был известным противником католической церкви, несмотря на то, что католики составляли значительную часть подданных новой империи. Пастырская забота о германских католиках не могла быть оставлена императору Австрии: многие немцы с надеждой смотрели в его сторону, поскольку до 1866 года он рассматривался по крайней мере как духовный лидер Германского союза. В 1875 году, в самый разгар бисмарковского «Культуркампфа» — кампании против католической церкви, — генеральный консул Германии в Египте официально заявил, что его правительство не намерено признавать ни за одним европейским правительством исключительных прав на покровительство католическим общинам в Османской империи. Он заявил также о праве германского правительства защищать любого германского подданного, который окажется на территории этих общин.