Читать онлайн «А был ли мальчик? Скептический анализ традиционной истории». Страница 75

Как мы помним, современные оценки численности татарских и русских войск очень сильно разнятся. Чаще всего говорят о 150 тысячах бойцов у Дмитрия и 300 тысячах – у Мамая. Эти цифры абсолютно несуразные, потому что столько солдат на сравнительно небольшом Куликовом поле просто-напросто не поместится. Даже если уменьшить армии сторон в два-три раза, это все равно не решит проблемы, на что неоднократно обращали внимание многие историки. Но недостаточные размеры театра военных действий – это еще полбеды, ибо существует такое фундаментальное понятие, как мобилизационный ресурс, величина которого всегда теснейшим образом связана с природными условиями страны и способом хозяйствования. В конце XIV в. население русских земель не превышало четырех или пяти миллионов человек. Но ни Тверь, ни Нижний Новгород, ни Рязань участия в борьбе, как мы помним, не приняли, поэтому мобилизация могла проводиться на территориях, численность населения которых составляла максимум один миллион человек. При таких ограниченных людских ресурсах призвать в армию сто тысяч смерти подобно – такая эскапада неминуемо закончилась бы экономическим крахом. С учетом природных условий Владимиро-Суздальской Руси и способов ведения хозяйства предельная величина призыва не могла быть намного больше 1 %, что дает в результате всего-навсего 10 тысяч бойцов. При этом надо иметь в виду, что биться с Мамаем не могли отправиться поголовно все мобилизованные, поскольку обстановка на границах Московского княжества складывалась тревожная и неспокойная, так что полностью оголить тылы в такой ситуации было бы совершенным безумием. Оставить Москву без стратегического резерва Дмитрий никак не мог.

Возможно, путаница в оценках численности русских войск возникла из-за неправильного понимания термина «тысяча» в военном деле. В данном случае под «тысячей» подразумевается не число бойцов, а военно-административная единица, размеры которой могли колебаться в широких пределах. С. Валянский и Д. Калюжный приводят и такие соображения. Известно, что так называемые «стяги» составлялись из «копий» по 10 воинов в каждом «копье», а полки – из «стягов». Надежные данные по количеству и численности этих подразделений отсутствуют, тем более что в зависимости от конкретных условий они сильно варьировались. Средние величины таковы: от 20 до 100 воинов в «стяге» и от 3 до 5 стягов в полку. При осаде Твери в 1375 г. в распоряжении Дмитрия было от 5 до 10 полков, так что элементарный подсчет по минимальным и максимальным параметрам дает нам армию от 300 человек до 5 тысяч. А на Куликово поле пришло пять или шесть полков, что снижает максимальную численность русской армии до 3 тысяч человек.

Косвенным аргументом в пользу этой версии является хорошо известное историкам отсутствие захоронений на Куликовом поле. Более того, там не найдено никаких следов старинного оружия, наконечников стрел и копий и т. д. Те немногочисленные находки, которые имеются, совпадают со средним археологическим фоном всего региона. Между тем, если верить летописным свидетельствам, разбор трупов на поле продолжался шесть дней. При этом только своих погибших насчитывалось якобы 110 тысяч. Сразу же возникает вопрос, как сумели так быстро управиться? Ведь погибших приходилось еще и сортировать, так как знатных увезли в Москву и похоронили в Симоновом монастыре, а всех остальных закопали на месте. Представьте себе это огромное кладбище из ста тысяч павших бойцов! А ведь остаются еще тела убитых татар, которых, надо полагать, было уж во всяком случае не меньше. Куда могли подеваться тонны, а то и десятки тонн костного материала – уму непостижимо. И хотя размах Куликовской битвы вполне сопоставим с крупнейшими сражениями Великой отечественной войны, археологи странным образом не находят ровным счетом ничего. Между прочим, отправка тел именитых воинов в Москву тоже вызывает некоторое недоумение. Во-первых, измотанная тяжелейшими боями и обремененная ранеными и захваченным у татар обозом русская армия не могла двигаться слишком быстро, поэтому в столицу могли привезти только основательно разложившиеся трупы. Во-вторых, вообще непонятно, как сия затея согласуется с христианским обычаем предавать трупы земле в три дня.

