Читать онлайн «Народы и личности в истории. Том 3». Страница 114

Янки, отделенные от Европы океаном, делали вид, что их все это не касается и что они якобы ярые пацифисты. Президент Т. Рузвельт (Тедди Большая Дубинка) в послании к конгрессу заявил (1905): «Полагаю, что как раз настало время сказать кое-что об отношении американского правительства к проблеме мира. Войну мы все более и более рассматриваем как прискорбное и злодейское явление, если взять ее саму по себе. Бессмысленная или бесполезная война, чисто агрессивная война, одним словом, любые военные действия, начатые или осуществляемые бессовестным образом, должны быть осуждены как исключительно жестокое преступление против человечества».[455] Ложь никого не ввела в заблуждение. Капиталисты, промышленники, финансисты никогда не считали и не считают войны бессмысленным делом. Подобно тому, как идеолог английского империализма С. Родс заявлял, что «империя – это вопрос желудка», так и империалисты отдавали себе отчет в том, что «война – это вопрос прибылей и господства». И английская газета «Сатэрдей ревью» с полным основанием писала: «Прежде народы годами сражались за какой-нибудь город или наследство, неужели же они теперь не должны начать войну из-за ежегодного торгового дохода в пять миллиардов?!» Американцы с тревогой наблюдали за усилением Германии после ее объединения. Если позволить немцам занять в Европе первые роли (а это неизбежно в случае их победы), то Германия вскоре возобладает в мире. Посол США в Берлине Джерард отмечал, что «если Германия победит, я серьезно опасаюсь войны против нас», а личный советник президента Вильсона полковник Хауз был еще более категоричен в оценках. Он считал, что в случае поражения союзников (Антанты) «положение Америки станет роковым», ибо Германия в этом случае имеет все шансы превратиться в полного мирового владыку. О каком владычестве шла речь? Прежде всего об экономическо-финансовом. Хотя янки и сами на такой масштабной бойне были вовсе не прочь подзаработать. В. Вильсон, говоря о том, что благосостояние страны является результатом роста промышленности и торговли, заявлял: «Внутренний рынок ограничен… Короче говоря, мы достигли критической стадии в процессе создания нашего благосостояния… Если США не получат больших иностранных рынков, все рухнет. Тогда в стране начнется столпотворение, а это будет иметь фатальные экономические последствия». Далее он указал на необходимость завоевания внешних рынков. Американский посол в Лондоне Пэйдж в первые же дни войны послал президенту Вильсону радостно-восторженное письмо: «Это была замечательная неделя… Европа обанкротится, это неизбежно, а мы станем неизмеримо сильнее в финансовом и политическом отношении».[456] Заправилы США увидели в мировой войне прекрасную возможность, во-первых, безумно обогатиться и, во-вторых, подорвать позиции усилившейся Германии. Начало войны в Европе они встретили чуть ли не бурными овациями. «Уолл-стрит вовсе не заинтересован в сокращении сроков войны», – писал журналист Найбер (1915). Один из крупнейших олигархов Америки Ламонт высказал свое мнение в отношении мировой войны с циничной капиталистической прямотой: «Война должна продолжаться как можно дольше! Тогда мы станем финансовым центром мира».[457] Об этом же говорили и цифры экспорта товаров США за весь период Первой мировой войны. Поток экспорта американских товаров и оружия вырос в Англию, Францию, Италию, Россию с 825 млн. долларов (1914) до 3 млрд. 215 млн. долларов (1916), экспорт в Австро-Венгрию и Германию сократился со 169 млн. долларов (1914) до 1,1 млн. долларов (1916). Суть же политики «нейтралитета» Америки: пусть Англия, Франция, Германия и Россия как можно больше ослабляют друг друга в смертельном противостоянии. Курс, при котором не будет достигнуто «ни победы Германии, ни победы Англии», был чрезвычайно выгоден для Америки.[458]

