Читать онлайн «Эпоха Куликовской битвы». Страница 27

Алексий знал, что князь Дмитрий Иванович прочит в митрополиты своего духовника и по совместительству печатника Митяя.

Митяй начинал свою карьеру коломенским священником, был замечен князем Дмитрием Ивановичем и сумел втереться ему в доверие. Сохранился словесный портрет Митяя: «Возрастом не мал, телом высок, плечист, рожаист, браду имея плоску и велику и свершену, словесы речист, глас имея доброгласен износящь, грамоте горазд, петь горазд, чести горазд, книгами говорити горазд, всеми делы поповьскими изящен и по всему нарочит был».

Однако главное достоинство Митяя в глазах великого князя состояло, видимо, в том, что он не был связан ни с какой группировкой при московском дворе. Во всех вопросах для него главным было лишь мнение великого князя, «и того ради избран был изволением великого князя во отчьство и в печатники, и был Митяй отец духовный князю великому и всем боярам старейшим, но и печатник, так как носил с собой печать князя великого».

Но несмотря на многочисленные достоинства, этот человек, видимо, был для престарелого Алексия еще менее симпатичен, чем Киприан.

Судя по Никаноровской летописи, Киприан в 1376 году сам приехал в Москву. Там князь Дмитрий Иванович ему сказал: «Есть у нас митрополит Алексий. А ты почто встаешь на место живого митрополита?» Он же пошел с Москвы на Киев и там живяше». Но так ли это известие достоверно?

Патриарх Филофей поставил Киприана митрополитом только над литовскими землями, а митрополию всея Руси Киприан должен был унаследовать лишь по смерти Алексия. Представляется странным, что придя на должность, Киприан сразу стал нарушать данные в Константинополе инструкции. Тем более что само его поставление было именно результатом нарушения Алексием соборных правил и установлений патриарха. Скорее, в летописи эта фраза просто отражает точку зрения Дмитрия Ивановича на поставление митрополитом Киприана. Московский князь, готовя почву для Митяя, заостряет внимание на том, что Киприан был «рукоположен впрок», при живом митрополите Алексии. Это, по мнению князя, является достаточным поводом, чтобы сместить Киприана и поставить на его место своего человека.

8 то же время до нас дошло известие о том, что в 1376 году послы литовского митрополита приходят в Новгород и предлагают новгородцам признать над собой власть митрополита Киприана. Им отвечают: «Шли князю великому. Если примет тебя князь великий митрополитом всей Русской земли, и нам будешь митрополит». И слышав ответ новгородский митрополит Киприан, и не слал на Москву к князю великому».

Налицо попытка перетянуть в свою митрополию тех, кто, видимо, высказывал ранее недовольство политикой Алексия. Но новгородцы отказались. Других свидетельств о том, что Киприан предлагал епископиям великой Руси перейти под его юрисдикцию, нет. Видимо, других попыток и не было. Ведь перетянув часть княжеств в свою митрополию, он создал бы опасный прецедент на будущее.

9 июня 1376 года Киприан прибывает в Киев и возглавляет временно отделенную Литовскую митрополию. А в это время в Москве князь Дмитрий Иванович упорно продвигает своего печатника в митрополиты. В начале весны 1376 году Митяй был пострижен в монахи, а затем назначен архимандритом московского Спасского монастыря. Понятно, что Дмитрию Ивановичу удобно работалось по схеме «князь + премьер министр-митрополит». В паре с Алексием он действовал всю предыдущую жизнь, весьма успешно приращивая московские владения.

Алексий по-своему тоже желал объединения православных земель (вспомним, в начале своей карьеры он пытался наладить отношения с Литвой и ездил для этого в Киев). Но он быстро понял, что просто не сможет угодить всем. Ведь каждый из феодалов раздробленной Руси действовал только в своих интересах и ни в чем не хотел поступаться своими выгодами даже для общерусских целей. Большинству феодалов такие цели были попросту непонятны. Да и сам Алексий, в силу своего происхождения из московских бояр, тоже был не в состоянии полностью воспринять идею объединения всех русских земель. Он был патриот, но патриот Московского княжества, а не всей Руси.

Но никто не вечен. Хранитель княжеской печати, видимо, тоже умелый организатор и администратор, Митяй, по мысли Дмитрия, должен был стать достойной заменой Алексию. Однако Алексий в Митяе своего преемника не увидел. Несмотря на то что Дмитрий «нудил» его, «порой бояр старших посылая, порой сам приходя», чтобы тот благословил Митяя в свои преемники, митрополит отказался, мотивируя это тем, что Митяй «новоук» (новичок) в монашестве. Однако митрополиту не было безразлично, кто займет его место. Он предложил компромиссное решение: сделать митрополитом опытного в духовной жизни и весьма уважаемого игумена Сергия Радонежского.

