Читать онлайн «Великие арабские завоевания». Страница 21

Между тем на другом конце города дамаскцы вступили в переговоры о мирной сдаче, и мусульманские войска начали входить в город с запада. Две группы, люди Халида с запада, а другие — с востока, встретились в центре города на старом рынке и начали переговоры. По условиям принятого соглашения горожан оставили в покое в обмен на дань. Имущество имперских чиновников было конфисковано в пользу всех мусульман, став частью «фати» (общего богатства мусульманского сообщества). Как всегда, имелась добыча, подлежащая дележу, причем командующие позаботились оставить долю тем, кто удерживал северную до-poiy, потому что, хотя они и не принимали прямого участия в осаде, но внесли свой вклад в победу и заслужили часть трофеев. Сложная история, описывающая взятие Дамаска с двух концов, возможно, была попыткой разрешить острый вопрос о том, был ли город взят силой или по договору. В данном случае власти, видимо, попытались найти компромиссный вариант.

Отчет о падении Дамаска также отражает раскол среди его населения. Город был центром имперской власти, его стратига назначал сам император, однако многие, если не большинство населения были арабами, исповедовавшими христианство. По-видимому, многие из них чувствовали, что им ближе арабы за городской стеной, нежели греки и армяне, составлявшие большую часть гарнизона. Так или иначе, город не пострадал от обстрела и разграбления. В следующем веке он превратился в столицу всего мусульманского мира и вступил в свой золотой век.

Примерно в то время, когда был взят Дамаск — данные хроник здесь, как обычно, неопределенны — в Медине скончался старый Абу Бакр, преемник Пророка и первый халиф ислама. Нам известно, что он умер в июле 634 года. Менее ясно, на какой стадии были к этому времени военные действия, однако имеется много сообщений, что известие о его смерти достигло мусульманских армий в Сирии во время осады. Новым халифом стал суровый и грозный Умар, которому многие авторы отводят роль идейного вдохновителя и мозга завоевания.

В сирийской армии его главенство приняли без возражений, однако у нового халифа имелись четкие идеи относительно ее командования. Как мы видели, Умар сильно недолюбливал Халида ибн аль-Валида. Его блестящие действия против «ридда» в восточной Аравии и позже в Ираке и Сирии не улучшили отношение к нему нового халифа. Тот немедленно отстранил Халида от командования и приказал ему вернуться в Медину. Есть сообщение, что Абу Убайде, занявшему теперь пост верховного командующего, было приказано добиться от Халида признания в обмане. Если бы он, как и следовало ожидать, отказался признать себя лжецом, с него следовало сорвать тюрбан и конфисковать половину его имущества. Поставленный перед таким ультиматумом, великий полководец попросил время на размышление, чтобы посоветоваться — не с друзьями и подчиненными, как можно было подумать — а с сестрой. Той было ясно, что Умар ненавидит ее брата, и если тот признает себя лжецом, то все равно не сохранит поста. Так что не было смысла пытаться задобрить халифа признанием в преступлении, которого он не совершал.

Интересно отметить, как этот эпизод отражает власть халифа и единство мусульман. Халид чувствует, что у него не остается иного выбора, как вернуться в Медину. Византийский генерал в его положении вполне мог поднять мятеж и призвать свои войска поддержать его в борьбе за трон. Генерал мусульманской армии, напротив, покорно принял отставку и унижение. Он прибыл в Медину, где Умар продолжал донимать его. Каждый раз, повстречав Халида, он язвительно повторял: «Халид, отдай мусульманам добро, которое сгреб себе под зад!», на что Халид смиренно отвечал, что у него ничего нет. В конце концов было достигнуто соглашение, по которому Халид отдавал большую часть своего имущества, сохранив только военное снаряжение и рабов. Вскоре он вернулся в Сирию, играл ведущую роль в битвах при Йармуке и Хал кисе, в котором и остался жить. Рассказывают, что Умар в конце концов признал, что несправедливо обошелся с Мечом ГЬспода и что Абу Бакр, доверявший Халиду, лучше него понимал людей. Великий генерал мирно скончался в 642 году. Это был блестящий, бесстрашный полководец, но наиболее благочестивые мусульмане никогда полностью ему не доверяли.

