Читать онлайн «История Византийской империи. Становление». Страница 66

Нуждалась ли христианская Церковь в той опеке, которая сделала ее такой неразрывной и часто невольной союзницей империи, принужденной покрывать своим авторитетом притязания и ошибки светского правительства, об этом можно думать совершенно иначе, и многие вредные для Церкви явления, появившиеся вследствие этого союза, обнаружились в первые же века Византийской империи. Что касается появления ересей и влияния светского авторитета на образование церковного единства, в этом отношении едва ли, напротив, не следует пожалеть о тех жертвах, которые были принесены для достижения этого мнимого единства, которым в сущности куплено весьма мало и ради которого отторгнуты от империи, а частью и совершенно уничтожены целые народности и многие вероучения, несогласные с господствующим.

На почве национального увлечения создались в греческой литературе ложные представления о роли греческого элемента в средневековой истории, получившие отражение и в практике Константинопольского патриархата, который в пренебрежение к высокой роли усвоенного им себе звания «Вселенский» обратился в орудие жалких счетов и политической борьбы. Когда вследствие постановлений Халкидонского собора константинопольский епископ возвысился над всеми епископами империи и Восточной Церкви, этим создавалось для него совершенно определенное положение принять на себя осуществление политических задач Римской империи, содействовать образованию политического единства и выступить под эгидой империи на пути широких мирских притязаний.

Нам предстоит в настоящее время оценить те средства, которые даны были Церкви светской властью, и выяснить, какими обладала она органами для воздействия на религиозные убеждения общества. Халкидонские постановления, несмотря на доставленную ими громадную победу константинопольскому епископу, с общеисторической точки зрения должны быть признаны большим бедствием. Видимые и непосредственные результаты деяний этого собора, направленные к ослаблению александрийского епископа, куплены были слишком дорогой ценой, подготовив нравственный и церковный разрыв в недрах империи. Здесь с особенной силой сказалась опасность эллинистического направления в церковной политике, ибо против халкидонских постановлений выступили народные элементы — сирийский и египетский, — причем светское правительство, чтобы поддержать притязания константинопольского епископа, должно было пожертвовать своим политическим положением на Востоке [150]. Со второй половины V в. в империи наблюдается продолжительный период внутренних смут, вызванных применением в действительной жизни постановлений Халкидонского собора. Образовались две политические и религиозные партии, которые произвели раскол в государстве и Церкви, сопровождавшийся неисчислимыми пагубными последствиями. Прежде чем вводить читателя в историю религиозной смуты, мы находим уместным обрисовать здесь, хотя в кратких чертах, общественную среду, из которой набирались деятельные элементы борьбы.

Для характеристики эпохи в смысле религиозной нетерпимости и по отношению к притязательности, какую обнаруживали стоящие во главе церковной политики люди, едва ли найдется более выразительная черта, как та, которая отмечена у Нестория, только что избранного в епископы Константинополя. В 428 г., 10 апреля, в пылу религиозного увлечения он говорил императору Феодосию II: «Дай мне землю, очищенную от еретиков, а я дам тебе за это небо; помоги мне истребить еретиков, а я помогу тебе истребить персов!» Эта нелепая претензия располагать всемогуществом Божиим для достижения бесчеловечных целей могла зародиться и найти себе поддержку в той среде, которая в настоящее время привлекает к себе наше внимание и которую мы желаем понять и объяснить. Как далеко христианская Церковь по достижении господства отступила от принципов веротерпимости, провозглашенных первыми апологетами! Торжествующая Церковь забыла торжественно провозглашенный принцип «Non est religionis cogere religionem» (Тертуллиан) и потребовала от светской власти насильственных мер против инакомыслящих. Ранее применялся к язычникам принцип возмездия — взявшие меч мечом погибнут; ныне христианская светская власть под влиянием ложно направленной религиозной политики поднимает меч против инакомыслящих в деле вероучения и жестоко преследует их.

