Читать онлайн «Денежно-весовые системы домонгольской Руси и очерки истории денежной системы средневекового Новгорода». Страница 45

СГГ и Д – Собрание государственных грамот и договоров.

Настоящая публикация содержит основные сведения о составе коллекции монетных кладов, собранной в пределах Новгорода и Новгородской области и принадлежащей Новгородскому историко-художественному музею. Лишь отдельные клады этого собрания нашли отражение в литературе. Что касается большей части коллекции, то сведения о ней ни разу не проникали за пределы Новгорода, несмотря на их бесспорную научную ценность.

Нам уже приходилось писать о важности областных монетных коллекций для изучения истории местного края[366]. Состав областных комплексов монетных кладов отражает не только общие закономерности денежного обращения на значительных территориях, но и местные особенности обращения тех небольших районов, сокровища которых собираются в областных и районных музеях. В этом отношении Новгород способен дать в руки исследователя интереснейшие материалы, так как Новгородская земля, будучи средоточием экономически развитого населения, на протяжении длительных периодов была заметно обособлена от центральных территорий Руси. Исследователь вправе ожидать от новгородских кладов ответа на многие и разнообразные вопросы. В Новгороде на протяжении веков сменилось несколько систем денежного обращения. Здесь имели хождение восточные дирхемы, замененные в XI в. западноевропейскими денариями. В XV в. здесь возник оригинальный тип собственной монеты, последние периоды бытования которой изучены очень слабо. В XVI в. новгородское денежное обращение сделалось частью общерусского монетного рынка, но питалось оно продукцией местного денежного двора. В начале XVII в. Новгород на короткий период был оккупирован шведами, организовавшими здесь чеканку копеек. Во время реформы Алексея Михайловича Новгород был одним из основных центров проведения новых мероприятий в денежном деле. Однако история новгородского монетного обращения до настоящего времени изучалась главным образом на материалах кладов из других русских областей. К сожалению, нумизматические коллекции русских областных и районных музеев до сих пор остаются вне поля зрения нумизматов и историков. До самого последнего времени не существовало даже кратких публикаций областных собраний монетных кладов. Предлагаемая заметка является второй публикацией такого характера, и мы надеемся, что это начинание будет продолжено другими нумизматами и работниками краеведческих музеев.

В состав собрания Новгородского музея входит 19 монетных кладов2. Все они собраны в советское время. В 1920-х годах в музей были доставлены три клада, в 1930-х, по-видимому, семь. Три из них утратили паспорт в тяжелый год эвакуации (1941 г.), но поскольку ни в дореволюционных сводках, ни в сводках Р. Р. Фасмера за 20-е годы они не упоминаются, то можно уверенно относить их к предвоенным находкам. После 1945 г. музейное собрание пополнилось еще девятью кладами.

По дате зарытия эти клады распределяются следующим образом:

В предлагаемом описании клады получили номера в порядке хронологических дат их зарытия. Клад 1 разобран и определен А. А. Быковым, клад 2 – Р. Р. Фасмером, остальные – автором настоящей публикации. Металл монет в описании не указывается в тех случаях, когда монеты серебряные.

Клад 1. Найден в 1927 г. на хуторе Шумилово б. Демянской волости и уезда Новгородского округа крестьянином П. А. Багровым. 1 326 монет, в том числе 331 обломок, общий вес 3370 г. Инв. № 246. Состав[367]:

Клад 2. Найден в августе 1924 г. на Новой Мельнице в 6 км от Новгорода. 62 монеты, в том числе 38 обломков, общий вес 120 г. Инв. № 245. Состав[368]:

Клад 3. Найден летом 1930 г. при рытье могилы на Рождественском кладбище в Новгороде. 1811 монет общим весом 1411 г. Инв. № 247. Состав[369]:

Клад 4. Найден в сентябре 1947 г. при расчистке завалов Спасо-Нередицкой церкви под Новгородом, разрушенной фашистами в 1941 г.; был захоронен, по-видимому, в стене церкви. 531 монета общим весом 402,8 г. Клад сохраняется вместе с кубышкой. По первоначальным записям инвентарных книг в кладе было 533 монеты. Инв. № 248. Состав:

Новгород, 1420–1479 гг. 531 экз.

в том числе: денег – 511, четверетец 20 экз.

