Читать онлайн «Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944». Страница 63

На раннем этапе партизанского движения пропагандистский аппарат был довольно примитивен и осуществлял свою работу от случая к случаю. В отрядах, где не было оборудования для печати пропагандистских материалов – а в 1941 году его не было в большинстве отрядов, – комиссары диктовали подготовленные тексты листовок партизанам, которые переписывали их; в подразделениях низшего уровня обязанность составления текстов листовок лежала на политруках, а комиссар осуществлял общее руководство политической работой.

В 1942–1943 годах, в соответствии с упомянутыми выше приказами вышестоящего руководства, были созданы специальные отделы пропаганды и агитации в оперативных группах, бригадах и крупных самостоятельных отрядах, действовавших в тылу у немцев. Учреждение особых органов психологической войны стало отражением возросшей мощи партизанских отрядов, которые теперь имели оборудование и персонал для пропагандистской работы и могли уделять ей больше времени[181]. Специальные отделы пропаганды и агитации существовали в оперативных центрах в Белоруссии, в Могилевской и Брянской областях. В одном из белорусских оперативных центров такой отдел по всей видимости существовал уже в мае 1942 года, и его, судя по всему, возглавлял бывший политический комиссар Красной армии, имевший звание, соответствующее званию армейского генерал-майора.

Такие отделы создавались на уровне оперативных групп и бригад начиная с весны 1942 года[182]. И хотя этот процесс должен был проходить в полном соответствии с общим направлением изменения структуры партизанского движения, в ряде бригад такие отделы были созданы значительно позже, а некоторые не имели их вообще. Полк Гришина, один из немногих игравших наиболее важную роль «кочующих» отрядов, создал отдел пропаганды и агитации лишь в июле 1943 года. Приказ о создании отдела проливает свет на те задачи, выполнения которых от него ожидали:

«Создать отдел пропаганды и агитации для усиления пропагандистской и агитационной работы в полку и среди гражданского населения. Предусмотреть в составе отдела должности начальника отдела, двух инструкторов и редактора газеты. Задачами отдела на август являются следующие:

1. Усиление агитации в полку.

2. Беседы с офицерами и рядовыми, на которых должны разъясняться международное положение, положение на фронте, задачи Красной армии и партизан в борьбе с врагом, а также отношения с гражданским населением.

3. Печатание листовок для гражданского населения.

4. Издание газеты «Смерть врагу» (один номер каждые пять дней).

5. Развлекательные мероприятия для личного состава.

Вместе с тем должна проводиться широкая пропагандистская кампания в отношении противника. Данная работа в последние месяцы успешно проводилась среди военнослужащих частей, созданных немцами из коренного населения».

Уже через несколько дней после начала работы отдела листовки были распределены среди личного состава двух состоящих из коллаборационистов рот.

К 1943 году еще один «кочующий» отряд, под командованием Сидора Ковпака, имел специальный отдел пропаганды, занимавшийся распространением печатных материалов среди местного населения.

Помимо издания листовок и газет партизаны широко вели устную агитацию среди гражданского населения. Как правило, этим занимались партизанские пропагандисты, находившиеся в составе отделов агитации и пропаганды. Но в некоторых отрядах создавались специальные агитационные группы, состоявшие из художников, музыкантов и певцов, а также опытных агитаторов. Одна из таких групп в 1943 году за шесть месяцев своей работы в Вилейской области шестьдесят пять раз выступала перед гражданским населением и пятьдесят пять раз перед партизанами.

Состоявший из семидесяти пяти человек агитколлектив был создан в 1-й Бобруйской партизанской бригаде, его члены в основном занимались чтением лекций местному населению. Такая деятельность являлась скорее исключением из правил и, по всей видимости, проводилась по инициативе особо рьяных партийных и партизанских руководителей.

