Читать онлайн «Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода». Страница 71

В 1960 г. попытка такого анализа была предпринята А. С. Мельниковой, которая поддержала И. Г. Спасского в главном тезисе о чеканке шведами копеек с именем Михаила Федоровича в Новгороде до 1617 г.: «Шведы опять использовали старые лицевые штемпели 1610 г. (Н—РН) и 1605 г. (НРП). Заново были приготовлены лишь три оборотных штемпеля с именем Михаила Федоровича». Однако мысль о вывозе шведами штемпелей в этой работе не была принята: «По указу 1617 г. о порядке работы на Новгородском денежном дворе был наведен порядок в подборе штемпелей. Давно ставшие совершенно бессмысленными лицевые штемпели были уничтожены (Н—РН, НРП). Для чеканки новых типов на первых порах был использован резанный еще при Шуйском лицевой штемпель с монограммой без даты (НРД). Этот штемпель, слегка подправленный, служил еще некоторое время после 1617 г. В качестве оборотных штемпелей использовали штемпели с именем Михаила Федоровича, приготовленные шведами. Позднее были сделаны новые лицевые и оборотные штемпели, которые дали последующие типы новгородских монет»[620].

Поначалу И. Г. Спасский согласился с тем, что исследование А. С. Мельниковой сняло «предположение об уничтожении или увозе штемпелей в 1617 г.», подтвердив вместе с тем факт чеканки шведами монет с именем Михаила. Однако обнаруженный им тогда же неизвестный ранее (а теперь представленный многочисленными экземплярами) тип новгородской копейки с датой 1617 г. и именем Михаила усилил «убежденность в том, что чеканка штемпелем 1605 г. после освобождения Новгорода была невозможна»[621].

Между тем в конце 60-х гг. в Швеции и СССР были обнаружены архивные документы, дающие дополнительное освещение затронутой проблемы. В Государственном архиве Швеции нашлись два письма короля Густава Адольфа, написанные им 28 и 29 июля 1615 г. в лагере под Псковом. В первом, адресованном Якову Делагарди, выражено желание «получить с нарочным несколько чеканенных в последнее время московских денег, которые мы хотим послать в Швецию как образцы». Во втором, направленном руководителю Государственного казначейства и Счетной конторы, говорится, что оно препровождает «монеты двух сортов копеек – сделанных в Новгороде и на монетных дворах Московии, – для нашего пробирера и оценщика». «Нашим милостивым желанием, – пишет король, – является изготовление названных монет с самым большим старанием. И мы приказываем вам закупить в Гамбурге или в Данциге, которые имеют торговлю с Россией, 2 или 3 бочки золота в виде риксдалеров, то есть серебро в риксдалерах, в кредит и под проценты, чтобы это было доставлено в Нарву или в Ревель настолько крупной суммой, какую только возможно окажется доставить… Но мы не хотим, чтобы купцы и другие причастные лица что-нибудь знали и должно быть скрыто вышеуказанное, что это требуется для чеканки монеты».

Если в этих письмах изложено намерение Густава Адольфа тайно чеканить копейки по образцам «монетных дворов Московии», то документ, обнаруженный в Москве, констатирует это намерение как уже осуществленное. В наставлении боярам, назначенным на встречу со шведским послом Стенбуком в 1618 г., в частности, говорится: «После того мирного договору (речь идет о договоре 20 ноября 1616 г. в Ладоге. – В. Я.) свейские державцы, которые были в Великом Новегороде, вывезли из царского величества отчины из Великого Новагорода ноугороцского государства печать, да из денежного двора чеканы, которые деланы были блаженные памяти при царе и великом князе Василье Ивановиче всея Руси, и денежных мастеров Нефедка с товарищи взяли с собою и свезли в Свею силно и ныне в Свее денги чеканят, переделав те старые чеканы на великого государя нашего его царского величества имя, и то учинено через мирной договор неведомо коими обычаи, кабы на роздор, а не соединение, чего искони не бывало, что государю вашему денги чеканить в своем государстве великого государя нашего царского величества имянем, мимо своего королевского имяни»[622].

Опубликовав эти документы, И. Г. Спасский уточнил свое отношение к выводам А. С. Мельниковой. Он снова обратил внимание на оказавшийся очень обильным новгородский монетный тип Михаила с датированным лицевым штемпелем 1617 г. (РКЕ) и выразил сомнение в возможности чеканки копеек анахроничными штемпелями шведского времени после возвращения Новгорода в состав Русского государства: «Если уж для возобновляемой государственной чеканки можно было изготовить новый лицевой штемпель, то едва ли была нужда в именном «шведском»». Что касается времени начала чеканки шведских копеек с именем Михаила Федоровича, то Спасский предположил, что таковым может быть вторая половина или конец 1615 г.: во втором письме король предвидел, что «на все это нужно время»[623].

