Читать онлайн «Мамай. История «антигероя» в истории». Страница 42

О географических объектах, носящих имя Мамая

К разряду антимифов о Мамае можно отнести также и данные топонимики: они, в отличие от летописных, политических, публицистических и художественных сочинений, отражают подлинную народную память, отношение народа к тому или иному политическому деятелю. Ситуация с Мамаем подтверждает это.

Самый известный топонимический объект, связанный с именем Мамая, — это, наверное, Мамаев курган под Волгоградом. Традиционно считается, что именно с этого кургана бекляри-бек наблюдал за Куликовской битвой, столь несчастливо для него закончившейся. Немецкий путешественник XVII в. Адам Олеарий вообще полагал, что это — место захоронения Мамая: «27 того же месяца мы с левой стороны, недалеко от берега, увидели голый песчаный холм, лежащий в плоской равнине. Называли его Царев курган. Нам рассказали, что в нем похоронен татарский государь по имени Момаон [Мамай?], который с 7 царями из Татарии собирался пойти вверх по Волге и опустошить всю Россию, но помер в этом месте и погребен здесь».[610]

Весьма характерно, что в районе битвы не сохранилось топонимов, посвященных победителям Мамая — Дмитрию Донскому, Владимиру Храброму, Дмитрию Боброку-Волынскому… Не исключено, что название «Мамаев курган» появилось еще в ордынские времена и было дано тогдашним местным населением — это, на наш взгляд, также может служить доказательством тому, что Мамай в поздней Золотой Орде воспринимался не как узурпатор и сепаратист, а как могущественный правитель и военачальник. Весьма характерно, что не изменилось название и с приходом в эти края русского населения: вероятно, в народной памяти Мамай хотя и считался врагом, но не таким уж олицетворением антирусского и антихристианского зла, каким его пытались изобразить средневековые и последующие русские идеологи. Только в советское время, во время Великой Отечественной войны, курган стал официально именоваться «Высота 102».

Некоторые современные исследователи пытаются доказать, что курган не имеет никакого отношения ни к битве, ни к золотоордынскому Мамаю: якобы «мамай» означало в языке волжских татар просто «бугор».[611] Не исключаем, что такая этимология вполне вероятна. Однако в народной памяти курган до сих пор ассоциируется с Мамаем.[612]

Известен также целый комплекс крымских топонимов, носящих имя Мамая. С именем бекляри-бека, в частности, связаны названия гор Мамай-Кир и Кучук-Мамай, кургана Мамай-Оба, сел Орта-Мамай, Тюп-Мамай (совр. село Лиманское) и Мамайли-Тама.[613] Весьма интересно отметить, что эти названия сохранились как минимум до середины XIX в. и были в широком употреблении: их упоминают не только специалисты по исторической географии, но и иностранные путешественники по Крыму, а также даже представители французской армии, сражавшиеся в Крымской войне (1853— 1856 гг.).[614] В окрестностях Сочи находятся руины генуэзской крепости, носящей название Мамай-кале. Под Ставрополем, в балках речек Мамайка-1 и Мамайка-2 расположен Мамайский лес («Мамайская лесная дача»). Краеведы высказывают предположение, что «в XIV веке в этих местах, возможно, был хан Мамай».[615]

Думается, столь долгое время сохранявшаяся память о Мамае свидетельствует, что его имя оказалось навсегда вписано в историю Крыма и Северного Причерноморья и, по-видимому, далеко не всегда вызывало исключительно негативные ассоциации. Напротив, местные жители гордились тем, что именно в Крыму находились владения столь выдающегося политического деятеля, и бережно хранили память о нем, отраженную в названиях географических объектов.

Наконец, в качестве «географического антимифа» можно вспомнить еще один историко-географический документ. Ничего о Мамае не упоминается на Каталонской карте, которая была составлена в 1375 г., когда Мамай находился на пике своего могущества и, как мы помним, воспринимался как «царь» на Руси и в странах Востока. Несомненно, если бы он предъявил такие претензии или если бы управлял подконтрольными ему землями самовластно, отодвинув в сторону номинальных ханов, сведения о нем появились бы в этом источнике, столь подробно и разносторонне освещающем мировую политическую систему второй половины XIV в. А между тем Орду на этой карте олицетворяет хан Джанибек.[616]

Еще одним источником, не допускающим двояких толкований, являются данные генеалогии — информация о потомках Мамая, которые в разное время действовали в тюрко-монгольских государствах Евразии. И если авторы идеологизированных исторических хроник и летописей, сообщая о самом Мамае, выражают негативное отношение своих заказчиков к нему, то информация о потомках бекляри-бека носит куда более позитивный характер. Это позволяет понять, как же на самом деле относились к Мамаю и его роду и оценивали их деятельность современники и потомки.

