Читать онлайн «В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000». Страница 41

До середины 80-х годов кокаинисты были равноправными членами общества. Первыми их начали презирать шотландцы. Эдинбургский психиатр Томас Клоустон в 1890 году отмечал, что новейшим видом наркозависимости стало пристрастие к кокаину. Для ее возникновения потребовалось два последних научных открытия – иглы для подкожных инъекций и получения кокаина из листьев коки. Клоустон описал наркоманию некоего молодого специалиста с инициалами Н.О., весьма трудолюбивого человека с умственными способностями выше среднего. Он начал понемногу принимать кокаин, поскольку наркотик обладал стимулирующим эффектом и повышал работоспособность. Скоро он стал вводить себе по 45 гран ежедневно, в результате у него развился параноидный бред. «Когда я впервые увидел его… он был необычайно грязным и неопрятным. Удивительно, насколько быстро все мании снимают внешний лоск». Клоустон лишил его кокаина, и Н.О., кажется, смирился со своим лечением. Поведение его было обнадеживающим и не внушало опасений. Пациент выражал уверенность, что никогда больше не будет принимать кокаин, и был подозрительно вежлив с теми, кто его контролировал. Но сила наркотика и неумолимое влечение к нему скоро сыграли свою роль – Н.О. тайком, при первой же возможности вернулся к старой привычке. При этом он приводил всевозможные причины и оправдания. По словам Клоустона, кокаин был самым сильным и абсолютным разрушителем сдерживающих центров и моральных принципов. Для Клоустона потеря самоконтроля была равноценна пороку.

К началу 1890-х годов, в связи с отрицательными отзывами специалистов, в том числе Меттисона и Клоустона, медики стали меньше назначать кокаин. В результате в аптеках стали продаваться патентованные средства с содержанием этого препарата. В середине 90-х годов британская фармацевтическая компания Берроуз и Велкам (Burroughs, Wellcome) рекомендовала таблетки с кокаином певцам и ораторам, желающим улучшить свой голос. В США людям, страдавшим от сенной лихорадки и болями в носовых пазухах, советовали использовать назальный аэрозоль с раствором кокаина (обычно около 5 процентов). В то время как врачи перестали использовать этот наркотик в медицинских целях, населению навязывали нюхательный кокаиновый порошок, который стоил дешевле аэрозолей. Фармацевтическая промышленность в конце XIX столетия могла производить и продвигать на рынок беспрецедентное количество лекарственных и псевдолекарственных средств. В случае с кокаином фармацевты, несмотря на предупреждения медиков об опасности его применения, пытались увеличить потребление наркотика и поощряли его использование. Это противоречило практике традиционной медицины. Самым печально известным средством было «Лекарство Райно от сенной лихорадки и кашля», которое в 90-х годах в США рекомендовалось принимать, когда нос «забит, покраснел и распух». Содержание кокаина в нем приближалось к 99,9 процента. Родители жаловались в Бюро по химическим веществам, что оно губит детей. «Мой сын пользуется «Лекарством Райно». В течение года я пытался его отучить, но бесполезно – как только сын может его достать, он вновь прибегает к нему. Остальные пристрастились к этому средству еще хуже, чем мой сын». К концу 90-х годов многие влиятельные американцы считали, что употребление кокаина угрожает общественной безопасности и здоровью народа. Были приняты соответствующие меры по контролю за кокаином и продвижением на рынок фармацевтических товаров.

В Англии в это время кокаин использовался скорее для повышения работоспособности, чем для удовольствия. В конце 90-х годов был зарегистрирован только один тесный круг кокаинистов. Алан Беннетт (род. 1871), очень взвинченный астматик, который получил образование химика-аналитика, а позже стал буддийским монахом на Цейлоне, интересовался веществами, изменяющими сознание. Он пил опиум, вводил себе морфин и вдыхал хлороформ, ежемесячно меняя препараты. Своим открытием кокаина он поделился с молодым альпинистом Алистером Кроули (1875-1947). Родители Кроули принадлежали к пуританской секте «Плимутское братство», всю свою жизнь он потратил, чтобы доказать им свою правоту. Как и Беннет, Кроули также искал себя в различных религиях. Как бы то ни было, до начала Первой мировой войны у них было мало единомышленников в Англии. Оллбатт в 1897 году сообщил, что еще не встречал случая, когда кокаин с самого начала принимали ради наркотической эйфории. Он писал, что этот наркотик распространен – в основном, в форме подкожных инъекций – в Париже и Соединенных Штатах.

