Читать онлайн «История Антисемитизма. Эпоха Веры.». Страница 36

Вероятно, в этот раз число «новых христиан» оказалось больше, чем в 1391 году. В еврейских хрониках 1391 год остался как «година гонений и угнетения», а 1413-1414 годы как «время вероотступничества». Хронист Ибн Верга восклицал: «Уцелело не более одного еврея на каждую тысячу пришедших из Иерусалима в Испанию».

Этот вопль отчаяния, несмотря на очевидное преувеличение ясно свидетельствует о духе пессимизма, который воцарился в еврейских общинах после тех ударов, которые были им нанесены Винсентом Ферером и антипапой. Однако перед катастрофой, обрушившейся в конце столетия, испанским евреям было суждено пережить еще один период спокойной жизни, даже более длительный, чем предыдущий. После окончания Великого Раскола папа Мартин V в двух своих буллах в 1421 и 1422 годах объявил, что насильственное крещение не является христианским крещением, и сурово осудил преследования евреев. Со своей стороны короли Кастилии и Арагона возобновили в меру своих возможностей традиционную политику покровительства еврейской религии. Но ситуация уже стала принципиально иной.

По сути дела в городах Кастилии и Арагона на смену трех официальных культов «Испании трех религий» пришла ситуация многообразия если не четко установленных культов, то по меньшей мере «экзистенциональных ситуаций», ведущих ко все более возрастающему разнообразию верований, обрядов и предписаний. Мы попытаемся сделать обзор этой новой ситуации.

Начнем с «публичных евреев», официально признанных и соблюдающих все традиции, последний оплот сохраняющих преданность Закону Моисея. Прежде всего в Кастилии, где им еще удалось частично сохранить свой прежний статус, они попытались реорганизовать свои общины и даже извлечь какие-то позитивные выводы из тех испытаний, которые им пришлось пережить. Как набожные евреи, они не пытались при этом уклоняться от своей собственной ответственности; как евреи, ассимилировавшиеся в культурном отношении к своему окружению, они не ограничились тем, чтобы найти объяснение в недостаточности своего благочестия и в своих грехах перед Господом; они также подвергли пересмотру свое поведение по отношению к христианам, своим гонителям.

Хроника Ибн Верги, составленная в конце XV века, содержит много размышлений такого рода. Так, Ибн Верга вложил в уста одного из действующих лиц своей хроники философа Фомы следующее рассуждение: «Я никогда не видел, чтобы разумный человек ненавидел евреев, но люди из низших классов их ненавидят, и у них есть на то причины, так как, во-первых, евреи высокомерны и стремятся к господству, забывая, что они являются изгнанниками и рабами… Вторая причина ненависти к евреям состоит в том, что они пришли в это королевство нищими, тогда как христиане были богатыми; теперь ситуация стала противоположной, потому что добиваясь своих целей еврей проявляет ум и хитрость…» В другом месте хроники Ибн Верга заставляет некоего короля перечислить шесть причин антисемитизма: «Почему евреи обучают своих детей пению, когда они должны плакать и носить траур всю свою жизнь?… Почему они обучают своих детей фехтованию, если они не ведут войн?… Почему они носят роскошные одежды, что возбуждает против них ненависть и зависть?…» И далее в том же духе.

Приспосабливаясь к подобным настроениям, представители еврейских общин Кастилии, собравшиеся в 1432 году в Вальядолиде, утвердили очень строгие правила, в частности предусматривающие строгое разделение между евреями и христианами и объявляющие настоящую войну роскоши и стремлению выставлять напоказ свои богатства. Со своей стороны христианские муниципалитеты некоторых городов приравняли «публичных евреев» к публичным женщинам и к неприкасаемым за исключением некоторых обстоятельств и жизненно важных потребностей. По всей Испании не было хуже оскорбления, чем еврей…

Вопреки всему этому некоторые евреи, отошедшие от религии, отказывались от обращения в христианство по причинам, не имеющим ничего общего с вопросами веры. В самом деле, еще не исчезли сильные личности, а недавние несчастья, обрушившиеся на Израиль, лишь укрепляли их скептицизм. По всей видимости, некоторые из этих свободных философов отказывались от крещения из боязни отношения христианской церкви к неверующим. Полагая, что формальный иудаизм представляет для них меньшую опасность, они оставались иудеями не из-за своей веры, а из-за неверия.

Гораздо больше людей, остававшихся в душе евреями, сохраняли свой статус конверсо; они не могли простить себе этой временной слабости, но надеялись со временем полностью вернуться к иудаизму. В этой ситуации переселение в Северную Африку или Португалию являлось наиболее приемлемым решением, за которое выступали и раввины. Но этот выход из положения не был широко доступен. Экспатриация оставалась под строгим запретом, к тому же это было сомнительное и дорогостоящее предприятие. На нее решались крестившиеся евреи, сохранившие в себе мощную религиозную энергию иудаизма. Прежде всего, и в этом проявлялось историческое переплетение религии и коммерции, они устремлялись туда, где для них существовала благоприятная экономическая коньюнктура с учетом их объективной предрасположенности к международной торговле. Не столь энергичные и процветающие оставались в Испании и передавали дух еврейства от отца к сыну, в то же время принимая крещение от отца к сыну: именно таково было происхождение марранов.