Прежде всего на путь религиозной нетерпимости и преследования увлечено было светское правительство, которое издает ряд законов против инакомыслящих. Теперь идет речь не об языческих храмах и не о жертвоприношениях, а о недозволенных христианских общинах, иначе говоря — об еретиках, которые лишаются покровительства закона и которым запрещается собираться на общественную молитву. В первый раз эта мысль проведена в законодательстве в 380 г. «Все народы, — говорит закон, — обязаны держаться той веры, которую апостол Петр проповедовал римлянам и которой следуют епископ Дамас и Петр, епископ александрийский. Только те, кто исповедует такое учение, могут именоваться христианами кафолическими; прочие же почитаются еретиками, а их собрания не носят имени церквей» [151]. Т. к. Никейский символ принят показателем принадлежности к христианской Церкви, то лишь последователям этого символа усвояется наименование истинного члена кафолической веры. «Ядовитое же арианское учение» да не оскверняет более уши, недозволенным собраниям еретиков нет места в городских стенах, и все церкви передаются православным епископам, придерживающимся Никейского символа.

Суровые законы против еретиков, изданные в конце IV в., увенчаны законом Феодосия и Валентиниана от 428 г. Этот знаменитый закон заключается в следующем: «Неразумию еретиков должны быть поставлены ограничения. Прежде всего они должны возвратить католической Церкви все отнятые у православных и находящиеся в их владении храмы, ибо нельзя допустить, что те, которым запрещено иметь свои церкви, дерзали удерживать в своей власти православными построенные и насилием у них захваченные храмы. Если кто из еретиков будет изобличен в принятии к себе клирика или пресвитера, то подвергается пене в 10 фунтов золота. Арианам, приверженцам Македония и Аполлинария, воспрещается иметь в городах свои церкви, другим еретикам воспрещается делать собрания для общественной молитвы, а манихеи лишаются права жить в городах. Еретики исключаются из военной службы, за исключением службы в провинциальных когортах и в гарнизонах. Точно так же они лишаются права делать дарственные записи на свое имущество, составлять завещания и вообще делать какие-либо распоряжения перед смертью остающимся после них имением. Воспрещается еретикам совращать в свое учение тех, кто исповедует христианскую веру» [152].

Слишком тесная связь, установившаяся между государством и Церковью со времени объявления христианства господствующей в империи религией, вызвала в дальнейшем развитии церковной жизни особые явления и сопровождалась такими умонастроениями, которые коренятся в мирских условиях жизни. Чтобы хотя несколько выяснить нашу мысль, остановимся здесь на организации высшей церковной власти в Церкви и на постепенном возвышении власти епископа города Константинополя [153]. В этом отношении может считаться прочно установленным то, что история церковного устройства развивается соответственно с политическим строем и административным делением империи.

Известно, что со времени Диоклетиана и Константина империя разделена была на четыре префектуры: Восток, Иллирик, Италия, Галлия (Oriens, Illyricum, Italia, Gallia), причем каждая префектура распадалась на диоцезы, а последние — на провинции или епархии. Таким образом, префектура претории Востока, находившаяся под управлением префекта Востока, заключала в себе диоцезы: Восток, Азию, Понт и Фракию с главными городами: Антиохией, Ефесом, Кесарией Каппадокийской и Ираклией. Не говоря об исключительном положении Рима, где выросла власть римского епископа гораздо раньше, чем в других главных городах империи, образование митрополичьей власти в городах Востока шло обычным порядком в соответствии с гражданским ростом города. Т. к. в административном отношении наблюдаются колебание и перемещение центра с одного пункта на другой, то и в церковном смысле не сразу обозначалось преобладание одного города над другим, и некоторые из патриарших кафедр, например антиохийская, иерусалимская и константинопольская, в более ранний период находились под церковной властью ближайших или соседних с ними епископских городов.

Прежде всего на Востоке вырастает и, постепенно распространяя свою власть на другие города, делается первым авторитетом в церковном отношении александрийский епископ. Независимо от своего важного административного и торгового значения Александрия рано сделалась первым городом на Востоке по важности и силе основанной здесь, по преданию, евангелистом Марком христианской общины и по нравственному авторитету многих из епископов Александрии. В глазах всей христианской Церкви Александрия возвышалась и своей богословской школой, и научным авторитетом многих представителей александрийского клира. Александрийский епископ к началу IV в. уже распространил свою духовную власть над всеми епископами Египта, так что Никейский собор знаменитым 6-м правилом далеко не создавал нового принципа в церковном управлении, а лишь признал и утвердил своим авторитетом постепенно создавшееся в Египте положение вещей. «Да хранятся, — говорится в этом правиле, — древние обычаи, существующие в Египте, Ливии и Пентаполе, согласно которым александрийский епископ имеет (митрополичью) власть над всеми провинциями этих стран, как и римскому епископу сие обычно. Подобным образом да хранятся преимущества церквей в Антиохии и в других провинциях».