Читать онлайн «Эпоха религиозных войн. 1559—1689». Страница 33

Меркантилисты старались установить четкие правила, регулирующие экономику, одним из которых (вызванным наплывом богатства из Нового Света) стало то, что золото превратилось в меру богатства. Страна получала золото, достигая наилучшего баланса в торговле — экспортируя товары более ценные, нежели импортируемые. Из этого следует, что страна должна быть настолько самообеспеченной, насколько это возможно, чтобы минимизировать зависимость от импорта. Колонии помогали этому процессу, поставляя такие товары, которые при иных условиях страна была бы вынуждена закупать. Чем крупнее и развитее были промышленность и торговля, тем больше был экспорт и, соответственно, доход страны. Невероятно, насколько безразлично меркантилисты относились к тяжелому ручному труду, который препятствовал развитию индустрии на протяжении XVI и XVII вв. Тяжелая работа и полная занятость были единственным и простым рецептом увеличения продуктивности. Меркантилисты были слегка обеспокоены все расширяющимся домашним потреблением и улучшением стандартов жизни — тем, что мы сегодня называем индексом благосостояния. Они по-прежнему пропагандировали скромность и сдержанность, чтобы быть уверенными в превосходстве экспорта над импортом.

Некоторые исследователи ставят политические воззрения меркантилистов выше, чем их экономические решения. Проблема в том, что, за исключением широкого одобрения суверенности страны, большая часть меркантилистов расходились в вопросах политической теории. Французские меркантилисты, например, более, чем их английские коллеги, стремились к патерналистскому централизованному правительству. Дельцы и клерки соглашались касательно принципа кооперации для будущих доходов, но он редко включал программы налогов или то, насколько горожане могут повлиять на формирование политики правительства. Тем не менее, меркантилисты поощряли правительственное стимулирование и защиту экономики. Они всегда были патриотами. Если бы они не ратовали о принесении персональных интересов в жертву государственным, то могли бы продолжать радоваться коллективной власти коммуны. Например, Томас Манн (на четверть века ранее) был меркантилистом и ревностным патриотом.

Испанская империя XVI в. была первой страной меркантилизма и одновременно последней католической страной, организовывавшей Крестовые походы. Только испанцы смогли достигнуть такого сочетания. Испанская централизованная имперская система более чем кто-либо другой сделала для того, чтобы изучить и популяризировать доктрину меркантилизма. Настойчивость испанцев в закрытии их империи от иностранных торговцев и иммигрантов позже переняли и другие страны. А центральные административные институты империи — совет Индий в Мадриде, биржа в Севилье и наместники и аудиенсии в Новом Свете — были также скопированы Францией и частично Англией.

Даже на протяжении взрывного периода XVI в. Испания так никогда и не развила полноценную систему меркантилизма. Например, она так и не стала полностью экономически самодостаточной империей. Исключая золото, в колониях производилось слишком мало товаров, которые требовались испанцам. И вскоре колонисты начали просить текстильную и даже сельскохозяйственную продукцию, которой страна-монополия не могла их обеспечить. Поэтому большинство грузов для севильско-индийской торговли вынуждены были завозить из Фландрии, Франции или Англии в обмен на золото. Антверпен, а не Севилья был главным торговым портом испанской власти — пока солдаты Филиппа II не разрушили его в период Голландской войны. В течение XVII в. Испанская империя становилась все менее и менее меркантилистской по своему характеру. Производство серебра упало, то же произошло и с торговлей с Индией. Правительство не могло препятствовать купцам из других стран торговать в испанской Америке.

Имперская административная система работала, но сама империя была экономически разрозненной. С точки зрения меркантилизма Испания не смогла воспользоваться зерном и оставила себе лишь солому.

Из трех стран Атлантики в XVII в., которые стремились к экономическому превосходству, Нидерланды наиболее ярко отличались от Испании. И это неудивительно. Голландцы протестовали против методов ведения коммерции Филиппа II, так же как и против католицизма и абсолютизма. Они отвергали (по экономическим и политическим причинам) меркантилистскую концепцию суверенной страны как экономического союза. Было бессмысленно мечтать о реализации идеи меркантилистов о накоплении богатства в небольшом государстве с 2 миллионами жителей. Было бы абсурдно пытаться достичь самообеспечения, когда главными продуктами, производимыми в стране, являются тюльпаны и сыр. С того момента, как голландцы стали посредниками в Европе, их достаток зависел от открытой торговли. Голландские ученые писали трактаты, чтобы найти легальное обоснование для свободы морской торговли, — возможно, это было вызвано тем фактом, что Соединенные провинции имели самый большой торговый флот в Европе. Голландские купцы презирали каноны меркантилистов, призванные стимулировать торговлю.