Некоторые события могли усилить решимость и надежды насильно обращенных. Прежде всего следует упомянуть взятие турками Константинополя в 1453 году. В некоторых кругах марранов эта победа «исмаилитов» (потомков сына Авраама Измаила,- прим. ред.), произведшая оглушительное впечатление по всей Европе, была воспринята как предзнаменование близкого падения «Эдома» и неминуемого освобождения Израиля. Одна группа марранов в Валенсии в уверенности, что было явление Мессии на горе близ Босфора, приготовилась к эмиграции в Турцию.

«…Слепые гои не понимают, что после того, как мы находились под их игом, наш Господь сделает так, чтобы мы господствовали над ними, говорила одна из ревностных поборниц этого движения, – Наш Господь обещал нам, что мы отправимся в Турцию. Мы слышали, что скоро будет пришествие Антихриста. Говорят, что Турок – это он и есть; говорят, что он разрушит христианские церкви и сделает там стойла для скотины, что же касается евреев и синагог, то к ним будет самое почтительное отношение…»

Некоторым членам этой группы удалось достичь Константинополя, другие уже собирались к ним присоединиться, когда были арестованы в 1461 году инквизицией Арагона. Из протоколов их допросов становится ясным, что одни из них в первую очередь думали о том, чтобы спастись, тогда как другие искали способа разбогатеть. Одного из обвиняемых спросили на суде, правда ли, что кто-то из его друзей стал евреем (т. е. сделал себе обрезание), на что он ответил: «Нет, но он разбогател». Эти слова были встречены смехом остальных обвиняемых. Другой обвиняемый, которого видели в Венеции и Каире одетым в «еврейские одежды», объяснил, что он сделал это только ради успеха своего предприятия.

Этот могучий коммерческий оптимизм представлял собой лишь одну из составляющих сложного и трудноуловимого образа марранов. Их исповедуемый в тайне иудаизм претерпевал искажения: мания секретности, навязанное им двоедушие приводили их к трагическому разладу. Молитва марранов с синкретическими иудео-христианскими оттенками, обнаруженная в архивах инквизиции, свидетельствует об этих ужасных страданиях: «Господи, я нарушил твою волю из-за своей недостойности и убожества, помимо моего желания меня увлекла моя греховность и измена; твое настоящее милосердие снизошло на меня и было со мной, как с твоим сыном, так посмотри в какую глубокую яму терзаний я попал, из которой уже не в силах восстать и выбраться…» Вопль этой сломленной души, эта молитва неожиданно завершается мольбой, адресованной Иисусу из Назарета, возможно, чтобы ввести инквизицию в заблуждение.

Искажения другого рода состояли в полных злобы и насмешки церемониях «дехристианизации», распространенных в кругах некоторых обращенных. Подобные вещи известны только из архивов инквизиции, так что невозможно отделить в них правду от лжи, иными словами антихристианскую ожесточенность марранов от разнузданных фантазий их палачей, но сама возможность подлинности подобных действий, например, прикладывания распятия к заднему месту, бичевания статуэтки Иисуса и даже ритуальных жертвоприношений – все это свидетельствует об иудаизме, искаженном водой крещения.

По распространенному в среде марранов мнению ничто не подходило лучше к их положению, чем покой монастырей, и многие из них уходили в монахи. Другие отправлялись проявлять свое рвение к папскому двору, чтобы вступить в монашеский или военный орден. Была также категория высокопоставленных марранов со скептическим умонастроением и весьма умеренными убеждениями. Типичным представителем таких людей был государственный деятель и юрист с общепризнанной репутацией Педро де Ла Кабальериа, один из обращенных Тортосы. Он тоже решил засвидетельствовать свою правоверность и истинность своих богословских взглядов, сочинив в 1405 году трактат «Христианское рвение против иудеев, саррацинов и неверных». Это отнюдь не мешало ему при желании соблюдать иудейские законы, при том не столько из религиозных побуждений, сколько из сентиментальности. Правда открылась после его смерти; по архивным данным инквизиции он открылся в письме одному ученому иудею, который задал ему вопрос: «Сеньор, как же вы могли принять христианство будучи столь хорошим знатоком нашего Закона?» И «мессир Петр» ответил: «Глупец, на что я мог рассчитывать с еврейской Торой, разве только на то, чтобы стать раввином. А так, благодаря «этому распятому» (Иисусу) мне оказывают всевозможные почести, я полновластный властелин Сарагосы и весь город дрожит передо мной. Да и кто мне мешает, если я захочу, соблюдать пост в Йом-Кипур или праздновать ваши праздники? Когда я был евреем, я не осмеливался нарушать правила субботы, а теперь я делаю все, что мне заблагорассудится».