Читать онлайн «Записки палеонтолога. По следам предков». Страница 17

Через отверстие в полу второй камеры была возможность с натугой пролезть и в третью, а там — только ползать на четвереньках, царапая голову и бока об острые кальцитовые сосульки потолка и сетчатые занавеси стен. Много десятков тысячелетий тому назад вода, растворив слои известняка, освободила здесь пространство десятка в три кубических метра и дальше ушла куда-то вниз по узким щелям.

Покрутившись на коленях в полутьме в этой слегка наклонной камере, посетитель мог довольно легко заблудиться — не найти обратного выхода, так как отверстие в потолке было малозаметно. Так и произошло с нашим любопытным Борей, который полез на разведку последним. Потолкавшись туда-сюда в третьей камере и испугавшись, парень сообразил все же, что лучше не тратить сил, а сидеть и дожидаться нашей помощи. Долгое отсутствие Бори заставило нас послать на его выручку одного из молодых рабочих каменоломни, который и вывел подземного пленника на свет божий.

Между тем мы безуспешно пытались разыскать старый вход в первый зал пещеры, через который животные когда-то проникали сюда. Он был явно засыпан крупными обломками и глыбами известняка, образовавшими огромную насыпь в юго-восточной половине этого зала. Ниже по склону подходной туннель был уже подорван взрывными работами.

Мы заложили под северо-западной стенкой зала два шурфа по квадратному метру и начали послойный сбор костей. Основную коллекцию — свыше 5 тысяч костей и их фрагментов от 25 видов зверей — удалось собрать из сухих иловатых отложений за большой глыбой камня перед колодцем. При сильных водотоках там образовывался, вероятно, тихий закуток, в котором и оседали кости. Порядочно костей было извлечено при просеивании через сито рыхлых отложений, заполнивших промежутки между глыбами, заклинившимися в стенках колодца. Эти камни действовали как своеобразная решетка, пропускавшая воду, но ловившая трупики и кости зверей и зверушек.

Основная масса собранных костей принадлежала мелкому пещерному медведю, затем шли: волк, соболь, куница, росомаха, выдра, горностай и ласка. Грызуны были представлены белкой, водяной крысой и рыжими полевками; насекомоядные — обыкновенной, малой и средней землеройками, кротом; летучие мыши — ночницами, кожанками и ушаном. Каким-то образом попал сюда и относительно свежий скелет зайца беляка.

Список пещерных жертв в 25 видов был довольно странный. В нем явно преобладали звери и зверушки, пользующиеся подземными пустотами как убежищами для зимней спячки, отдыха и спасения от врагов. Полностью отсутствовали в пещере остатки копытных, которые всегда были основой пищевого рациона позднепалеолитических людей, а также остатки других крупных хищников — пещерных львов, гиен, бурых медведей. Не оказалось здесь и костей птиц, которые накапливаются совами. Не нашли мы и палеолитических орудий. Вероятно, Кизеловская пещерка вообще не заселялась первобытными людьми, пещерными львами и гиенами, филинами и сычами.

Среди остатков малых пещерных (уральских) медведей было учтено минимум 49 особей, из которых до 40% оказалось подсосными, а 6% лончаками, т. е. прошлогодками. Гибли, следовательно, преимущественно медведицы со своим приплодом перед выходом из зимней спячки. Причиной гибели зверей могла быть полая вода при сильных весенних оттепелях. Внезапно поднявшись, вода врывалась сплошным бурлящим потоком в пещеру и топила полусонных зверей, которые с ревом метались в темноте своей смертной камеры, тщетно пытаясь найти выход и спастись. Опасность усугублялась, вероятно, тем обстоятельством, что берложная камера была на небольшом подъеме и при прибыли воды в пещере образовывался сифон. Среди собранных нами 5.5 тысяч костей медведей можно было выделить по черепам и их обломкам по крайней мере 12 взрослых особей, относящихся к самкам. Пещеры-ловушки такого типа могли, следовательно, регулярно истреблять медвежью популяцию целого района (рис. 22).

В наши дни Кизеловская пещера находится примерно на высоте 70 м над руслом ручья. С эпохи обитания медведей речка Кизел, очевидно, врезалась на этом участке по крайней мере на 60—65 м. Что это было действительно так, показывает наличие костей выдр, которые обычно ищут убежища в пустотах, расположенных на уровне либо немного выше уровня воды. Возможно, что такая сильная врезка русла была обусловлена местными поднятиями известнякового массива.

