Читать онлайн «История нравов России». Страница 52

Нравы донских казаков, в основном, не претерпели значительных изменений после того, как их земли были включены в состав Российской империи. Благодаря высоким нравам казачество представляло собою первоклассную боевую силу, всегда подготовленную и дисциплинированную. Прекрасные нравственные качества донского казачества проявились, например, в Отечественной войне 1812 года. Войска казачьи под предводительством знаменитого атамана М. И.Платова значительно способствовали разгрому французской армии.

Казаки, разгромившие полчища Наполеона, достойно вели себя и за границей. М. Пыляев рассказывает о ставшем знаменитостью донском казаке Зеленухине, награжденном Георгиевским крестом и многими медалями. Он прибыл в Лондон к царскому посланнику графу Ливену; англичане встретили участника Отечественной войны восторженными возгласами, старались поздороваться с ним за руку, давали ему разные подарки. От денег он отказался, говоря: «Наш батюшка царь наделил нас всем, мы ни в чем не нуждаемся, сами в состоянии помогать бедным. Спасибо за ласку вашу!» Эти слова Зеленухина были приведены всеми английскими газетами, и никто после этого не предлагал ему денег. Он отказался принять от принца–регента даже тысячу фунтов стерлингов, или 24 тысячи рублей на ассигнации (219, 211). Такой пример бескорыстия привел в совершенное изумление всю английскую нацию.

Понятно, что тенденция к облагораживанию нравов в Российской империи не обошла стороной и некоторые из жестоких и суровых нравов донского казачества. Так, за убийство уже не карали, как в старину, смертной казнью; приговор выносил суд. В «Тихом Доне» дед Григория Мелехова за то, что шашкой развалил до пояса одностаничника Люшню, был осужден на каторгу, где и пробыл 12 лет (312, 31).

Следует обратить внимание на то, что казаки не только служили отечеству, но и многие молодые казаки, начиная с середины XIX века, поступали в высшие учебные заведения — университеты и политехникумы. Как всегда и везде, в высшую школу шли наиболее способные и талантливые люди. Из казаков вышло значительное число профессоров, врачей, архитекторов, художников, учителей, священников. и др. Их деятельность была направлена на то, чтобы поднять уровень культуры как на Дону, так и в России, чему способствовали строгие и прекрасные нравы донского казачества.

М. К.Морозова в своих воспоминаниях высоко отзывается о В. И.Сафонове — видной музыкальной фигуре Москвы дореволюционного времени, директоре консерватории и дирижере симфонических концертов: «И. по своему музыкальному дарованию — как пианист и дирижер — и по своему характеру, по своей энергии и работоспособности, он был человеком, действительно, выдающимся. Кроме того, благодаря своему воспитанию, знанию языков, ораторским способностям, он имел широкий размах, умел представительствовать, умел привлекать людей, иметь влияние» (174, 101). В. И.Сафонов происходил их казацкой семьи, его отец был генералом казачьего войска, что наложило отпечаток на его личность: нрава он был веселого, крутого, неукротимого, деспотичного, что способствовало его неустанной и бурной деятельности на поприще культурной жизни Российской империи.

В качестве другого яркого примера можно привести классическую гимназию в Новочеркасске, где получил образование один из крупнейших мыслителей XX столетия А. Ф.Лосев. В ней были прекрасные педагоги, в ней читали Эсхила, Софокла, Еврипида, Данте, «Фауста» Гете, Байрона. По воспоминанию А. Ф.Лосева, инспектор гимназии разрешил ему «беспрепятственно посещать театр, где гимназист перевидал весь классический репертуар (Шекспир, Шиллер, Ибсен, Метерлинк, Чехов) в исполнении известных актеров, гастролировавших в провинции» (154, 5). Он вырос в атмосфере чистых и замечательных нравов донского казачества, что, очевидно, позволило ему на протяжении 70-ти лет творчества последовательно и целеустремленно разрабатывать кардинальные мировоззренческие проблемы (достаточно, вспомнить такой его фундаментальный труд, как «Философия имени»).

И наконец, следует подчеркнуть, что во время падения царской власти, развала правительственного механизма, революционного хаоса, беззакония и террора особенно проявились высокие, нравственные качества донского казачества. В казачьих областях во время революции соблюдался полный порядок, жизнь протекала спокойно, права личности были ограждены.

В нашей литературе очень мало внимания уделяли нравам русского крестьянства, которое образовывало фундамент всего здания Российской империи и служило истоком вершин отечественной культуры. Сейчас начинают появляться книги, описывающие обычаи, обряды, предания, суеверия, но в основном они представляют собой переиздание или ротапринтное воспроизведение изданий царского времени, например, фундаментальная книга М. Забылина «Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия». Церковно–народный месяцеслов И. П.Калининского, «Круглый год. Русский земледельческий календарь» и др. (92, 302, 136). Это связано с потребностями, возникшими в наше весьма интересное и сложное время, когда сняты многие ограничения на все, относящееся к истории нашего отечества.

