Читать онлайн «А был ли мальчик? Скептический анализ традиционной истории». Страница 73

К сожалению, мы никак не можем разделить пафоса патриотически настроенных историков, находящихся в плену официальной версии. Итоги Куликовской битвы следует, на наш взгляд, оценивать куда скромнее. Посудите сами: общероссийское ополчение полегло костьми в Диком поле, Москва сожжена и разграблена, а на выходе мы имеем возможность распоряжаться собственными землями по своему усмотрению, не испрашивая на то разрешения великого хана. Но не слишком ли дорогой ценой куплена эта возможность? Ведь по сути дела ровным счетом ничего не изменилось. Самостоятельности русские княжества не обрели и по-прежнему являются данниками Золотой Орды. Проводить независимую внешнюю политику, не оглядываясь на мнение Сарая, Москва ни в коем случае не может, поскольку все сколько-нибудь серьезные политические решения неизбежно приходится согласовывать в ставке великого хана. Спору нет, московские князья вроде бы стали полноправными собственниками своих владений, но на поверку оказывается, что это не более чем филькина грамота. Если Орде придет в голову восстановить status quo, она без труда это может сделать, и взятие Москвы Тохтамышем в 1382 г. – самое наглядное тому подтверждение. Среди русских князей, как и полтораста лет тому назад, нет даже тени единства, а московская политика собирания земель вызывает только глухое раздражение соседей и способствует росту напряженности. Поэтому не приходится удивляться, что на призыв Дмитрия Донского почти никто не откликнулся и ему пришлось управляться в основном собственными силами. Вопреки общепринятому мнению, поведение русской православной церкви тоже выглядит далеко небезупречно, и ее позицию можно без обиняков назвать двурушнической (чуть ниже мы еще коснемся этого вопроса).

Одним словом, совершенно очевидно, что попытка общенародного сопротивления провалилась по всем пунктам, поэтому точка зрения, согласно которой Куликовская битва положила начало разгрому Золотой Орды, представляется нам весьма неубедительной. Пройдет еще сто долгих лет, прежде чем Русь окончательно сбросит ордынское ярмо, так что началом великих побед с таким же успехом можно считать героическую оборону Козельска или подвиги Евпатия Коловрата. Кроме того, не следует забывать, что Мамай был сепаратистом и персоной нон грата в Сарае, поэтому сокрушительное поражение его войск на Куликовом поле было на руку прежде всего Тохтамышу. Получается, что Москва, сама того не желая, оказала ему серьезную услугу. Таким образом очевидно, что даже в рамках традиционных представлений о завоевании русских земель монгольскими ордами мы не в состоянии непротиворечиво объяснить события второй половины XIV в. и элементарно свести концы с концами. Посему давайте обратимся к другим версиям.

В декабрьском номере «Новой газеты» (№ 96. 22.12–25.12.2005 г.) была опубликована статья под названием «Пиар горой, или сепаратист Мамай» с подзаголовком «Черновик учебника другой истории России. Глава VI». Версия, вынесенная на суд читателей исследовательской группой под руководством Михаила Кругова, не в пример убедительнее официальной трактует события конца XIV в., хотя и исходит вслед за ней из общепринятого представления о завоевании русских княжеств монгольскими захватчиками. Авторы статьи полагают, что нет абсолютно никаких оснований рассматривать Куликовскую битву как начало борьбы за независимость Московской Руси. Вассальные отношения с Ордой давали Москве огромные преимущества в деле собирания земель, поскольку она не только всегда имела за спиной могущественного патрона, но и во многих случаях прямо опиралась на военную силу татар. К 1380 г. Москва была сильнее всех других русских княжеств, но только до той поры, пока они действовали разрозненно. А вот противостоять давлению нескольких объединившихся княжеств Москве вряд ли бы удалось без ордынской поддержки. Поэтому если бы Москва задалась целью свалить Орду и добилась на этом поприще успеха, то неминуемо оказалась бы один на один с многочисленными врагами, у которых претензий к московским князьям накопилось более чем достаточно. А ведь на западе вдобавок ко всему маячат страшные тени Литвы и Польши, которые не станут сидеть сложа руки, а тут же вмешаются в русские дела без лишних разговоров. Нет никакого сомнения, что в кровавой неразберихе, захлестнувшей Русь при таком повороте событий, от Москвы остались бы только рожки да ножки.

Поэтому авторы приходят к выводу, что в 1380 г. борьба с ордынским игом начаться никак не могла хотя бы уже потому, что Москве это было совершенно невыгодно. Тогда возникает резонный вопрос: а что же в действительности произошло на Куликовом поле? Странностей тут видимо-невидимо. Например, интересно, что еще во времена Ивана Грозного прозвище Донской носил вовсе не Дмитрий Иванович, а серпуховской князь Владимир Андреевич – командир засадного полка. При этом летописи XIV в. никаких подробностей о ходе битвы не сообщают, не говоря уже о такой мелочи, как внезапная атака засадного полка. Эта история, известная сегодня каждому школьнику, появилась впервые в «Сказании о Мамаевом побоище», которое, между прочим, было написано в Серпуховском княжестве через полтораста лет после Куликовской битвы. Так что столь пристальное внимание к фигуре Владимира Андреевича нас удивлять не должно. С другой стороны, он все-таки не центральный персонаж, а всего-навсего командир одного из полков, пусть и сыгравшего решающую роль в исходе сражения. А куда, скажите на милость, подевался главнокомандующий?