В 1977 г. А. С. Мельникова публикацией новой работы о новгородской чеканке шведского времени и царствования Михаила Федоровича значительно продвинула изучение проблемы, выявив группу копеек с именем Михаила, достоверно связанных с тайной чеканкой шведов[624]. В составе этой группы имеются три типа копеек (5–6, 5–7 и 5–9), образованные сочетанием общего для них лицевого штемпеля, помеченного монограммой Московского денежного двора (МО), и трех разных именных штемпелей Михаила. Другие четыре типа (4–5, 4–6, 4–7 и 4–8) имеют общий штемпель, помеченный другой монограммой Московского двора (М), но в двух случаях (4–6 и 4–7) этот лицевой штемпель сочетается с теми же именными штемпелями, которые были использованы с лицевым штемпелем МО. Еще два типа (3–5 и 3–6) возникли из сочетания уже известных нам именных штемпелей Михаила с лицевым штемпелем, помеченным монограммой ПС, т. е. знаком Псковского денежного двора. Уже это соединение монограмм Москвы и Пскова в одной группе плотно перевязанных штемпельными связями монет противоестественно и свидетельствует, что перечисленные типы не имеют отношения ни к Москве, ни к Пскову, а чеканены в каком-то другом месте как фальсификаты. Однако А. С. Мельниковой посчастливилось обнаружить в кладе монет с хутора Пэнтсаку Тартуского района единственную пока копейку, которая образована сочетанием упомянутого только что лицевого штемпеля ПС с именным штемпелем Василия Ивановича, как раз тем, которым чеканились в Новгороде начиная с 1615 г. копейки шведов (3–2). Таким образом, вся эта группа монет оказывается порожденной шведской инициативой и прекрасно согласуется с теми свидетельствами, которые содержатся в письмах Густава Адольфа 1615 г. и в наставлении боярам 1618 г.

К той же группе новгородско-шведских фальсификатов А. С. Мельникова относит еще два типа копеек (1–3 и 2–4), которые образованы сочетанием именных штемпелей Михаила с теми лицевыми штемпелями, которыми пользовались шведы в Новгороде в 1611–1617 гг. для выпуска копеек с именем Василия Ивановича (Н—РН и НРП).

Вслед за И. Г. Спасским всю эту группу копеек А. С. Мельникова датирует 1615–1617 гг.

Второе существенное наблюдение А. С. Мельниковой состоит в том, что она устанавливает использование на Новгородском денежном дворе уже после восстановления царской власти над Новгородом ряда штемпелей, оставшихся от шведов, чего, как уже отмечено, не допускает И. Г. Спасский. К числу таких штемпелей она относит именные Михаила (3 и 4). Один из них взаимодействует с лицевым штемпелем 1617 г. (РКЕ), изготовленным заведомо после освобождения Новгорода; другой – с лицевым штемпелем НРД, изготовленным еще при Василии Шуйском, но подправленным при Михаиле. Этот подправленный штемпель в свою очередь взаимодействует с именным штемпелем Михаила, появившимся уже в 1617 г. (7—10).

Общая схема новгородского чекана 1611–1626 гг., предложенная А. С. Мельниковой, воспроизведена на рис. 1[625].

Нумизматические факты, суммированные А. С. Мельниковой, выстраиваются в стройную и на первый взгляд убедительную картину. Однако до решения некоторых принципиальных вопросов не следует торопиться принимать эту схему как окончательно доказанную. Главный из спорных вопросов касается места чеканки шведских копеек с именем Михаила Федоровича. Свидетельства письменных источников таковы, что не дают основания сколько-нибудь категорически называть местом их чеканки Новгород. Напротив, прямое указание документа 1618 г. позволяет утверждать о выпуске таких монет в Швеции (под этим термином можно понимать и области, отошедшие к шведам по Столбовскому миру), поскольку в нем прямо говорится, что чеканы были вывезены из Новгорода уже после ладожского соглашения конца 1616 г., что взяты были чеканы, сделанные при Василии Ивановиче, и что «ныне в Свее денги чеканят, переделав те старые чеканы» на имя Михаила Федоровича. Вывоз русских мастеров, осуществленный насильственно, свидетельствует, что шведы не были способны самостоятельно изготовить необходимые маточники и что таких маточников не было и в Новгороде.