До нас дошли источники, содержащие информацию о киятах — потомках и родственниках Мамая, действовавших в конце XIV-XVI вв. Эта информация, равно как и данные топонимики, археологии и нумизматики, не то чтобы скрывается от читателей специалистами — она просто замалчивается. А между тем судьба потомков Мамая и их родственников и в самой Золотой Орде, и в чингизидских государствах более позднего времени способна пролить свет на истинное отношение к Мамаю в золотоордынской политической традиции после его смерти.

Информация о прямых потомках бекляри-бека, оставшихся в Золотой Орде после его смерти, довольно немногочисленна. В частности, тимуридские историки сообщают, что один «сын Мамака» был в 1391 г. захвачен в плен Амиром Тимуром, когда шел на соединение с ханом Токтамышем, чтобы вместе с ним принять участие в битве на Кондурче.[617] И хотя тимуридские исторические сочинения не содержат сведений о его дальнейшей судьбе, современные авторы высказывают предположение, что он погиб или был казнен в плену.[618] А.А. Шенников, исследуя «Родослов князей Глинских», приходит к выводу, что один из сыновей Мамая в 1380-е гг. бежал в Литву, а второй владел родовым уделом в районе Червленого Яра и Глины.[619] По-видимому, второй из сыновей Мамая и тождественен «сыну Мамака» тимуридских историков. Как бы то ни было, эти сведения позволяют сделать два вывода. Во-первых, дети Мамая сохранили влиятельное положение и владения в Золотой Орде, что вряд ли Токта-мыш позволил бы сыновьям «узурпатора» и «сепаратиста»: изменников золотоордынским ханам уничтожали со всем родом. Во-вторых, тот факт, что сын Мамая намеревался сражаться вместе с убийцей своего отца Токтамыш-ханом против иноземных захватчиков, позволяет предполагать, что Токтамыш не преследовал род своего соперника (и, как мы предположили выше, оказал или позволил оказать Мамаю посмертные почести), что позволило сыновьям бекляри-бека примириться с новым монархом.

Члены одного татарского рода, проживавшего в Саратовской и Симбирской губерниях, в шаджара (генеалогии), составленном около 1895 г., возводили свое происхождение к «Мамай-хану» через его сына Алимджана. Исследователи высказывают обоснованное сомнение в том, что это мог быть знаменитый бекляри-бек: исходя из числа поколений его потомков, упомянутый «Мамай-хан» должен был жить не позднее XVI-XVII вв. и являлся, скорее всего, мишарским феодалом, носившим то же имя.[620] Однако сам факт, что составители генеалогии считали своим предком золотоордынского Мамая (хотя и не смогли убедительно доказать свою связь с ним), позволяет сделать вывод, что в их глазах он являлся не врагом татар, Золотой Орды, а ее могущественным правителем.

Еще одна ветвь киятов оказалась тесно связанной с потомками Шибана, сына Джучи. Д.М. Исхаков на основании ряда источников предположил, что золотоордынские кияты изначально являлись кланом, состоявшим на службе у Шибанидов.[621] Вполне возможно, что после падения власти Тенгиз-Буги в Синей Орде его потомки и родственники нашли убежище как раз во владениях потомком Шибана. Такой вывод позволяют сделать и сведения Утемиша-хаджи, согласно которым Исатай, Джир-Кутлуг и Тенгиз-Буга притесняли восточных Джучидов — за исключением Шибанидов, которые в память о прежних дружеских отношениях могли выказать благорасположение их потомкам.[622] По-видимому, из числа этих киятов был и эмир Урусчук (Урус Хак) — один из военачальников Токтамыша, сражавшихся против Амира Тимура в битве на Кондурче в 1391 г., возможно, вместе с Шибанидами, также участвовавшими в этом сражении.[623]

Есть также сведения о том, что кияты впоследствии состояли на военной службе и у ханов-Шибанидов, возглавивших в XV в. левое крыло Улуса Джучи, именовавшееся с этого времени Тюменским юртом или, как его принято именовать в историографической традиции, «государством кочевых узбеков».[624] Один из них, Бузунджар-бий, по мнению узбекского исследователя Б.А. Ахмедова, даже претендовал на трон узбекского государства в конце 1460-х гг. (правда, это мнение впоследствии было убедительно опровергнуто).[625] В составе войск Мухаммада Шайбани-хана кияты участвовали в завоевания государства Тимуридов в начале XVI в.[626] По сообщению Махмуда б. Вали, бухарского историка середины XVII в., в его время кияты являлись одним из наиболее влиятельных кланов бухарской знати.[627] Эмиры из племени кият упоминаются и в Хивинском ханстве XVII-XVIII вв.[628] Встречаются представители племени кият и среди казахской аристократии в Ташкенте конца XVIII в.[629] Полагаем, эти кияты также могли быть потомками Тенгиз-Буги, а не его двоюродного брата Мамая, поскольку судьба бекляри-бека и его потомков была связана с западным крылом Золотой Орды.