Читать онлайн «Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке». Страница 125

После закрепления своей власти в Центральной Аравии ваххабиты обратили взоры на богатую аль-Хасу, которая была завоевана к 1793 г. В разгар покорения аль-Хасы, в 1792 г. скончался почти девяностолетний Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб, и Саудиды окончательно присоединили к своей светской власти власть религиозную. Неуемному честолюбию и жажде власти саудидских эмиров противопоставил себя правитель Омана. После того, как он был повержен в 1804 г., последним серьезным противником ваххабитов в Персидском заливе оставалась английская Ост-Индская компания. Несмотря на столкновение с Британией на море, которое завершилось поражением ваххабитов и их союзников, побережье Персидского залива осталось за аравийскими единобожниками. Таким образом, англичане преобладали на море, а ваххабиты на суше: в акватории Залива установилось status quo.

Одновременно с борьбой за Персидский залив Саудиды попытались присоединить к своим владениям Западную Аравию. Начиная с 1794 г. они устраивали налеты на Хиджаз, стремясь к своей заветной цели — овладению Меккой и Мединой. В 1796 г. на сторону ваххабитов перешли практически все племена Хиджаза. На стороне ваххабитов было моральное превосходство, они исступленно верили в правоту своего дела. Фанатизм в их рядах доходил временами до массового психоза, особенно во время боевых действий. Противники ваххабитов порой проигрывали им сражения даже при значительном численном перевесе. Убежденность, пылающая ненависть к врагу и красноречие сторонников ваххабизма оказали сильное психологическое воздействие на племена Хиджаза. В 1799 г. шериф Мекки был вынужден сложить оружие. В 1802 г. ваххабиты захватили и разграбили город-оазис Таиф, и в апреле 1803 г., соблюдая порядок, вошли в Мекку. С большим усердием они переделали мусульманскую святыню по своему вкусу. Все проявления идолопоклонства уничтожались: с Каабы было сорвано расшитое золотом шелковое покрывало. Гробницы деятелей раннего ислама, окружавшие главную мечеть мусульманского мира — аль-Масджид аль-Харам, были разрушены и сравнены с землей, равно как и купол над колодцем Зем-зем, а также все здания, превосходящие по высоте Каабу. Подобным же образом они «обустроили» Медину, захваченную в 1804 г. Ваххабиты столь изрядно потрудились там над гробницей Пророка, что позже пришлось отстраивать ее заново. Поминание имени османского падишаха во время молитвы было отменено сначала в Мекке, а впоследствии и по всей Аравии.

В начале XIX столетия государство ваххабитов, выросшее из Диръийского эмирата, достигло пределов своего роста и могущества. Диръийским эмирам подчинялись племена, обитавшие в зоне пустынь и полупустынь, которые граничили с землями Благодатного Полумесяца. Им платили дань даже султан Маската, имам Йемена, правители Хадрамаута. Диръийский эмират охватывал примерно 2,4 млн жителей. Более того, ваххабитское учение перестало быть достоянием лишь Аравии, но распространилось в некоторых других арабских и мусульманских землях. В апреле 1802 г. последователи Ибн аль-Ваххаба устроили одну из самых скандальных акций — набег на священный для шиитов город Кербела в Ираке. Сподвижники Саудидов в количестве 12 тыс. прорвались сквозь османские заслоны к Кербеле. По сообщениям очевидцев, было истреблено почти все население города, а огромные богатства мечети Хусейна — героя раннего ислама, сына «праведного халифа» Али, — были разграблены и вывезены в Аравию, для чего потребовалось 4 тыс. верблюдов. Особенно пострадали от бесчинствующих ваххабитов минареты и купола, поскольку ваххабиты посчитали, что кирпичи, из которых построены эти сооружения, сделаны из золота. Ваххабиты совершали систематические набеги на Сирию и Ирак до 1810 г., но закрепиться там не смогли, ограничиваясь разграблением незащищенных селений. Хотя в 1810 г. Сауд дошел почти до Дамаска, все же ваххабитский натиск не принес решающих побед и стал ослабевать. После кербельской катастрофы ни один укрепленный город в Сирии и Ираке не попал в руки ваххабитов, а попытки Саудидов объединить арабов в антиосманский фронт потерпели неудачу во всех арабских провинциях.

