Читать онлайн «Правда о «еврейском расизме»». Страница 36

«Новоиудейский народ» — это народ, возникший во время вавилонского плена. В VI веке до Р.Х., просуществовал до II–III, а может быть, даже до V века по Р.Х., то есть по крайней мере VIII, а возможно и X–XI веков. Но уже в I веке по Р. Х. евреи начали использовать для повседневного общения латынь и греческий, а на Востоке — языки местных народов.

В Средние века на всем материке Евразия и даже в Северной Африке сформировалось много этнографических групп, исповедующих иудаизм. Каждая из них состоит из потомков «библейского» народа и представителей местных народов, принявших гиюр.

Если судить по языку, то в разное время возникало по крайней мере четыре самостоятельных иудейских народа, имеющих мало общего друг с другом — сефарды, кенаанские евреи, ашкенази, вавилонско-персидские евреи, говорящие на еврейско-татском языке. Очень может быть, что существуют и другие — за полтора тысячелетия диаспоры вполне могли возникать такие народы. Если о них не знаю я — это не значит, что таких народов вообще быть не может.

«Цивилизация — это совокупность людей, стоящая между народом и человечеством» — такое определение цивилизации дал американский ученый Янч. Цивилизация стоит на «религиозно-культурном фундаменте». Одна из «мировых» религий формирует культуру какого-то огромного региона. Догматы, идеи и требования этой религии формируют отношение к миру всех, кто живет на этой территории.

Существует мусульманская и христианская цивилизации, буддистская и конфуцианская (дальневосточная). Коль скоро существует совокупность людей, исповедующих иудаизм, следует сделать вывод и о существовании иудаистской цивилизации. Принадлежность к ней определяется не по крови. Мы уже видели, и увидим еще много раз, как люди разных племен и народов принимают иудаизм. И совершая гиюр, входя в состав общин и начиная поклоняться Й`ахве целыми государствами. На всех этих людей, независимо от способа обращения, действует совершенно определенная пропаганда, к ним предъявляются требования, как бы исходящие из уст Творца. И психология этих людей изменяется в соответствии с религиозно-культурным фундаментом иудаистской цивилизации.

Вот теперь наши представления о том, кто такие евреи, приобретают некоторую завершенность.

Нет ничего странного, что многие евреи конца XIX века были расистами, в том числе и высоколобые интеллектуалы. Таково было все европейское общество. Расовые представления пронизывали и науку, и повседневную жизнь.

Было общим местом, что одни те же философы, ученые и общественные деятели стали отцами-основателями и интернационального коммунизма с марксизмом в роли основной идеологии, и национал-социализма, в Германии все сильнее окрашивающегося антисемитизмом.

Менее известно, что вовсе не один Карл Маркс из них был евреем.

Евреем был и основатель германской социал-демократии Фердинанд Лассаль. Он и погребен на еврейском кладбище Бреслау-Вроцлава.

Полуевреем («мишлинге первой категории») был Вильгельм Марр — атеист, социалист и анархист, пропагандист коммунистических идей, основатель Антисемитского комитета. Он утверждал, что «нельзя быть социалистом и не быть антисемитом».

Полуевреем был философ Карл Евгений Дюринг, чьи представления вполне определяет название его книги. «Еврейский вопрос как вопрос о расовом характере и о его вредоносном влиянии на существование народов, на нравы и культуру»{119}.

Расистскими были и представления Карла Маркса. Маркс был последователем Гегеля, с его делением народов на «исторические» и «неисторические». Гегель не отрицал, что «неисторические» народы могут стать «историческими», но особых надежд на расово ущербных не возлагал.

В полном соответствии с учением Гегеля Маркс считал, что коммунистическая революция может состояться только как мировая и произойдет в самых индустриально развитых странах Западной Европы.

