Читать онлайн «Как Япония похитила российское золото». Страница 9

Первые же переговоры с японскими интервентами, достаточно осведомленными о том, что за груз хранился в одном из вагонов бывшего начальника тыла колчаковской армии, показали Петрову со всей очевидностью несбыточность его надежд на сохранение остатков “царского” золота под своим контролем. Японская военная администрация оказалась непреклонной в своем требовании безоговорочной сдачи им при пересечении границы как подвижного состава и оружия, так и ценностей. Попытки генерала Петрова вступить с ними в спор и препирательства не дали результатов, и переговоры закончились в конечном счете вынужденным согласием Петрова получить от японской стороны в обмен на ящики с золотом нечто вроде расписки, свидетельствовавшей о том, что японская администрация “приняла на временное хранение” отданный ей драгоценный груз. Ссылаясь на рассказы своего отца, сын колчаковского генерала Сергей Павлович Петров описал полученный его отцом документ следующим образом:

“Это был листок бумаги 25 на 15 сантиметров. Текст написан по-русски, а внизу стоял оттиск печати на японском языке. Смысл расписки был таков: “Я принял от генерала Петрова на хранение золотые слитки в количестве 22 ящиков. Верну их тогда, когда поступит соответствующая просьба от отдавшего на хранение”. Далее перечислялась маркировка и номера ящиков, в которых находились слитки. Внизу подпись (по-русски) принявшего ценности представителя японских военных властей — “Изомэ”.

Так в “добровольно-принудительном” порядке “царское” золото было фактически отобрано японской военной администрацией у генерала Петрова на границе России с северо-восточным Китаем. Передача П. Петровым 22 ящиков с “царским” золотом японской администрации в лице незнакомого ему офицера в чине полковника состоялась, как это теперь известно, 22 ноября 1920 года. С тех пор это золото навсегда кануло в неизвестность. И хотя японцы получили упомянутые выше ящики “на временное хранение” и обязались вернуть их обратно “в любое время” по просьбе Петрова, тем не менее далее никто из граждан России, ни “белых”, ни “красных” никогда уже больше не видел ни этих ящиков, ни тех золотых слитков, которые в них находились. Японская сторона, пообещавшая тогда колчаковскому генералу хранить русское золото, в действительности похитила его.

Сегодня вполне точно известна и личность того японского полковника, который назвал себя “Изомэ” и вручил Петрову расписку со скрытым намерением никогда не возвращать России впредь ни в натуре, ни деньгами полученные им драгоценности. Было бы полбеды, если бы “Изомэ” оказался просто жуликом и совершил похищение “царского” золота во имя собственной корысти. Может быть в таком случае его удалось бы выследить с помощью японских властей и заставить вернуть похищенное. Но дело, к сожалению, обстояло иначе: в лице полковника “Изомэ” колчаковский генерал Петров имел дело в действительности с одним из наиболее искушенных в российских делах офицеров японской разведки — подлинное имя которого звучало чуть-чуть иначе: Рокуро Исомэ. А это означало, что “царское” золото было похищено в данном случае не каким-то жуликом-одиночкой, а служащими военного министерства Японии, что заранее обрекало на неудачу любые попытки генерала Петрова, его доверенных лиц поймать за руку обманщика и вернуть похищенные им ценности.

В подтверждении такому выводу сопоставим некоторые факты и приведем некоторые сведения об офицере японской разведки Рокуро Исомэ. Родился он в префектуре Ямагата 7 марта 1878 года.

В 1909 году по окончании Военно-сухопутной Академии проходил службу в российском отделе Генштаба Японии. Именно в этот период с 1913 по 1915 годы он находился в Петербурге, работая в аппарате японского военного атташе. Дальше, в декабре 1918 года, он занял пост руководителя русского отдела Генштаба. В мае 1919 года выехал в оккупированные районы России в качестве начальника разведслужбы японского экспедиционного корпуса в Сибири и на Дальнем Востоке. С этого момента, судя по всему, к “царскому” золоту, находившемуся во владении Колчака, полковник Исомэ стал проявлять особый интерес. Об этом говорит целый ряд фактов. Ведь никто иной, как Исомэ организовал в январе 1920 года побег в Японию колчаковского генерала С. Розанова и вывоз с его помощью в японские банки той части золотого запаса России, которая хранилась во Владивостоке. Умело выследил Исомэ и эшелон генерала П. Петрова и не только выследил, но и оказался в нужном месте и в нужный час, а именно: на станции Маньчжурия в тот момент, когда генерал Петров прибыл туда со своим драгоценным золотым грузом. Таким образом оба колчаковских генерала С. Розанов и П. Петров, вольно или невольно попали в сети, расставленные им японской военной разведкой, способствуя так или иначе вывозу немалой части золотого запаса России в Японию. А как показал дальнейший ход событий, все то, что попадало в Японии в руки японской военщины с ее грабительскими нравами уже никогда не возвращалось назад. Милитаристская Япония как бездонная бочка поглотила все богатства и драгоценности, вывезенные японскими интервентами из опустошавшейся ими России.