Что же привело к ослаблению ваххабитского натиска и последовавшему в 1819 г. краху Диръийского эмирата? Во-первых, деяния фанатичных единобожников вызвали неоднозначные чувства в арабо-мусульманском мире. В целом реставраторы «первоначального ислама» были восприняты как банда дикарей и святотатцев. Жители Сирии и Ирака рассматривали ваххабитов как чужеземных завоевателей и оказывали им сопротивление, не желая подчиняться выходцам из дикой бедуинской глубинки. Кроме того, в бурлящей духовной обстановке второй половины XVIII в. выкристаллизовалось непримиримое противоречие между молодым ваххабитским учением и старинными устоями суннитского традиционализма. Воинствующие Саудиды по праву воспринимались в суннитском мире как революционеры-новаторы, бунтовщики против нормативного ислама. Культивируемое ваххабитами восприятие себя в качестве монопольных носителей «истинного исламского учения» сыграло с ними злую шутку. Ирония истории проявилась в том, что те, кто считал любое новшество преступлением, сами расценивались в XVIII в. как авторы недопустимых и преступных новшеств.

Во-вторых, волна ваххабитских набегов и беспрецедентное ограничение ваххабитами паломничества (хаджа) из Османской империи бросили вызов Порте и османскому султану как «служителю священных городов» — Мекки и Медины. В ответ багдадский паша Буюк Сулейман снарядил военную экспедицию численностью 10 тыс. человек и вторгся в 1797 г. в аль-Хасу, однако через два года был вынужден заключить с диръийскими эмирами перемирие. Позже роль лидера антиваххабитской кампании перешла к энергичному и могущественному паше Египта Мухаммеду Али.

Наконец, в-третьих, постоянная угроза для соседей и грабительские походы изначально создавали предпосылки для распада и гибели государства ваххабитов. Непримиримый фанатизм последователей Ибн Абд аль-Ваххаба заставил их прервать торговые связи с «многобожниками», которыми для них были все, не разделяющие их воззрения. До 1810 г. была запрещена торговля с Сирией и Ираком. Однако экономические потребности были сильнее слепого фанатизма. Торговля Аравии с «многобожниками» сократилась, но продолжалась. Сделав тщетную попытку установить «самоблокаду» Аравии, но оказавшись не в состоянии обойтись без торговли с «многобожниками», Саудиды нанесли ущерб своему авторитету. К тому же за пределами Аравийского полуострова и зоны пустынь ваххабитское войско оказалось не в состоянии вести крупные успешные операции. Между тем в приостановке экспансии уже таилась угроза существованию государства Саудидов. Участие в победоносном грабеже — вот главное, что объединяло знать разрозненных оазисов и племен. Когда же военное расширение Диръийского эмирата, достигнув своих естественных границ, замедлилось, а потом практически прекратилось, объединение для аравийских вождей потеряло многие привлекательные черты. Противоречия, которые медленно подтачивали его изнутри, постепенно приобрели разрушительный характер. Достаточно было какого-либо внешнего толчка, чтобы начался процесс распада государства Саудидов. Этот момент наступил в 1811 г., когда Мухаммед Али по призыву Стамбула развернул против ваххабитов крупномасштабную войну.

В отличие от ваххабитского Неджда средние и восточные магрибинские территории XVIII в. (Алжир, Триполитания, Тунис) по-прежнему считались провинциями Османской империи, но фактически стали самостоятельными государствами и получили у европейцев названия «регентства» или даже «королевства». Их властители (янычарские деи в Алжире, вожди войсковых отрядов кулугли в Триполи, беи в Тунисе) имели собственную армию, флот и администрацию, проводили самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, заключали международные договоры. Символическое же главенство Стамбула выражалось в признании алжирцами, тунисцами и триполитанцами османского султана духовным главой мусульман-суннитов. Его имя чеканилось на монетах и упоминалось в проповеди после пятничной соборной молитвы. При вступлении нового падишаха на престол и по религиозным праздникам правители Магриба неизменно посылали в Стамбул богатые дары — ковры, одежды, золоченое оружие, львиные шкуры, арабских скакунов. В ответ имперские правители отправляли корабли, пушки, порох, селитру, свинец, ядра, а также символ инвеституры османского наместника — почетный кафтан паши, хотя эта должность имела в Магрибе номинальное значение. Подобные посольства с дарами сановники Порты считали данью, а магрибинские вожди — знаком внимания. Судьба пиратско-янычарской верхушки во многом зависела от постоянной помощи Стамбула, но и Порта была заинтересована в надежном союзнике на североафриканских берегах. Поэтому отношения Алжира, Туниса и Триполи с османской метрополией в XVIII в. скорее можно назвать взаимовыгодным союзом единоверцев, нежели зависимостью. Что же до западных территорий Магриба — Марокко и приатлантической Сахары — то они по-прежнему оставались вне границ Османской империи. Уровень политического развития у них был различен. В Марокко сложилась устойчивая, хотя и слабоцентрализованная монархия под руководством династии Алауитов, возводящих свое происхождение к пророку Мухаммеду. В приатлантической части Сахары легко возникали и рассыпались полукочевые «эмираты», то воевавшие, то объединявшиеся с негрскими государствами долины р. Сенегал.