Нигде у Карла Маркса нет ни слова о 90 % человечества. Нет вообще. Схема из 5 «формаций» откровенно сформирована на материале только европейской истории. Кроме этих формаций, есть у Карла Маркса еще одна, которую в СССР очень не любили вспоминать: «азиатский способ производства»{120}. Сам этот способ был описан с таким «профессионализмом», что советские историки обычно легко доказывали, что именно к изучаемой ими стране или периоду «азиатский способ производства» не имеет никакого отношения{121}.

Советские историки тем самым «доказывали», что у них-то, в изучаемой ими стране и в «их» эпоху, все происходит, «как у всех»: есть рабовладельческий строй или феодализм. При всей наивности этих построений советские историки отстаивали то, на чем полагалось настаивать в СССР и чего нет у Маркса: универсальность истории человечества. Маркс следовал идеям Гегеля… А Гегель ясно писал, что есть народы «исторические» и «неисторические». И что «неисторические» народы могут играть в истории только одну роль: рабов, а в лучшем случае помощников народов «исторических».

Потому с точки зрения основоположника марксизма, до мировой революции не может идти и речи об освобождении колониально зависимых стран. Страны эти «неисторические», отсталые, в них нет ни «нормальной» буржуазии, ни «качественного» сформировавшегося пролетариата. А значит, и к революции они не способны.

Только когда в Европе, в «центре мира», восстанет пролетариат и начнет строить счастливое коммунистическое далеко, он сможет освободить и эти неисторические неевропейские народы, помочь им преодолеть историческую отсталость. Или уничтожить их за ненадобностью, как уничтожают «вредных» животных. Если читатель думает, что я преувеличиваю, я отсылаю его к статьям Карла Маркса и Фридриха Энгельса, посвященным как раз колониализму{122}. Только читать лучше по-немецки: в русских переводах проектов уничтожения «неисторических» нет: от русского читателя в СССР эти идеи Маркса коммунисты скрыли.

В любом случае «Манифест коммунистической партии» не писался ни для китайцев, ни для индусов. Только для белых! Причем и евреев правнук раввина Карл Маркс не любил просто чрезвычайно. Постоянно ругал их «ослами», «дураками» и «самовлюбленными болванами».

Славян, и особенно русских, Маркс тоже активно не любил и считал народом «неисторическим». Вся история Руси вызывала у него активное отторжение. Ивана Калиту Маркс оценивал как «смесь татарского заплечных дел мастера, лизоблюда и верховного холопа»{123}. Если речь шла о столкновении славян и других народов, Маркс тут же призывал к решительному террору по отношению к славянским народам. Во время революции 1848 года он призывал немецких и австрийских милитаристов «растоптать нежные цветки славянской независимости». Ведь «мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России и в австрийских славянских землях, и никакие фразы, никакие указания на неопределенное будущее этих земель не возбранят нам считать их друзьями наших врагов»{124}.

Маркс не любил и боялся Лассаля; он уверял: Лассаль — расово нечистый еврей. Судя по его форме черепа и курчавым волосам, он происходит от тех евреев, которые во время египетского плена скрещивались с неграми.

Интернациональные коммунисты отрицали расизм… По крайней мере, официально они расистами не были. Но с самого начала в самой партии большевиков были и еврейские расисты.

Много откровенно расистских взглядов высказывает культовый писатель многих евреев, большевик Исаак Бабель. Бабелю не нравится в русских все, начиная с цвета волос, модуляций голосов, причесок и формы носа и ушей.

Солдаты у него — причем солдаты его собственной армии! — это «тифозное мужичье», которое «катило перед собой привычный гроб солдатской смерти. Оно прыгало на подножки нашего поезда и отваливалось, сбитое ударами прикладов. Оно сопело, скреблось, летело вперед и молчало»{125}.

В этом рассказе русские — это «белесое, босое волынское мужичье»{126}, а «Россия, невероятная, как стадо платяных вшей…»{127}

Это много раз повторенная брезгливая интонация, подчеркивания «мужиковства» — по отношению к «своим». И к солдатам своей же армии, и к «народу», который большевики собираются «освободить».