Особо нужно сказать и о том стойком антиславянском и антирусском духе, который веками настаивался в европейских центрах и биржевых конторах… Скрытая форма культурного империализма. Тут и гадать не приходится. Европеец предстает в действительности жесточайшим дикарем, варваром. Евразиец Н. Трубецкой писал в очерке «Европа и человечество» (1920): «Затаенной мечтой каждого европейца является обезличение всех народов Земного шара, разрушение всех своеобразных обликов культур, кроме одной европейской… которая желает прослыть общечеловеческой, а все прочие культуры превратить в культуры второго сорта».[459] Европа всегда выступала против русских (в любых союзах и коалициях), если только сама не сталкивалась с угрозой прямого порабощения (Наполеон и Гитлер). Во время национально-освободительной борьбы болгар и сербов проявилась коварная и подлая линия империалистической Европы. Н. Я. Данилевский в статье «Война за Болгарию. Как отнеслась Европа?» отмечал, что против русских, ставивших своей целью освободить Болгарию от турецкого рабства, на стороне турок, что сдирали с болгар, греков, армян кожу, сажали их на кол, жгли или закапывали в землю живьем, бесчестили и убивали жен, дочерей и младенцев, выступила вся так называемая «просвещенная и цивилизованная Европа». Он с горечью писал о ее фарисействе: «На стороне турок, во-первых, Англия, не министерство только, но и парламент, а следовательно и представляемое им большинство нации… Явно на стороне Турции… часть австрийского правительства и преобладающий в ней, если не численно, то политически мадьярский народ. На стороне ее жидовствующая, банкирствующая, биржевая, спекулирующая Европа – то, что вообще понимается под именем буржуазии, как о том свидетельствуют лучшие и знаменитейшие выразители ее стремлений… На ее стороне Европа католическая со святым отцом во главе; а как она еще сильна, энергична, как велика ее численная сила, это показывают явления последних годов. Но на стороне же Турции и отъявленные враги католичества и буржуазии; Европа демократическая, революционная и социалистическая, начиная от национально-революционных партий, Польской, Мадьярской… до космополитической интернационалки…»[460]

Карта Европы. 1877

Россию трижды сталкивали с Европой и Германией. Хотя справедливости ради скажем, что в Первую мировую войну мы выступили защитником Сербии… В мемуарах Палеолога приводится его разговор в министерстве иностранных дел России (между ним и немецким послом). Палеолог говорит немецкому послу: «Я убежден, клянусь честью, что русское правительство совершенно спокойно и готово ко всем примирительным решениям. Но не просите у него, чтобы оно допустило уничтожение Сербии. Это значило бы просить у него невозможного». Германия поощряла союзницу Австро-Венгрию к нападению на Сербию. Министр иностранных дел России Сазонов сказал побледневшему Николаю II: «Если война вспыхнет, ни совесть вашего величества, ни моя не смогут ни в чем нас упрекнуть. Ваше величество и ваше правительство сделали все возможное, чтобы избавить мир от этого ужасного испытания… Но сегодня я убежден, что дипломатия окончила свое дело. Отныне надо думать о безопасности империи. Если ваше величество остановит наши приготовления к мобилизации, то этим удастся только расшатать нашу военную организацию и привести в замешательство наших союзников. Война, невзирая на это, все же вспыхнет в час, желательный для Германии, и застанет нас в полном расстройстве».[461] Немцы не раз попадали на наживку, вброшенную англосаксами, французами и иудеями, нападая на нас. Положение правящей верхушки России тогда и сейчас (сегодня в меньшей степени) зависит от выплат крупных финансовых центров Франции, Англии, Бельгии, Германии, США. К 1914 г. важнейшие отрасли промышленности России, как отмечал российский историк Г. Селезнев, «находились в руках французских, английских и бельгийских капиталистов», а внешняя торговля в значительной мере была сосредоточена в руках германских монополий.[462] В своих решениях правительство России не было самостоятельным. Если Александр III говорил, что Балканы не стоят крови одного русского солдата, то Николай II с «купеческой щедростью» заявит послу Франции в России Палеологу: «Чтобы добиться победы, я готов пожертвовать последним своим солдатом!» Вот я только не возьму в толк, почему же сторонники монархии в России до сих пор не поймут, что подобная фраза и действия царя и привели к тому, что солдаты позже захотят пожертвовать «последним членом семьи Романовых». Кровь за кровь. А как же еще иначе?! В 1916 г. на основании франко-русского соглашения на Западный (Французский) и Салоникский фронты были отправлены четыре русские пехотные бригады в обмен на поставку русской армии военного имущества (и в обмен на французское золото). Итог? В Энском сражении эти части потеряли почти 30 процентов личного состава. Тяжелейшие потери понесли русские войска и на Салоникском фронте. Их бросали в самое пекло… Таким образом, тысячи «проданных за снаряды» наших воинов навсегда остались лежать погребенными в чужой земле, на полях Шампани и в горах Македонии.[463]