Наконец, имеет смысл обратить внимание на начало похода и сопоставить даты. Историки полагают, что сообщение о выступлении Мамая достигло Москвы в конце июля или начале августа 1380 г. Пятого августа были разосланы грамоты во все концы о сборе войска, а сам сбор назначили в Коломне на 15 августа. И уже 20 августа объединенные полки двинулись на Дон. Совершенно очевидно, что собрать и эшелонировать стотысячную армию в такие сжатые сроки попросту физически невозможно. Правда, нам говорят, что по пути к Коломне ополченцы проходили до 80 км в сутки, что почти в три раза превышает среднюю величину дневного перехода. Согласиться с этим трудно, поскольку такой быстроты можно добиться только при том условии, что на пути следования войск будут располагаться заставы со сменными лошадьми. В явном противоречии с удивительной стремительностью мобилизации находится движение объединенных русских сил от Коломны к Дону. Путь в 300 км был преодолен, согласно летописям, за 20 дней, что как раз дает величину дневного перехода около 20 км. А вот на обратный путь армия затратила якобы всего 7 суток, что уже совсем невероятно. И это после кровопролитного боя, изматывающих похоронных работ, с ранеными, пленными и неприятельским обозом!

Одним словом, свести воедино всю эту разношерстную информацию и выстроить непротиворечивую версию куда как непросто. Реконструкция событий конца XIV в. сопряжена с огромными трудностями, хотя по крайней мере в одном пункте мы с горем пополам добились успеха: на стотысячной армии князя Дмитрия можно поставить жирный крест.

А вы когда-нибудь задумывались над маневрами сторон накануне Куликовской битвы? Мамай ведет себя предельно странно. Собрав армию еще летом, он долго сидит в низовьях Дона, а затем переходит его на запад, после чего собирается его форсировать еще раз, но уже в обратном направлении. Это бестолковое топтание на месте продолжается довольно долго, поэтому Дмитрий успевает набрать войско и застать Мамая врасплох. А ведь в тылу у мятежного темника еще и Тохтамыш, к которому на всех парах летят подкрепления из Сибири и Средней Азии. И нас хотят уверить, что этот копуша чуть не двадцать лет держал за глотку всю Золотую Орду и едва не сковырнул законного хана? Полноте! Вот этапы большого пути нашего сепаратиста и узурпатора: 1378 г. – поражение, 1380 – полный разгром, 1381 – окончательный крах. После этого он прячется в Кафе, где его наконец благополучно убивают.

А что же Дмитрий свет Иванович? Быть может, хотя бы он блеснул полководческим талантом на Куликовом поле? Увы, читатель, ничуть не бывало. Сначала он форсирует Дон ниже впадения в него Непрядвы, т. е. именно там, где ширина реки увеличивается как раз вдвое. Времени у московского князя было вдоволь, и если уж ему непременно приспичило на противоположный берег, то он всегда мог перейти реку несколькими верстами выше по течению. Да и зачем вообще ее переходить? Ведь на переправе любая армия весьма уязвима. Не кто иной, как сам Дмитрий, блестяще это продемонстрировал двумя годами ранее на берегу Вожи. Воевода Мамая Бегич вознамерился тогда форсировать реку, и русские войска нанесли сокрушительный удар по татарским полкам, не успевшим развернуться в боевой порядок. Почему бы не повторить удачный маневр? Рыскать по степям в поисках неприятеля Дмитрию никакой необходимости нет, так как ему прекрасно известно, что Мамай нацелился прямиком на Москву, а это автоматически означает, что татары рано или поздно обнаружатся на берегах Дона.

Время откровенно работает на московского князя, поэтому торопить события ему незачем. А вот Мамай должен спешить из всех сил. Со дня на день к Тохтамышу могут подойти отборные части из Белой и Синей Орды, и когда железные тумены из коренных улусов нападут на след его потрепанных полков, у темника не останется ни единого шанса. Дмитрий, в свою очередь, должен понимать это не хуже Мамая, поэтому генеральное сражение, в котором половина его плохо обученного ополчения ляжет костьми, совсем не в интересах московского князя. Изматывающие противника арьергардные бои и элементарная кордонная тактика с использованием естественных водных преград – вот и все, что требуется от Дмитрия. Рано или поздно обложенный со всех сторон красными флажками Мамай будет вынужден капитулировать, потому что союзные литовцы сдадут его с потрохами при первой же чувствительной неудаче. Между прочим, в реальной истории все именно так и произошло. Узнав, что победу одержал Дмитрий Иванович, литовский князь Ягайло немедленно повернул назад, хотя в день битвы находился от Куликова поля всего в одном дне пути. Здесь тоже кроется какая-то загадка. Ягайло не мог не знать через лазутчиков, что победа далась Дмитрию исключительно дорогой ценой. По свидетельству летописца, больше половины русских ратников остались лежать на поле боя. Свежие литовские войска расправились бы с обескровленной армией в два счета, и путь на Москву был бы открыт. Впрочем, Ягайло мог поступить еще проще: оставив в покое дышащие на ладан русские полки, он мог сразу пойти на Москву и взять ее буквально голыми руками. Однако история не знает сослагательного наклонения...