Читать онлайн «Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн». Страница 27

Страх и астрология

Начиная с 1524 года астрологи насаждали великий эсхатологический страх, который за несколько десятков лет, предшествовавших Религиозным войнам, охватил все суши населения. Конец Средневековья был отмечен навязчивым присутствием смерти и острым чувством вины. Только греховностью можно было объяснить несчастья людские: эпидемии чумы, неурожай, войны (Столетняя война, Война Алой и Белой розы, Гуситские войны), турецкую угрозу, безумие короля Франции Карла VI, трагическую смерть Карла Смелого, одного из великих государей Западной Европы, чей обглоданный волками труп был найден в снегу под стенами Нанси, а также великую схизму, продолжавшуюся тридцать девять лет (1378—1417) и нанесшую поистине неизлечимую травму психике населения, запуганного тем, что отныне никому больше не удастся попасть в рай.

В то время малейшее изменение рассматривалось как покушение на существующий порядок вещей, напоминало о неспособности христианского сообщества создать условия для спасения. Теолог Жерсон предвещал конец света, проповедники — бедствия, разрушение Рима и приход Антихриста. В XIV веке появляется слово «макабр», а «пляски смерти» популяризируют тему равенства перед смертью. В конце XV века и в первой половине XVI века многократно переиздаются собрания астрологических текстов, например «Великий Календарь и пастырский сборник, содержащий астрологические предсказания и многое другое». В этих изданиях содержатся сведения о влиянии светил и плачет, определяющих судьбу каждого индивида, а также всех католиков. В таких изданиях можно было найти картинки, нарисованные явно с целью запугать население, например, изображение адских мук или древа пороков, рядом с которым, конечно же, помещалось древо добродетелей. Такие календари, сопровождавшиеся комментариями к Символу веры (Credo), выполняли также воспитательные функции. По словам Дени Крузе, это было время, когда астрология и личная набожность переплелись так тесно, словно с помощью астрологии Господь хотел приоткрыть людям тайны небес, позволить проникнуть взором в потусторонний мир и познать его, равно как и свое будущее.

Однако в области астрологических прогнозов Франция отставала от Германии и Фландрии. Наибольшей популярностью пользовались фламандские астрологи, чьи прогнозы в большинстве своем и распространялись во французском культурном пространстве. В конце XV и в начале XVI века астрологи перестали давать благоприятные предсказания и начали подвергать своих читателей психологическому давлению, держа их в постоянном страхе за свое будущее.

В 1507 году Иосиф Грюнпек, секретарь императора Священной Римской империи Максимилиана, опубликовал некий текст, где были подробно описаны знамения, чудеса и чудовища, увиденные в последнее время. В период с 1500 по 1520 год пятьдесят шесть авторов напомнили читателям о грядущем потопе. Например, один из них утверждал, что огромная рыба, на коже которой изображены все планеты, вызовет ужасную грозу, и эта гроза приведет к новому вселенскому потопу, посредством которого Господь покарает всех грешников. Свой анализ профетических сочинений Дени Крузе дополняет напоминанием о картинах Иеронимуса Босха «Сад земных наслаждений» и Дюрера «Сон» (1525). Дюрер, действительно, видел сон, который описал следующим образом: «Ночью, когда я спал, было мне видение, как яростно обрушились многие воды и поглотили всю страну».

Страх перед потопом был поистине неистребим. Президент парламента Тулузы даже вознамерился построить ковчег на вершине одной из близлежащих гор в надежде, что там, уподобившись Ною, он сумеет спастись. Пьер Дриар, певчий парижского аббатства Сен-Виктор, в хронике 1524 года рассказывает о грядущих «великих водах» и сообщает, что на улицах столицы только и разговоров, что о предсказанном астрологами потопе. А когда через два года в марте прошли снежные бури, грозы, ливни и град, Пьер Дриар был так потрясен, что стал даже опасаться «за будущие времена». Некий Губервиль из провинциального городка Котантен покупал альманахи и слепо следовал напечатанным в них советам: сеял только в те дни, которые были там указаны, то есть, согласно Нострадамусу, в дни счастливые, а в несчастливые дни не выходил из дома.

Проанализировав многочисленные письменные источники, Дени Крузе пришел к выводу, что «эсхатологическое видение мира» было характерным для людей той эпохи и порожденный им страх поколебал традиционные коллективные верования. По его мнению, не совпадающему с мнением ряда авторитетных историков, культура эпохи Возрождения по сути своей глубоко пессимистична и мрачна, в ней нет надежды на будущее, она проникнута паническими настроениями и убежденностью во всемогуществе зла, присутствие которого, похоже, ощущалось повсюду и всеми слоями населения. Так, в альманахе 1542 года говорилось, что из-за влияния Сатурна над всем миром скопились тучи Зла и единственное средство защиты — это приносить щедрые пожертвования Творцу, дабы утихомирить его гнев.