Явный интерес, проявленный Красной армией к психологической войне партизан, можно проследить по документам, относящимся к августу 1941 года, когда политические управления различных армий стали напрямую вмешиваться в процесс организации партизанских отрядов. В «Программе подготовки комиссаров и политических работников» Красной армии Лев Мехлис, начальник Главного политического управления Красной армии, подчеркивал: «Комиссары и политработники обязаны всеми имеющимися в их распоряжении средствами вносить вклад в дальнейшее развитие партизанского движения в тылу противника, поддерживать отношения с партизанами и направлять их действия. Особое внимание следует уделять ведению пропаганды среди местного населения оккупированных территорий с помощью печатных материалов, направленных, в частности, на разоблачение фашистской лжи и дезинформации. Население оккупированных территорий должно систематически снабжаться советскими газетами и специальными листовками».

Именно в этом направлении армия оказывала поддержку партизанской психологической войне; помимо этого, армия в больших количествах доставляла по воздуху печатные материалы, попадавшие непосредственно к гражданскому населению в немецком тылу. Ключевыми органами в этой работе являлись Главное политическое управление Красной армии (ГПУКА) и политические управления нескольких фронтов[183].

В рамках данного исследования будет достаточно упомянуть лишь некоторые аспекты, затрагиваемые в армейских пропагандистских материалах, подготовленных для использования и распространения партизанами. Хотя Красная армия через ГПУКА, видимо, получала те же самые директивы, которыми партийные органы и партизанские отряды снабжались через находившиеся на советской территории штабы, в армии издавались собственные пропагандистские материалы[184].

Фактическое влияние Красной армии на пропаганду партизан, по всей видимости, было значительно сильнее, чем на это указывают имеющиеся свидетельства. В одном из послевоенных источников утверждается, что контроль ГПУКА за издаваемой во время войны прессой значительно усилился. В нем также говорится, что в начале 1942 года, когда Красная армия играла ключевую роль в возрождении партизанского движения, Главное политическое управление направляло в занятые немцами районы пропагандистов для работы совместно с партизанами; это, видимо, делалось независимо от аналогичных усилий партийных органов[185]. Кроме того, партизанские штабы при военных советах фронтов, штабах армий и даже дивизий обеспечивались пропагандистскими материалами по армейским каналам. Мнение армии, по всей видимости, было решающим в отношении военных коллаборационистов, то есть в таком вопросе, которому уделялось весьма важное место в партизанской психологической войне.

В 1941 году, когда партизаны оказались вынуждены действовать в основном лишь по своей инициативе, армия пыталась вмешиваться в партизанскую пропаганду даже вопреки существовавшей концепции партизанского движения. Роль военных в психологической войне, как можно предположить, существенно возросла, пусть и временно, после провала попыток организации партизанского движения по территориальному принципу. Различные аспекты действий партизан – от призыва новобранцев для Красной армии до координации совместных с военными действий по проведению диверсий и использованию материалов, распространяемых политическими органами армии, – требовали тесного сотрудничества военных и партизанских штабов.

Явный конфликт интересов, возникавший в результате участия и армии, и партийного аппарата в психологической партизанской войне, может показаться не столь существенным, если вспомнить, что Главное политическое управление Красной армии являлось органом ВКП(б). Благодаря своему огромному опыту политической пропаганды партия, естественно, стремилась контролировать все усилия в сфере ведения психологической войны. Проявляемая ею постоянная забота вместе с тем свидетельствует о чрезвычайно важном значении, которое советское руководство придавало подобным усилиям.

Подготовительная работа, осуществленная до прихода немцев, оказалась недостаточной для большинства партизанских отрядов, хотя к 1942 году отряды в основном были обеспечены оборудованием для печати пропагандистских материалов. Быстрота наступления немцев, дезорганизация во время отступления, отсутствие в ряде случаев четкого плана и предвидения и, в первую очередь, тот факт, что многие появившиеся партизанские отряды не являлись продуктом целенаправленного советского планирования до оккупации, – все это способствовало нехватке, а в большинстве случаев полному отсутствию оборудования для печати.