В США зависимость от кокаина и отношение к ней со временем менялись. Начиная с 1886 года, кокаиновых наркоманов не считали виновными в своей зависимости или порочными людьми. Их болезнь относили на счет ошибки врача или фармацевта, либо на результат необдуманного самолечения. Однако после 1893 года как в медицинских, так и в общих изданиях появляется враждебный тон по отношению к потребителям кокаина и его поставщикам. Тяга к наркотику стала рассматриваться как результат добровольного выбора, а не слепое веление судьбы. Зависимость от кокаина начали считать пороком. Забота о наркоманах, ставших жертвами медиков, отошли на второй план по сравнению с применением наркотика в американском преступном мире. Кокаин присоединился к другим наркотикам, – опиуму, табаку и алкоголю – которые употребляли в больших и малых американских городах проститутки, сутенеры, карточные шулеры и другие преступные элементы. О масштабе проблемы можно судить по достоверной оценке – к началу ХХ века в Форт-Уорте, штат Техас, кокаин употребляли более половины заключенных проституток. В подобных городах количество кокаинистов могло превышать число опиумных наркоманов. В такой обстановке прием в члены кокаинового сообщества напоминал прием в масонскую ложу – новичков знакомили с тайными обрядами и субкультурой закрытого братства. Как и адюльтер – то есть, нарушение супружеской верности – применение кокаина вызывало состояние измененного сознания, которое было объявлено вне закона. (Французское слово «адюльтер», происходит, возможно, от латинских слов «ad» и «alter», означающих предлог «к» и прилагательное «другой»). В XIX веке супружескую измену представляли как моральное падение женщины. Это представление предшествовало точке зрения Меттисона и Клоустона, которые полагали, что кокаин подавлял свободу воли и приводил к необратимому падению наркомана в забвение и зависимость от наркотика. Потребление наркотиков, разумеется, было связано со свободой секса. Джордж Сантаяна в своем романе «Последний пуританин» изобразил Питера Альдена, молодого бостонского студента 90-х годов и члена студенческого братства «браминов», который опозорил свое сообщество общением с «мусорщиками». Этот герой восхищается их развратом: «Если у «мусорщика» есть самая красивая девушка он, скорее всего, спит с ней, даже не женившись». Став врачом, Альден сохраняет некоторые привычки «мусорщиков» и увлекается кокаином и опиумом. Автор отмечает, что у его героя была маленькая нарочитая слабость – выписывать себе самые нужные для данного момента средства, не заботясь о более отдаленных последствиях.

В 1896 году некий врач описывал замаскированный под аптеку кокаиновый притон в Сент-Луисе, штат Миссури. Несмотря на заставленные лекарствами полки, там редко что-нибудь продавали, кроме упаковок кокаина по десять центов за штуку.

«Пара портье прикрывала запертую на замок внутреннюю дверь рецептурного отдела. Внутри той комнаты было темно, стояли стулья и две длинных скамьи… Беглый взгляд украдкой обнаружил там очертания десятка проституток низкого пошиба, как белых,– так и черных, сидящих на скамьях и полу… Народ, который наполняет кошельки хозяина, начал подходить уже в девять часов, а к двум или трем утра комната была полной».

К началу ХХ века многие аптекари добровольно отказывались продавать большие количества кокаина или отпускать его определенному типу покупателей. Такое самоограничение было характерно для специализированной и географически определенной сети поставок наркотика. Полицейское расследование 1909 года выявило шестьдесят три подобных аптеки в злачном районе между Пятой и Девятой авеню. От Мэдисон-сквер до Сорок девятой улицы район переполняли театры, бары, игорные дома и бордели. Такое же тесное сосредоточение продавцов наркотика наблюдалось и в других городах. Таннел-стрит в Питтсбурге называли, например, «кокаиновой улицей». Аптеки в злачном районе Чикаго продавали значительно больше кокаина, чем все другие аптеки города. Если не брать в расчет подобные места и городские трущобы, розничные продавцы кокаина находились под контролем соседи. В результате, для чужаков доступ к кокаину был закрыт прежде, чем законодательство приступило к регулированию поставок наркотиков. Мелкие продавцы наладили долгосрочные отношения с покупателями, которым они могли доверять, а те, в свою очередь, искали таких поставщиков, у которых можно было купить чистый кокаин без риска попасть в полицию. Специфические, непонятные для непосвященных названия кокаина – например, «кока», «снежок», «ясноглазка» – помогали скрывать торговлю от постороннего вмешательства. Таким образом, система розничной продажи кокаина ушла в подполье. О кокаине сложена песня «Кокаиновая Лил», в которой главный персонаж так нанюхалась наркотика на «снежной вечеринке», что свалилась с ног.