Читать онлайн «Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)». Страница 23

Но эти, регалии, как и права иммунитета, переходили к отдельным феодальным землевладельцам во многих случаях «по милости королей», в результате пожалования. Что же заставляло королей жаловать регалии и расточать таким образом источники своей власти?

К этому понуждала политическая необходимость. Монархи раздавали регалии и передавали банн крупным феодалам для того, чтобы иметь их поддержку и помощь в борьбе со своими противниками. Если бы у королей были другие средства для вознаграждения феодалов – например, деньги, то они, несомненно, предпочли бы расплачиваться этими средствами, вместо того чтобы раздавать свои права и прерогативы. Но других средств тогда не существовало.

Для германских королей отчуждение регалий и банна не казалось при существовавших тогда условиях ощутимой потерей. Непосредственно в материальном и политическом смысле они как будто ничего не теряли. Отчуждая регалии, например, епископам и аббатам, короли взамен получали готовые натуральные сервиции, имевшие для королевского бюджета большее значение, чем пожалованные прелатам рыночное право или регалии на какие-либо промыслы. Реализация прав основания рынков и промыслов в целях получения соответствующих доходов была для королевской власти в условиях того времени крайне затруднительным делом. Передача этих прав церковным учреждениям давала фиску прямые выгоды.

Таким образом, регалии, банн и прочие средства публичной власти являлись в тех условиях орудием политического действия и политической борьбы. Другое дело, что не все короли и королевские советники могли одинаково удачно пользоваться этими средствами. Однако промахи и неудачи политиков нельзя считать таким обстоятельством, которое могло изменить направление политического развития страны. Нельзя также возлагать вину за это на то, что регалии не были позже снова собраны и сконцентрированы в руках королевской власти, а оказались во власти территориальных князей. Перераспределение регалий само являлось юридическим выражением изменения организации политической власти; в основе его лежали изменившиеся экономические условия и новые формы эксплуатации крепостных.

У нас нет оснований упрекать королевскую власть в Германии в том, что она не принимала мер к усилению своих позиций и к созданию более прочной фискальной базы. Попытки в этом направлении предпринимались, и они сводились прежде всего к собиранию и упорядочению домениального землевладения. Но в силу ряда причин, речь о которых будет ниже, немецким королям не удалось консолидировать свой домен и сделать его центром политического объединения страны.

Крушение домениальной политики было обусловлено глубокими объективными причинами. Как известно, домениальная политика проводилась в Германии не с такой настойчивостью и последовательностью, как во Франции. Это объясняется тем, что у германских королей не было такой острой нужды в домениальном хозяйстве, как у французских; в Германии долгое время фиск мог пополняться за счет общегосударственных источников – налогов, регалий и в особенности за счет внешних завоеваний.

В рассуждениях буржуазных немецких историков о связи крушения домениальной политики с наступившим упадком королевской власти и прогрессировавшей раздробленностью Германии имеется безусловно свой резон: уменьшение домениального землевладения в условиях того времени ослабляло позиции королевской власти и вело страну к политическому распаду; рост домена и поглощение им самостоятельных сеньориальных владений означали ликвидацию феодальной политической раздробленности. Классический пример являет история французской монархии XII – XIV вв. В других странах, ставших на путь изживания феодальной раздробленности, происходило то же, хотя и со значительными местными особенностями. Почему в Германии этот путь развития оказался невозможным? На этот вопрос немецкая буржуазная историография удовлетворительного ответа не дала[248].

Кроме расширения и концентрации домена королевская власть в Германии могла упрочить свое положение посредством овладения герцогствами и герцогским землевладением.

Герцогская власть в начале X в. имела под собой не менее прочную базу, чем сама королевская власть[249]. Герцог обладал крупной земельной собственностью и большими ленными владениями. Он пользовался значительными фискальными доходами с герцогства и располагал властью над местной церковью. Сама королевская власть, как уже отмечалось выше, могла строиться только на базе герцогской власти. Неудивительно поэтому, что короли стремились завладеть герцогствами вместе с их ленным землевладением и герцогскими доходами и осуществлять наряду с принадлежащей им высшей властью в государстве и герцогскую власть в отдельных областях.