Связь между светилами, возвещавшими бедствия, и необходимостью искупать свои грехи позволяет понять, отчего толпы католиков устраивали массовые убийства протестантов: католики обвиняли протестантов в том, что те являются приспешниками Сатаны и навлекают на людей гнев Господень.

Тем не менее, несмотря на всевозможные угрозы, реформаторское учение Кальвина продолжало свое победоносное шествие, ибо, по словам Дени Крузе, учение реформатов было «своеобразной защитой против царившего в то время страха».

В 1550—1560-е годы многие христиане, ожидавшие конца света, разуверившись в возможности спасения, находили в учении Кальвина теологическую опору, помогавшую им превозмочь царящий повсюду страх. Совершив подлинный культурный переворот, а именно устранив коллективный страх, кальвинизм привлек к себе множество адептов. Последователь учения Кальвина знал: он оправдан самой своей верой, именно его вера обеспечивает ему статус божьего избранника и спасение. Идея предопределения, впервые высказанная Кальвином в 1539—1541 годы в труде под названием «Наставление в христианской вере», утверждала божественный выбор. Кальвин в еще большей степени, чем Лютер, содействовал успокоению христиан. Как утверждает историк Жан Буассе, предопределение вносило спокойствие в душу верующего: наконец-то он мог быть уверен, что получит спасение, так как Господь избрал его и позволил ему нести в себе свою веру. Отныне человек был ничто, а Господь все. Эта всеобъемлющая ответственность Господа ободряла верующих. Порочный круг всеобщей виновности был разорван, цикл слухов и апокалиптических предсказаний был прерван.

В самом деле, уже в первом издании своего труда Кальвин не комментировал Апокалипсис, а просто советовал ждать явления Спасителя. Христианин не мог познать Господа, потому что природа человека была испорчена и делала его неспособным к божественному познанию.

Как пишет Дени Крузе, у Кальвина имелось мощное противоядие от «страшилок», публиковавшихся в альманахах: он освобождал человека от навязчивой заботы о собственном спасении и от сомнения. И как следствие, на основе новых принципов была сконструирована новая рациональная система, не нуждавшаяся в ритуалах, за которые столь яростно цеплялось католическое население; эти ритуалы были отброшены кальвинистами как идолопоклонничество и суеверие. Так, Адриен Фуре, бывший в 1561 году священником в Бове и считавшийся жителями города протестантом, смотрел на католические процессии как на дьявольские шествия и смеялся над ними. Исполненные страхом католики убили его, дав, таким образом, понять, что они не признают новой идеи спасения.

Избиения и разрушения воспринимались как деяния символические. В июле 1525 года парижский чесальщик шерсти Жан Леклерк разбил статую Святой Девы. Начался период иконоборчества, выразившийся в разрушениях статуй, поджогах реликвариев и разбивании распятий. До 1560 года выступления иконоборцев приходились в основном на литургические праздники и часто воспринимались как провокационные. Борцы с идолами действовали в основном небольшими группами, состоявшими из наиболее яростных сторонников нового учения, хотевших заставить говорить о себе. Так, 4 июля 1560 года в Лиможе голову от статуи Святой Девы водрузили на позорный столб. Подобного рода символические казни производились довольно часто. Например, 18 августа в Труа во время душной жаркой ночи неизвестные забросали статую Святой Девы помоями, а на шею ей повесили дохлую кошку.

Некоторые устраивали акции среди бела дня; например, члены компаньонажа печатников города Лиона в июне 1551 года прошли по улицам города, распевая псалмы и осыпая оскорблениями духовенство. Лионские гугеноты зашли в своих оскорблениях конфессиональных противников так далеко, что тамошний пастор и даже сам Кальвин призвали их умерить пыл. В Абвиле в 1559 году солдаты Колиньи расхаживали по улицам в балахонах участников процессий. Возмущение католиков достигло такого накала, что Колиньи приказал солдатам прекратить насмешки над жителями города. 28 января 1560 (или 1561) года в Руане приговоренный к смерти еретик был освобожден группой гугенотов. Они ограбили оружейную лавку и напали на стражей порядка. Всю ночь напролет сторонники новой веры творили бесчинства, уничтожая изображения святых, кресты и церковную утварь.