При таком толковании давних событий уже нетрудно объяснима гибель мелких зверушек. Часть их — грызуны, землеройки, кроты — могла заноситься в пещеру полой водой, когда вход оказывался ниже уровня потока и в участке входа крутилась воронка водоворота. Другая часть подземных зверушек — соболя, куницы, ласки, а также кроты и мышевидные грызуны — могла просто проваливаться в первую залу с потолка по щелям в известняке. Они гибли либо при падениях, либо от голода, когда вход был уже засыпан. Летучие мыши и при нашем посещении залетали в смежные узкие щели в стенке известняковой скалы, забираясь, очевидно, в какие-то смежные внутренние пустоты.

Рис. 22. Механизм гибели зверей в Кизеловской пещере.

1 и 2 — уровни воды в межень и при паводке.

Тем не менее накопление большей части собранных нами костей и косточек относилось к эпохе жизни и гибели пещерных медведей. По анализу радиоуглерода в их костях эта эпоха отстоит не менее чем на 18 тысячелетий. За это время все мягкие части туш и тушек, связки, шкуры и волосы истлели все без остатка. Истлели и все остатки древесины, которые тоже заносило в пещеру.

Итак, на Среднем Урале нам удалось познакомиться с особым довольно редким типом пещер, промытых водой снаружи во внутрь. Пещеры этого типа оказывались своеобразной смертельной ловушкой для заселявших их животных, ловушкой, значительно более опасной, нежели пещеры более обычного — устьевого типа, т. е. промытые изнутри.

Карликовый пещерный медведь Кизеловской пещеры оказался особым видом, который был описан еще академиком А. А. Борисяком под именем российского пещерного медведя. Два черепа этого медведя были переданы в геологический музей Пермского университета, а собранный полный скелет дополнил коллекцию Зоологического музея Академии наук СССР в Ленинграде. На основе изучения строения скелета было доказано, что это особый вид, отличный от большого пещерного медведя Европы, Кавказа и Урала. По степени развития «пещерных» признаков он превзошел своего гигантского собрата.

В Медвежьей пещере. Летом 1961 г. я и моя помощница И. Е. Кузьмина приняли участие в археологической экспедиции на Северном Урале. Археолог В. И. Канивец и геолог Б. И. Гуслицер вели в верховьях Печоры и Уньи исследования пещер и их отложений, обнаружив там развитый поздний палеолит.

От Сыктывкара до поселка Курья на верхней Печоре нас доставил неизменный выносливый биплан ПО-2. Три следующих дня мы добирались на двух лодках до лагеря археологов — километров на 180 вверх по Печоре. Десятисильные подвесные моторы «Москва», закрепленные на легких тесовых плоскодонках, преодолевали один за другим бурные обмелевшие перекаты. Наши проводники, егеря Печорского заповедника, ловко маневрировали в струях, выбирая приглубые участки русла. Местами все же приходилось двигаться на шестах и вылезать за борт в обмелевшие хрустальные струи, проталкивая лодки по крупному розоватому галечнику. Залитые солнцем плесы, обрамленные у берегов плотными темно-зелеными зарослями голого подбела, зубчатые опушки пихтово-еловой тайги были прекрасны и бесконечно сменялись в неповторимом разнообразии (рис. 23). На перекатах плескались бойкие хариусы, хватая на лету мух и бабочек, а вечерами из глубин омутов, как ракеты, взлетали над гладью вод пудовые семги. Напуганные шумом моторов, разбегались по воде в забитые свалившимся лесом старицы выводки крохалей, гоголей и хохлатых чернетей. Но вот и долгожданная встреча в палаточном лагере археологов. Он стоял на низкой пойменной терраске под сенью елей и берез, уже беззастенчиво ободранных на растопку костра. Начальник экспедиции Коми филиала Академии наук Вячеслав Ильич Канивец дает любезное указание своим помощникам устроить нас поудобнее на свободной жилплощади — в просторных палатках.

Археологи обосновались здесь солидно. Три большие плоскодонные расшивы, оборудованные под рульмоторы, доставили сюда необходимое экспедиционное снаряжение. На речке против лагеря чуть ниже переката были выставлены четыре «кораблика» для ловли серебристых хариусов. Эти бойкие красавцы нет-нет, да и садились на крючки, сдобренные двумя-тремя перышками или кусочком марли. В жареном виде и в ухе хариусы были превосходны и значительно оживляли обычную тоскливую экспедиционную мешанину из подручной крупы, свиной тушонки и клеклых макарон.

Рис. 23. На плесе в верховьях Печоры. Фото автора, 1963.