Читать онлайн «Русское Средневековье». Страница 32

Показателем возросшей мощи Москвы стали события конца 1383 — начала 1384 года. Тогда великий князь литовский Ягайло Ольгердович (в 1380 году бывший союзником Мамая против Дмитрия Ивановича) заключил с Дмитрием Донским договор, по которому он должен был жениться на дочери московского князя, принять православие и даже быть «в воле» его, т. е. признать некоторую степень зависимости от Дмитрия. Правда, этот план не был реализован, поскольку Ягайло получил более выгодное предложение — жениться на польской королеве Ядвиге и (приняв католичество) сделаться королем Польши. Но само появление такого проекта говорит о степени влиянии Дмитрия Донского — наследственного теперь владетеля великого княжества Владимирского. Если же говорить об отдаленных последствиях объединения Московского и великого Владимирского княжеств, то оно создало основу государственной территории будущего единого Русского государства — России.

Подведем итог:

Дмитрий Донской не свергал «ордынское иго» в 1380 году, а хан Тохтамыш не восстанавливал его в 1382 году Великий князь Дмитрий Иванович всю жизнь посвятил достижению не цели полного свержения ордынской власти, а цели превращения великого княжения владимирского в «отчину» московских князей. Необходимым условием этого превращения было признание его со стороны ордынского «царя», чья верховная власть над Русью продолжала в ту эпоху рассматриваться как легитимная. Дмитрию удалось добиться такого признания от хана Тохтамыша в 1383 году.

Источники: Полное собрание русских летописей. Т. 4. Ч. 1. М., 2000 (Новгородская Четвертая летопись); Т. 6. Вып. 1. М., 2000 (Софийская первая летопись); Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922 (Рогожский летописец); Т. 18. М., 2007 (Симеоновская летопись); Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М. — Л, 1950.

Литература: Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980; Егоров B. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Там же; Кучкин В. А. Дмитрий Донской // Вопросы истории. 1995. № 5–6; он же. Договорные грамоты московских князей XIV века: внешнеполитические договоры. М., 2003; Горский A.A. Москва и Орда. М., 2000; Он же. Всего еси исполнена земля Русская…: Личности и ментальность русского Средневековья. М., 2001; Он же. Русь: От славянского расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 4, очерк 4.

Вопрос, вынесенный в заголовок этой главы, любому, кто имеет хоть какое-то представление об отечественной истории, покажется странным. Со школьной скамьи все знают — ордынское иго пало в 1480 году. Ведь тогда произошло знаменитое «стояние на Угре», когда войска великого князя московского Ивана III и хана Ахмата два месяца стояли по разные берега реки, не вступая в сражение. Затем хан отступил, и зависимость Москвы от Орды прекратилась.

Однако если вы обратитесь к историческим источникам конца XV столетия, то напрасно будете искать там трактовку событий 1480 года как ознаменовавших освобождение от ордынской власти. Противостояние московских и ордынских войск на берегах Угры описано подробно, есть несколько вариантов повестей о нем. Но нигде не говорится не то что о падении многолетней зависимости, нет даже какой-нибудь более скромной констатации — например, что Иван III с этого момента перестал платить дань. Речь в источниках идет только об «избавлении» от конкретного нашествия.

Более того, трактовки событий 1480 года как конца зависимости от Орды вы не встретите и в позднейшее время — ни в памятниках XVII столетия, ни в историографии XVIII века. Первым, кто связал их с падением «ига», был, в начале XIX столетия, Н. М. Карамзин. Завершая в своей «Истории государства Российского» рассказ о событиях на Угре, он написал: «Здесь конец нашему рабству». Но даже после Карамзина историки долгое время жестко не связывали освобождение от «ига» со «стоянием на Угре». Такая связь закрепилась в историографии только в XX столетии.

Правда, отражение похода Ахмата упоминается в связи с рассуждениями об избавлении от иноземной власти в двух памятниках середины — второй половины XVI века. Один из них — послание Ивану Грозному (по-видимому, руки его духовника Сильвестра), другой — «Казанская история», произведение о присоединении Казани к Русскому государству. Однако внимательное чтение убеждает, что в обоих памятниках освобождение не связывается именно и только с происшедшим в 1480 году.

В послании Сильвестра о походе Ахмата на Русь говорится в самых общих выражениях: «Гордый царь Ахмать Болшия Орды[70] воздвигъ помыслъ лукавь на Русскую землю, со многими орды, съ великими похвалами во многихъ силахъ вооружився, пришелъ на Русскую землю со множествомъ многимъ воинствомъ, великою городостию дышуще, помысливъ высокоумиемъ своимъ и рече: избию все князи русские, и буду единъ властецъ на лицы всея земли, а не ведый, яко мечъ Божий острица на нь. И восхоте пленити всю Русскую землю…» Здесь нет ни одной конкретной детали, указывающей на то, что речь идет только о походе 1480 года. Далее упоминаются (также в общих выражениях) бегство и гибель Ахмата (погиб он в начале 1481 года в результате нападения ногайских и сибирских татар) и последующее полное уничтожение Орды — она «без памяти разсыпашеся и погибоша» (в действительности Орда прекратила свое существование только в 1502 году). И лишь затем констатируется: «А православныхъ великихъ князей Господь Бог рогъ возвыси и от нечестивыхъ поганыхъ царей свободи».