В нашем обществе происходит благодетельный процесс восстановления народной памяти, осмысления исторического прошлого, о коем множество людей имеют весьма поверхностное представление. Действительно, нам известны годы правления Владимира Мономаха, до мельчайших подробностей реконструируется картина Бородинского сражения, толпы туристов с восхищением рассматривают старинные Кижи, Новгородскую Софию и классические архитектурные ансамбли Петербурга, с интересом читаются и перечитываются «Слово о полку Игореве», Пушкин, Лермонтов, Чехов. Однако, как правило, за исключением усвоенных из курса школьной истории вульгарных социологических схем, все сводящих только к классовой борьбе, нам мало известны нравы и быт обычных крестьян времен, когда принималось «Уложение 1649 года», когда Петр Великий «прорубал окно в Европу», когда Достоевский писал «Братьев Карамазовых», когда в высшем свете при Николае II процветала распутинщина.

Что из себя представлял уклад жизни того самого мужика, который дал отечеству Кузьму Минина, Ломоносова, Кулибина, Тропинина, Коненкова, который властно заявлял о себе в Л. Толстом, Суворове, Пирогове, Мусоргском? Каковы были нравственные качества русского крестьянина, неразрывно связанные с самобытностью нашего народа, что в нравах и обычаях было общечеловеческим и национальным? Знание нравов и обычаев русского народа оказывает неоценимую помощь в понимании многих моментов в истории различных сословий и слоев, поколений и судеб отдельных людей, позволяет высветить нити, связывающие прошлое с настоящим, а главное дает возможность восстановить социально–историческую память, ибо без памяти народ перестает быть целостным образованием и превращается в толпу, которой может управлять какой–нибудь авантюрист или чужеземный молодец.

В допетровской России XVII столетия низший слой населения делился на четыре большие группы: холопы–рабы, принадлежавшие господам и не платившие податей; крестьяне «владельческие», принадлежавшие служилым людям, боярам и монастырям; казенные и дворцовые крестьяне; вольные или лично свободные люди, не несшие никаких государственных повинностей и промышлявшие скоморошеством, нищенством, сезонной работой на полях во время сельских работ, грабежом и разбоем.

Принятое в 1649 году «Уложение» царя Алексея Тишайшего положило начало процессу так называемого «вторичного закрепощения», когда в силу неопределенности взаимных прав и обязанностей землевладельцев и крестьян на практике «личные права крестьянина не принимались в расчет; его личность исчезала в мелочной казуистике господских отношений» (249 т. III, 170). И хотя по «Уложению» помещик не имел права оторвать от земли свободного по закону крестьянина (этим он отличался от холопа), на практике сложился обычай передавать крестьян от одного землевладельца к другому. Этот обычай настолько сильно вошел в сознание людей, что даже правительство забыло о личной свободе крестьян: в указе 7‑го апреля 1690 года имеется следующая формулировка: «Всякий помещик и вотчинник в поместьях своих и в вотчинах крестьян поступаться и сдать, и променять их волен» (124, 370). Иными словами, поощрялась продажа крестьян; и неудивительно, что помещик XVII века распоряжается живущими на его земле крестьянами, как рабами. Его приказчик волен сажать крестьян в тюрьму, в колодку, в железа, бить батогами, кнутом, может даже подвергать их пытке. Некоторые крупные феодалы доставляли подробные росписи, согласно которым приказчики должны наказывать провинившихся крестьян.

В дошедших до нас письмах и наказах боярина Морозова в его вотчины ярко просвечивают нравы тогдашних крестьян, искоренявшиеся грозным боярином. «Первая вина, — писал боярин Морозов, — спустить; смотря по тому, если небольшая вина, побранить словом и дать на поруки; а сворует в другорядь и таких бить батоги; а сворует в третие — и такого бить кнутом». В обоих случаях провинившегося отдавали на поруки кому–либо из провинившихся крестьян. «По ком порук не будет, а ведомо, что он вор, — пишет далее боярин, — таких сажать в тюрьму, покамест поруки крепкия будут, и писать о том мне в Москву». Приказчик мог вмешиваться во все мелочи домашнего обихода крестьянина. Боярин приказывает ему крепко–накрепко следить, чтобы крестьяне «вина на продажу не курили и табаку не держали, и не курили, и не продавали, зернью и картами не играли, бабками не метали и на кабаках не пропивались» (124, 371). В письмах боярина Морозова речь идет и о поруках, что свидетельствует о значимости в жизни крестьянской общины, возникшей в глубокой древности и имеющей значение соборного объединения крестьян. Именно община неформально осуществляла строжайший социальный контроль, ибо все знали все друг о друге, проводила цензуру нравов, от которой невозможно было спрятаться: «Отдельная крестьянская личность растворялась, поглощалась, сливалась с сельским миром, — пишет О. Платонов, — Праздники и похороны, именины и свадьбы справлялись у крестьян всем миром, с миром у крестьянина связывались все радости, горести, успехи, прибытки» (205, 53).