Оба последних клада относятся ко времени новгородской самостоятельности, так как в них нет монет, чеканенных после 1478 г. Однако зарыты они не одновременно. В настоящее время, когда еще не существует хронологической классификации новгородских монетных типов, трудно высказать какие-либо твердые суждения о датах зарытия новгородских кладов XV в. Тем не менее, общие наблюдения над составом комплексов показывают, что подбор типов в кладе 4 более разнообразен, нежели в кладе 3. В частности, в кладе 3 зафиксировано крайне малое количество денег с изображением пунктирного креста, пересекающего надпись лицевой стороны, тогда как в кладе 4 такие типы преобладают.

Основываясь на обилии монетных типов, представленных в Нередицком кладе, последний возможно датировать самым концом периода новгородской независимости, 1460–1470 годами.

Обращает внимание в Нередицком кладе значительное число четверетец, небольших и редко встречаемых монеток в четверть новгородской денги, несущих изображение птички. 20 четверетец Нередицкого клада весят 3,84 г, что дает средний вес для одной монеты 0,192 г. Большинство типов этих монет принадлежит к числу неизданных и вполне заслуживает самостоятельной публикации.

Клад 5. Происхождение неизвестно. 495 монет общим весом 366 г. Инв. № 215. Состав:

Новгород, время самостоятельности, 1420–1478 гг. 494 экз.

Новгород, великокняжеская денга 1»

Клад 6. Происхождение неизвестно. 897 монет общим весом 700,6 г. Сверх того, 10 монет из этого клада хранятся в Боровичском музее. Инв. № 217. Состав:

Новгород, время самостоятельности, 1420–1478 гг. 896 экз.

Новгород, великокняжеская денга 1»

Несмотря на то что паспорт клада 6 не сохранился, он может быть восстановлен с достаточной достоверностью. В сводке Р. Р. Фасмера[370] зафиксирован найденный в 1924 г. близ деревни Емельяхново б. Боровичского уезда клад, включавший в свой состав около 920 новгородок времени самобытности и имевший общий вес около 13/4 фунта (около 715 г).

Близкое совпадение всех цифр и какое-то отношение клада к Боровичам, смысл которого утрачен с потерей старых инвентарных книг Новгородского музея, дают возможность отождествить беспаспортный клад 6 с Емельяхновским кладом 1924 г.

Последние два клада, чрезвычайно близкие по своему составу, позволяют поставить очень интересный вопрос о судьбах новгородской чеканки во второй половине XV в.

Определяя год прекращения выпуска новгородских денег времени самостоятельности, исследователи, как правило, оперируют двумя датами, Чаще всего время самостоятельной чеканки определяют 1420–1478 гг., а к 1478 г. относят начало чеканки денег обычного новгородского типа, но с надписью «Денга великого князя». Однако существует и другое мнение, на котором особенно настаивал А. В. Орешников. Последним годом самостоятельной новгородской чеканки он признавал 1456 г., так как одним из пунктов заключенного между Москвой и Новгородом Яжелбицкого мира было: «А печати быти князей великих»[371]. То же требование было повторено в договорной грамоте Ивана III с Новгородом, заключенной в 1471 г.[372], что создает впечатление традиционности употребления печати московских князей при новгородских документах после 1456 г. А. В. Орешников полагал, что требование об исключительном употреблении при новгородских грамотах великокняжеской печати должно было распространяться и на монеты, поскольку право монетной чеканки было одним из основных признаков самостоятельности[373].

Между тем состояние фактического материала новгородской нумизматики плохо согласуется и с тем и с другим построением. Новгородские великокняжеские денги с изображением Софии и денежного мастера принадлежат к числу очень редких монет. И. И. Толстой, например, в своей работе о монетах Великого Новгорода мог оперировать только 34 экземплярами таких денег, тогда как монет времени самостоятельности в его руках было 1160 экземпляров[374]. Поэтому приняв за начальную дату их чеканки 1456 г., мы ни в коей мере не сможем заполнить ими весь длительный промежуток между 1456 и 1478 гг. С другой стороны, для И. И. Толстого не могло существовать проблемы чеканки таких денег после 1478 г., так как в изображениях на новгородских денгах даже времени самостоятельности он видел художественное выражение покорности Новгорода перед московским великим князем. Между тем в настоящее время доказано, что на новгородских монетах изображалась София[375], т. е. принципиально отличный от предположенного И. И. Толстым символ новгородской независимости. Появление его хотя бы на короткий срок после 1478 г. совершенно не согласуется со смыслом мероприятий Ивана III, предпринятых в годы покорения Новгорода.