Призвав к себе Сергия и не сказав ему, в чем дело, митрополит надел на него, «яко некое обручение», драгоценный крест с мощехранительницей. После этого Алексий объяснил ему, что хочет найти достойного продолжателя своего дела и Сергий кажется ему подходящим человеком. Он точно знает, что с его кандидатурой согласятся все — от первых «и до последних». Для начала Сергию надлежит принять епископский сан.

Крест Сергий отклонил, объяснив, что от юности не был «златоносцем», а на предложение «зело оскорбился». И хотя митрополит «много изрек старцу словес от божественных писаний, сим хотя его к своей воли привести», тот «никак не преклонился» и попросил не продолжать, пригрозив иначе уйти из этих пределов. Алексий, ничего не добившись, отпустил его в монастырь.

Наверное, Алексий был очень убедителен в своих цитатах. Но Сергий никогда не был властолюбцем, хотя был приближен к князьям и митрополиту, а порой выполнял их поручения. Он не умел властвовать и не хотел уметь. Сергий был одушевлен идеей любви к ближнему и служил братии «аки раб»: носил воду, рубил дрова, пек для всех хлеб. В отличие от старых монастырей Троицкий не блистал богатством. Сергий с братией вели нищенскую жизнь. Но среди иноков появились и обеспеченные люди. Однажды Сергий из-за отсутствия хлеба голодал четыре дня. На четвертый он пошел наниматься в плотники к одному из состоятельных старцев своей обители. Целый день он трудился в поте лица, после чего старец расплатился с ним «решетом хлебов гнилых». Сергий служил всем, не различая на достойных и недостойных, как солнце светит, не различая — кто ближе, тот и греется в его лучах (см. Приложение 3 — Житие Сергия Радонежского).

Сергий считал, что у человека нет права на власть над другими людьми. И он жил по этому принципу. Самой своей жизнью он показал пример бескорыстного служения идее, общему благу — идеал, до сих пор формирующий менталитет русского человека. Для Сергия принять из рук Алексия власть митрополита — значило отказаться от самого себя.

А Киприан, пока жив был Алексий, пребывал в Киеве. Позже он писал о своей тамошней деятельности: «Пока был я в Литве, много христиан из горького плена освободил; многие язычники познали от меня истинного Бога и к Православной вере святым крещением пришли. Церкви святые ставил, христианство утвердил…». И подчеркивал свою лояльность великому князю Московскому: «Не вышло из моих уст слово на князя на великого на Дмитрия ни до ставления, ни по поставлении…»

Киприан даже приказал во время соборных служб петь «многие лета» сначала московскому князю, «а потом иным».

Для священника поминать князя в церкви первым — значит не признавать над этим князем никакой светской власти. То есть Киприан не признавал над Дмитрием Ивановичем власти ордынского хана. Киприан и позже никогда не молился о мусульманских царях. В сочетании с тем, что Киприан стал первым митрополитом всея Руси без санкции хана Орды, эти действия представляют из себя четкую политическую программу.

Утром 12 февраля 1378 года умер митрополит Алексий. Митяя он так и не благословил, но под давлением князя и бояр «умолен был и принужен» и перестал против него возражать. Однако были распущены слухи, что Алексий, умирая, благословил Митяя. Киприан этому не верил: «А что клевещут на митрополита, брата нашего, что он благословил его на те вся дела, то есть ложь».

Князь Дмитрий Иванович, видимо, еще колебался в выборе — он уговаривал Сергия Радонежского «восприяти архиерейства сан». Но тот опять отказался. И князь решился: «по великого князя слову» Михаил-Митяй «на двор митрополичий взошел» и стал там жить, не имея на то никакого права.

Возможно, митрополит Алексий, сам того не желая, воспитал в князе Дмитрии Ивановиче пренебрежительное отношение к церковным святыням. Для обычного светского человека и даже для князя общение с высшими церковными иерархами было делом нечастым и потому торжественным, вызывающим «дрожь в коленках». Митрополит всея Руси был для них почти небожителем. Князь же Дмитрий с детства чуть ли не ежедневно общался с митрополитом Алексием по государственным светским вопросам. Поэтому для московского князя стало обыденностью то, что для других было окружено ореолом святости.