Авторы считают, что рассказ о Куликовской битве – типичный пример пиаровской акции, а его появление как раз в XVI в. было исторически обусловлено, так как совпало по времени с подготовкой Казанского и Астраханского походов. «Сказание о Мамаевом побоище» писалось в монастыре, поэтому мы вправе предположить, что к созданию этого пропагандистского мифа руку приложила церковь. И в самом деле: вдохновителем похода против татар выступает вовсе не Дмитрий Иванович, а преподобный Сергий Радонежский, а главными героями «Сказания» становятся иноки Троице-Сергиевой Лавры – Пересвет и Ослябя. Таким образом, основной своей задачей анонимный автор полагал превознесение заслуг русской православной церкви.

Далее Михаил Кругов пишет о вещах, нам уже знакомых: чехарде дворцовых переворотов в Сарае и сепаратистских устремлениях темника Мамая, отложившегося от Орды. Поскольку угроза распада империи стала вполне реальной, требовались незамедлительные меры по нейтрализации опасного сепаратиста. По причине недостатка сил расправиться с ним сразу Тохтамыш не мог, поэтому дожидался подкреплений, которые должны были подойти из Сибири и Средней Азии. Сыграть ва-банк Мамай не решился. Он мог сразу двинуть свои полки на Сарай и успеть сокрушить Тохтамыша еще до подхода военной помощи. И хотя прав на золотоордынский трон темник Мамай не имел никаких, такой головокружительный успех позволял ему надеяться на признание суверенитета Крымского ханства. Почему Мамай первым делом пошел на Русь, мы уже никогда не узнаем. Возможно, он побоялся оставить в тылу русские княжества, которые находились в вассальной и даннической зависимости от Орды. Ведь московский князь отказался присягнуть ему на верность. Если бы монгольские отряды, шедшие на помощь Тохтамышу из других улусов, соединились с русскими войсками, Мамаю пришлось бы весьма несладко.

Так или иначе, мятежный темник двинулся сначала на Москву, а Тохтамыш, разгадав его планы, приказал русским князьям выступить против сепаратиста. По мнению Михаила Кругова, только приказ такой авторитетной фигуры, как великий хан Золотой Орды, мог заставить все княжества выставить военные дружины. Разумеется, Тохтамыш опирался на первого среди равных – московского князя, и Дмитрий Иванович в этом деле активно участвовал, за что и выторговал для себя и своих потомков право на наследственное владение Владимирским княжеством. Таким образом, победоносная Куликовская битва уберегла от распада Золотую Орду и продлила ее относительно стабильное существование на целый век. Именно этого Москва и добивалась, поскольку она не столько страдала под игом, сколько успешно решала свои собственные задачи, опираясь на ордынскую военную мощь. Изменить же положение вещей московские князья сподобились только тогда, когда все другие русские княжества оказались под рукой Москвы и она могла больше не опасаться угроз ни с Востока, ни с Запада. Перед нами прекрасный пример абсолютного торжества виртуальности над реальностью: в становлении великорусского национального самосознания громадную роль сыграла не сама Куликовская битва как таковая, а пропагандистский миф о ней, сложенный иерархами православной церкви.

Сразу же возникает вопрос: если Михаил Кругов прав и князь Дмитрий Иванович Донской оставался верным вассалом золото-ордынского хана, то с какой целью через два года после Куликовской битвы Тохтамыш сжег Москву? Ответ звучит следующим образом: когда монгольские войска, посланные на борьбу с Мамаем из других улусов, добрались наконец до Сарая, Тохтамышу нечем было с ними расплатиться, поскольку эпидемия дворцовых переворотов опустошила казну. А Москва от выплаты недоимок прошлых лет, когда она не платила ежегодной дани, пользуясь внутриордын-ской смутой, откровенно увиливала. Поэтому Тохтамышу не оставалось ничего другого, как послать сибирские и среднеазиатские полки на Москву, чтобы они силой взяли причитающуюся им мзду. Тем самым решались сразу две задачи: с одной стороны, солдаты получали на разграбление богатый город, а с другой – князь Дмитрий Иванович освобождался от задолженности по старым неплатежам. И хотя эта неприглядная история никоим образом не красит московского князя, в ней нет ничего из ряда вон выходящего: и до Дмитрия, и после него были правители, готовые ценой разорения собственной страны заработать политический или вполне реальный капитал в твердой валюте.