Кстати сказать, “подвиги” ответственного сотрудника японской военной разведки полковника Исомэ в разграблении российского золота были высоко оценены японским военным командованием. Уже в июне 1921 года, то есть сразу же по завершении эпопеи с русским золотом, ему был присвоен чин генерал-майора, а в мае 1924 года он стал генерал-лейтенантом японской императорской армии. Все это лишний раз свидетельствовало о непосредственном участии правительственных кругов и военного министерства Японии в похищении значительной части золотого запаса России — похищении, заведомо несовместимом с элементарными нормами морали и международного права.

С разгромом под Иркутском колчаковской армии и гибелью “верховного правителя” в феврале 1920 года на бескрайних просторах Восточной Сибири и Забайкалья воцарились сумятица и безвластие. В этом-то вакууме государственной власти оказались остатки эшелона с “царским” золотом, на которые зарились одновременно и наступавшие с запада красные полки и местные отряды партизан, и закрепившиеся в Чите и на других участках транссибирской магистрали казачьи семеновские части и вторгшиеся в этот район из Маньчжурии японские вооруженные силы. В январе — марте 1920 года большая часть эшелона с золотом и другими драгоценностями оказалась уже в разрозненном, распотрошенном состоянии: колчаковцы, отступавшие отдельными группами на восток, тайком увозили часть ящиков с золотом по железной дороге в сторону Читы, Хабаровска и Владивостока. Семеновцы и красные партизаны пытались захватить эти ящики и припрятать находившиеся в них драгоценности в своих краях. Жаждала поживиться этим же добром и японская военщина, у которой была возможность силой захватить все, что она хотела. И этой возможностью японские генералы воспользовались.

Обстоятельства прямого захвата японскими интервентами части “царского” золота остаются пока мало известными. Но кое-что всплыло на поверхность. Сегодня известно, что район Восточной Сибири, куда попали остатки эшелона с “царским” золотом после гибели Колчака, был оккупирован в первые месяцы частями 14 дивизии императорской армии Японии. В книге японского писателя-публициста Сэйтё Мацумото “Раскопки истории Сева” приводятся свидетельства военного переводчика Мацуи, который утверждает, что командование 14 дивизии захватило во время пребывания в Сибири большое количество золота. Мацуи заявил, что сам принимал участие в транспортировке драгоценного груза, тайно переправленного в Японию, а затем доставленного в город Уцуномия, где находились казармы названной дивизии. Всего, по его словам, в деревянных запломбированных ящиках было ввезено золота на 10 миллионов царских рублей. Ящики были спрятаны затем в складах транспортной компании “Кикути унсотэн” у главного вокзала Уцуномии под усиленной охраной. Однако несмотря на все меры предосторожности по городу поползли слухи о каких-то сокровищах, которые скрывают военные. Тогда по решению командования 14 дивизии склады были подожжены, как свидетельствовал тот же Мацуи, а золото было под шумок вывезено “куда-то в сторону Токио”.

Весь предыдущий абзац был почти дословно изложен мной по тексту статьи российского журналиста В. Головнина “Загадка колчаковского генерала”, опубликованной в журнале “Эхо планеты” в сентябре 1992 года. В той же статье упомянутый журналист приводит и некоторые другие сведения, связанные с грабительскими деяниями японских генералов в Сибири. Там говорится, в частности: “Офицер 14 дивизии, капитан Косабуро Ямасава в 20-е годы во время одного из скандалов в сердцах проговорился (и это документально зафиксировано), что именно в апреле 1920 года его боевые товарищи из 59-ого полка захватили в России большое количество золота. По словам обиженного по службе капитана, ценности под шумок присвоил начальник штаба дивизии Сиодзи Наманума, который ранее командовал 59-м полком. Впрочем, сообщил Ямасава, золото захватывали на протяжении почти всей сибирской эпопеи. И практически никогда оно официально не оформлялось в качестве трофеев, а поступало в личное распоряжение командования, в первую очередь полковника Наманумы. Именно он и его сообщники оставили золото в “складах “Кикути унсотэн”, которые затем подожгли, чтобы замести следы. Ценности же, по свидетельству капитана, были перевезены в токийский дом начальника штаба 14-ой дивизии, где и исчезли”.