Для голландских купцов дух патриотизма редко стоял выше дохода. В 1622 г., в середине войны с Испанией, правительство Голландии решило, что необходимо запретить торговцам снабжать вражеские корабли грузами.

Но, если голландцы отказались от доктрины меркантилизма, они не приняли и догматы открытого капитализма (открытого рынка). Они просто адаптировали свою экономику к новым условиям. Поэтому в конце XVI и начале XVII в., когда их врагом была Испания, голландские купцы могли эффективно развивать морскую торговлю и захватывать колонии, а Амстердам успешно воевал. Но с середины XVII в. врагами стали Англия и Франция, чьи каперы могли захватывать корабли голландцев и мешать торговле. По сути, голландцы стали адвокатами межнационального мира. Голландцы всегда настаивали на свободном проходе их кораблей вдоль датских берегов к выходу в Балтику. Голландцы ратовали за свободные воды около берегов Суматры. Ост-Индская компания много вложила в форты и гарнизоны, чтобы исключить незаконную торговлю на всех островах со специями, включая те, которые не принадлежали Голландии. В 1623 г. голландцы напали на нескольких английских торговцев, которые хотели построить порт на острове Амбон, где произрастал мускатный орех. Компания не разрешала туземцам производить больше специй, чем голландские корабли могли бы увезти. В Северной Молукке они разорили весь остров, порубив плантации и убив протестующих индонезийцев. Голландцы охраняли свои запасы специй так же жадно, как испанцы серебряные прииски.

Для Англии и Франции дух Голландии XVII в. был одновременно и впечатляющим, и раздражающим; упадок, который охватил Испанскую империю, был для них одновременно и желаемым, и озадачивающим. Одно казалось очевидным: если кто-то сможет взять находчивость голландцев, соединить ее с централизованной властью испанцев и хорошенько перемешать, то результат будет мечтой меркантилиста. После 1660 г. англичане и французы скоординировали планы общества и частного развития более тщательно и самодостаточно, чем это сделали в Голландии и Испании. Эти две страны сумели развить меркантилистскую систему в полной степени. Англия и Франция XVII в., соперники за богатство и власть, прямо противоположные по политической, религиозной и социальной структуре, были двумя наиболее динамичными странами, вышедшими достойно из эры Религиозных войн.

Испания и Голландия были, безусловно, второй парой возродившихся стран, и, возможно, сравнение экономических условий в них наиболее ярко может продемонстрировать общее и противоположное в европейской экономике XVI–XVII вв. И Испания, и Голландия использовали примитивные технологии ручного производства, им был нанесен удар революцией цен, обе демонстрировали энергию в освоении Америки и Азии. Не существует простого объяснения экономическому поражению Испании или взрыву благосостояния в Голландии. Испанцы импортировали 18 тысяч тонн серебра и золота в 1689 г., будучи при этом беднее, чем в 1559 г., в то время как Голландия, у которой не было золотых или серебряных приисков, в 1689 г. была богаче, чем в 1559-м. В Испании население сокращалось, фермерство приходило в упадок, выращивание овец шло на спад, текстильная промышленность была в запустении. В Голландской республике население росло, фермерство развивалось, текстильная промышленность процветала. Испанское правительство ввело жесткую налоговую политику, а суровые правила торговли пресекали частное производство. Голландское правительство вводило налоги, не мешающие нормальным экономическим отношениям, и купцы вкладывали свои сбережения в акционерные компании, строили флот, развивали технологии банковского дела, обмена валюты, инвестиций и накапливания капитала и становились посредниками в Европе. Обе страны большую часть времени воевали, но стоимость армии Филиппа II обанкротила Испанию. Голландцы вели войну до середины XVII в. и смогли выделить средства, чтобы покрыть военные расходы в конце века. Возможно, часть ответа лежит в разнице между испанским католицизмом и голландским кальвинизмом. В любом случае испанцы и голландцы имели три точки соприкосновения. Оба общества делились на два класса: привилегированный и непривилегированный. Оба порабощали завоеванных ими индейцев и негров. И оба придерживались психологии ограниченного богатства.