Между тем император Ираклий готовился одним мощным ударом выбросить мусульман из Сирии. После падения Дамаска он отступил на север Сирии к Антиохии, традиционной столице этой области. Отсюда он направлял последнюю кампанию. Византийцы стянули все войска, какие смогли собрать. Арабские источники приводят очень большие цифры, более 100 000, но сравнение с другими византийскими армиями того периода ясно говорит, что эта оценка сильно преувеличена, а более вероятна численность от 15 000 до 20 000 человек. Армия представляла собой очень пестрое собрание. В ней были византийские греки под командованием Феодора Трифурия, большой контингент армян под командой Георгия и местные арабы-христиане под предводительством шаха Гассанидов, традиционных союзников Византии, Джабала ибн Айхама. Верховным командующим был армянин Вахан. Различные части говорили на разных языках — на греческом, армянском и арабском — и, вероятно, с трудом общались между собой. Были между ними и глубокие религиозные и культурные отличия. Греки и армяне, видимо, собирались из оседлых, возможно, земледельческих поселений, а сражаться привыкли в гористой местности. Арабы, со своей стороны, были кочевниками, привычными к войне в пустыне. Все войска были по происхождению христианскими, однако ортодоксальные византийцы смотрели на армян и арабов как на еретиков. Неясно, насколько сильно повлияли эти различия на дальнейшие действия византийских войск, но источники переполнены слухами о взаимном неудовольствии, о том, что Георгий был накануне битвы обращен в ислам Халидом ибн аль-Валидом и что арабы-христиане в ходе сражения переходили на сторону мусульман. Арабские источники рассказывают, кроме того, будто бы христианские воины были скованы между собой, чтобы не дать им обратиться в бегство. Правда, эту историю можно найти во многих сообщениях о завоеваниях. Ее используют для противопоставления свободных и воодушевленных мусульман рабски покорным вражеским воинам: реальных свидетельств, что подобное непрактичное средство когда-нибудь применялось, не существует. Быть может, это искаженное отражение военного приема пехоты, смыкающей щиты в защитную стену.

Византийские силы, возможно, собирались в Хомсе и двигались на юг по долине Биквы мимо Баальбека с его громадными языческими храмами — теперь почти лишившимися почитателей, но по-прежнему великолепными даже в упадке — и далее к Дамаску. Предвидя подход этих сил, арабы, кажется, отошли от города, позволив византийцам занять его без боя. У нас нет сведений о том, в каком состоянии те нашли город, но существуют записи о напряженных отношениях между византийскими генералами, требовавшими, согласно обычной византийской практике, снабжения для своих людей, и местной финансовой администрацией, утверждавшей, что город не в состоянии прокормить их. Так или иначе, войско не использовало город как базу, а двинулось на юг.

Византийское войско сосредоточилось в Джабийе на Голанских высотах. Эти места традиционно служили летними пастбищами еще при Гассанидах. Согласно наиболее правдоподобной реконструкции, уже наступил август 636 года, и Голаны могли обеспечить войскам столь необходимые пищу, воду и пастбища. Тем временем мусульманские армии готовились встретить византийцев и удержать недавно завоеванные земли. Их войска также собирались в районе Голан, на юго-восток от византийцев. Несколько мусульманских армий соединились под командованием Абу-Убайды или, возможно, Халида ибн аль-Валида. Йазид ибн Аби Суфйан и Амр ибн аль-Ас вели свои войска. Согласно мусульманским источникам арабская армия насчитывала 24 ООО человек. Учитывая завышенность оценки византийской стороны, возможно, силы обеих армий были приблизительно равны.

Сражение между христианским и мусульманским войсками известно как битва на Йармуке и, равно как и битва при Кадисии в Ираке, считается главным сражением, символизирующим победу мусульман в землях Плодородного Полумесяца. Как и в случае со сражением при Кадисии, существует множество противоречивых арабских описаний, из которых затруднительно уяснить, что происходило на самом деле. Свидетельств современников или надежных источников, излагающих византийскую точку зрения, не существует. Обе стороны, по словам мусульманских авто-ров, были воодушевлены верой. Когда византийцы в своем укрепленном лагере готовились к бою, «священники, дьяконы и монахи вдохновляли их и оплакивали судьбу христианства». С другой стороны, Халид ибн аль-Валид обратился к своим людям: «Это — одна из битв Аллаха. В ней не должно быть месту ни гордыне, ни несправедливости. Бейтесь честно, ища Господа в трудах ваших, ибо в этом дне и то, что лежит за ним (т. е. будущая жизнь)»[25], и далее он наставлял их держаться дружно и биться в согласии.