Посмотрим, какие попытки делались в этом направлении. Оттон I, как известно, заместил во всех герцогствах властвовавшие там династии своими родственниками и членами собственного семейства. Во главе Баварии он поставил своего брата Генриха; во главе Швабии – собственного сына Лиудольфа; во главе Лотарингии стоял зять короля герцог Конрад. Брат короля Бруно, получивший архиепископство Кельнское, фактически осуществлял герцогскую власть над частью Саксонии и Лотарингии. Восточная часть Саксонии была отдана в лен королевскому вассалу Герману Биллунгу. Но результат всего этого был, как известно, весьма неутешительным: герцогства оставались герцогствами, и возглавлявшие их королевские родственники оказались не более склонными подчиняться власти сильного короля, чем прежние герцоги. Они были носителями сепаратистских тенденций, а их королевское происхождение только усиливало собственный династический вес.

Попытки собрать в руках королевского семейства отдельные герцогства делались и позже. Генрих III отнял в 1058 г. по суду князей Баварское герцогство у герцога Конрада и передал его своему двухлетнему сыну Генриху IV[250]. Когда в 1054 г. Генрих IV был коронован в короли, герцогство перешло к его младшему сыну Конраду. В следующем году после смерти этого Конрада герцогство было передано императрице Агнесе[251]. Вскоре Агнеса передала Баварию Оттону Нордгеймскому.

В конечном итоге все попытки оказались безрезультатными; герцогствами продолжали править герцоги, королевская власть по-прежнему оставалась надстройкой над герцогствами и княжествами.

В отношении других публичных государственных прав королевская власть не делала и этого, а, наоборот, отчуждала их от короны и передавала в руки церковных и светских князей.

Королевский двор. Как и во Франкском государстве, в Германии в изучаемый период средоточием высшей государственной власти являлся королевский двор. В узком смысле двор состоял из членов королевского семейства и их слуг, а также из тех министериалов и служащих свободного происхождения, которые составляли собственно правительственный аппарат. Между этими служащими и личными слугами короля и членов его семейства строгих различий но проводилось, так как функции их часто смешивались.

Но королевский двор не замыкался кругом этих постоянных лиц; в него включался еще значительный переменный состав из церковных и светских феодалов, пребывание которых при короле было необходимым в интересах их собственного или королевского дела. Монархи были заинтересованы в том, чтобы держать продолжительное время при своем дворе самых могущественных и влиятельных князей с тем, чтобы они не бунтовали и не составляли антикоролевских заговоров. Уход князя от двора означал разрыв с королем и враждебные намерения по отношению к монархии[252].

Таким образом, по численности королевского двора в близости к нему феодальной знати можно судить о силе королевской власти. Чем больше феодалов получало содержание и подачки от короля, тем больше было поддержки у монархии в ее собственном классе.

В Германии в изучаемый период при королевском дворе постоянно находилось большое количество феодалов. Их влекла туда жажда к приобретению земельных владений или судебных и других привилегий, связанных с получением феодальных доходов.

О численном составе королевского двора можно судить по данным о дневном рационе продуктов, расходовавшихся на его содержание. При этом следует исходить из того расчета, что весь постоянный состав кормился за счет двора[253], для прибывающих на время устраивались угощения.

По данным саксонского анналиста, двор Оттона I ежедневно потреблял 1000 свиней и овец, 10 повозок вина и столько же пива, большое количество хлеба, 8 быков и много других продуктов[254]. Таким количеством продуктов можно прокормить не менее 20 тыс. человек. Но данные саксонского анналиста скорее всего неточны, преувеличены, хотя и основывались на «сохранившейся записи»[255]. Для второй половины XI в. мы имеем более точные косвенные данные. По списку поместий и поступающих с них сервиций для королевского стола, составленному в 1064 – 1065 гг., насчитывалось 522 сервиции[256]. На дневное потребление приходилось следующее количество продуктов: 5 коров, 46 свиней, 8 поросят, 14 гусей, 71 кур, 7 ф. перца и пр. Ими можно было прокормить не более 3 тысяч человек. Не меньшее количество продуктов поступало к королевскому столу от монастырских и епископских сервиций[257]. Но из других источников мы узнаем, что двор этого короля хронически голодал[258].