В «Казанской истории» события излагаются в такой последовательности: Ахмат вступает на ордынский престол, посылает к Ивану III послов с требованием дани за прошлые годы, великий князь отказывается, и «царь» выступает в поход. В рассказе о походе упоминаются река Угра и ряд конкретных деталей событий 1480 года (в том числе и дата). Но, кроме того, говорится о разорении «Орды» (в смысле оставленных Ахматом без защиты степных становищ) служившим великому князю касимовским ханом Нурдовлатом, братом крымского хана Менгли-Гирея, и князем Василием Ноздреватым. В 1480 году ничего подобного не происходило. Возникновению такой легенды могли способствовать события, имевшие место совсем в другие годы. В 1471 году вятчане (жители тогда еще самостоятельной Вятской земли), спустившись, как и Нурдовлат с Василием Ноздреватым по «Казанской истории», в судах по Волге, разорили Сарай — древнюю столицу Орды. В 1472 году отступление Ахмата от Оки (в ходе его первого похода на Москву, о котором речь пойдет ниже) на Руси связывали, в частности, с боязнью, что служилые татарские «царевичи» великого князя Данияр (в то время державший город Касимов на Оке, позже отданный Иваном III Нурдовлату) и Муртоза «возьмут Орду» (оставшуюся без прикрытия степную ставку хана). В 1487 году Иван III посылал Нурдовлата, а в 1490 и 1491 годах его сына Сатылгана воевать Орду (до военных столкновений в эти годы дело не дошло). В 1501 году на Орду ходил Василий Ноздреватый. Наконец, в 1502 году с Ордой покончил брат Нурдовлата крымский хан Менгли-Гирей.

Далее в «Казанской истории» говорится об отступлении и гибели Ахмата и подводится итог: «И тако скончашася цари ординстии, и таковым Божиим промыслом погибе царство и власть великия Орды Златыя. И тогда великая наша Русская земля освободися от ярма и покорения бусурманского».

Очевидно, что в послании Сильвестра и «Казанской истории» события московско-ордынских отношений при Иване III (от вступления Ахмата на ордынский престол, происшедшего во второй половине 60-х годов XV века, до гибели Орды в 1502 году) не расчленены во времени, и освобождение от «ярма» связывается не с одним из них, а с их совокупностью.

Если же обратиться к источникам конца XV столетия, обнаруживаются известия, никак не согласующиеся с тезисом о «ликвидации ига» в 1480 году.

Польский хронист Ян Длугош, умерший в мае 1480 года (т. е. до событий на Угре — они происходили осенью), в своей «Истории» под 1479 год поместил (в связи с темой отношений Польши и Литвы с Москвой) весьма панегирическую характеристику великого князя московского Ивана III. Начинается она с утверждения, что Иван, «свергнув варварское иго,[71] освободился со всеми своими княжествами и землями, и иго рабства, которое на Московию в течение долгого времени… давило, сбросил». Итак, «стояния на Угре» еще не было, а в Польше уже существовало убеждение, что Иван III покончил с властью Орды…

В 1474 году Иван III провел переговоры с правителем Крымского ханства Менгли-Гиреем, враждовавшим с Ахматом. Был составлен проект договора о московско-крымском союзе. В нем не только нет намека на зависимость Москвы от Большой Орды, но Ахмат фигурирует как «волчий недруг» Ивана и Менгли-Гирея. При этом московская сторона не соглашалась прекратить обмен послами с Ахматом, но примечательно, с каким обоснованием: «Осподарю моему пословъ своих к Ахмату царю как не посылати? — должен был сказать Менгли-Гирею посол Ивана III Никита Беклемишев, — или его послом к моему государю как не ходити? Осподаря моего отчина с ним на одном поле, а кочюет подле отчину осподаря моего ежелет; ино тому не мощно быть, чтобы межи их послом не ходити». Обмен посольствами не может быть прекращен, поскольку волею судеб Ахмат — сосед великого князя московского, кочует и кочует себе рядом с его владениями; никакой ссылки на многолетнюю зависимость… Поскольку правящие круги Крымского ханства о факте этой зависимости не могли не знать, следует полагать, что московская сторона дала понять — она более не признает отношений такого рода с Большой Ордой.