Читать онлайн «Кризис власти». Страница 18

На голосование был прежде всего поставлен вопрос о коалиции. Ставя этот вопрос, Чхеидзе заявил: «Три дня тому назад я говорил, что не могу взять на себя ответственность советовать Исполнительному Комитету послать своих представителей в правительство. Теперь создалось такое положение, что я, напротив, не могу взять на себя ответственность советовать отказаться от вхождения в правительство».

Это голосование Исполнительного Комитета было более показательно, чем голосование 28 апреля, когда не только в среде большинства, но и в среде левой оппозиции многие намеренно уклонились от подачи голоса. За коалицию было подано 44 голоса, против – 19, воздержалось 2.

Результаты голосования были встречены аплодисментами большинства, и Исполнительный Комитет перешел к обсуждению дальнейших шагов для образования нового правительства.

Исполнительный Комитет, приняв решение об образовании коалиционного правительства, немедленно же перешел к обсуждению программы нового правительства, состава его и взаимоотношений его с Советом.

Большинство Исполнительного Комитета считало само собой разумеющимся, что в основу переговоров с правительством о программе новой власти мы должны положить решения Всероссийского совещания Советов.[4] В самом деле, тщательно разработанная программа по вопросам внутренней и внешней политики, которую приняло Всероссийское совещание, представляла собой не изложение социалистических воззрений, а практически осуществимую программу демократии, отражавшую стремления огромного большинства народа и учитывавшую всю существовавшую тогда международную и внутреннюю обстановку.

Письменного текста будущей декларации правительства мы не имели времени заготовить, но я устно изложил основные положения, которые мы должны были предложить при переговорах о коалиции как программу мероприятий, осуществимых до созыва Учредительного собрания. Эти общие положения, одобренные в принципе Исполнительным Комитетом, мы с Даном затем формулировали письменно, и наш текст с некоторыми незначительными изменениями был утвержден Исполнительным Комитетом для представления правительству в следующем виде:

«1) Деятельная внешняя политика, открыто ставящая своею целью скорейшее достижение мира на началах самоопределения народов, без аннексий и контрибуций, и в частности подготовка переговоров с союзниками в целях пересмотра соглашений на основе декларации Временного правительства от 27 марта.

2) Демократизация армии, организация и укрепление боевой силы ее и способности к оборонительным и наступательным действиям для предотвращения возможного поражения России и ее союзников, что не только явилось бы источником величайших бедствий для народов, но и отодвинуло бы и сделало бы невозможным заключение всеобщего мира на указанной выше основе.

3) Борьба с хозяйственной разрухой путем установления контроля над производством, транспортом, обменом и распределением продуктов и организации производства в необходимых случаях.

4) Всесторонняя защита труда.

5) Аграрная политика, регулирующая землепользование в интересах народного хозяйства и подготовляющая переход земли в руки трудящихся.

6) Переустройство финансовой системы на демократических началах в целях переложения финансовых тягот на имущие классы (обложение военной сверхприбыли, поимущественный налог и т. п.).

7) Введение и укрепление демократического самоуправления.

8) Скорейший созыв Учредительного собрания в Петрограде».

При обсуждении этих положений в Исполнительном Комитете прения сосредоточились на двух первых пунктах.

Суханов в своих «Записках о революции» часто жалуется на то, что руководящее большинство Исполнительного Комитета стремилось «зажать рот» интернационалистской оппозиции. На самом же деле трудно представить себе большее долготерпение, чем то, которое обнаруживало большинство Исполнительного Комитета по отношению к интернационалистам и примером которого могут служить прения в этот вечер. В заседании Исполнительного Комитета, занятого спешной выработкой программы, которая должна была быть представлена на следующий день для неотложных переговоров, они вносили поправки, которые не имели ни малейших шансов быть приняты, так как эти поправки много раз отвергались раньше как самим Исполнительным Комитетом, так и Петроградским Советом и Всероссийским совещанием Советов. Большевики обычно вносили такие поправки на публичных собраниях, и эти их действия имели то оправдание, что они служили интересам пропаганды. Но интернационалисты, внося эти поправки в деловое собрание Исполнительного Комитета, не могли даже сослаться на этот мотив, ибо заседания Исполнительного Комитета не были публичны и отчеты о них не печатались.

В пункт первый нашей программы, касавшийся внешней политики, интернационалисты предлагали с целью давления на союзников внести указание, что коалиционное правительство оставляет за собой право в случае нужды опубликовать тайные царские договоры с союзными правительствами относительно целей войны и условий мира.

Еще на Всероссийском совещании Советов, где я выступал в качестве докладчика по вопросу о войне и мире, мне пришлось высказаться по поводу аналогичного предложения, внесенного тогда большевиками, и указать, что опубликование Россией тайных договоров без согласия союзников было бы актом форменной нелояльности, тем более недопустимым, что мы были лишены возможности одновременно опубликовать тайные империалистические договоры германской коалиции. Я напомнил оппозиции, что Всероссийское совещание Советов в подавляющем большинстве отвергло эта предложение большевиков, осуществление которого было бы понято народами союзных и нейтральных стран как акт прогерманской пропаганды и извратило бы, таким образом, в глазах всего мира смысл нашей борьбы за всеобщий демократический мир.

Вторая поправка интернационалистов касалась вопроса об активной обороне страны.

Указание в пункте втором нашей программы на необходимость укрепления боевой силы армии и ее способности к оборонительным и наступательным действиям они считали неуместным в устах советской демократии. Суханов, Стеклов и другие доказывали, что мы должны ограничиться требованием демократизации армии с целью сохранения в ней порядка.

Здесь опять повторялся тот спор, который нам пришлось вести с большевиками на Всероссийском совещании. Я указал интернационалистам, что их предложение шло вразрез со всей политикой советской демократии, которая не переставала внушать идущим за нею массам сознание того факта, что Советы ввиду завоеванного ими решающего влияния на направление всей политики революционной России являются силой более, чем кто бы то ни было, ответственной за организацию активной защиты страны от вторгшегося в ее пределы врага.

Само собой разумеется, что обе указанные поправки без дальнейших прений были отвергнуты.

Более интересны были прения по вопросу о составе нового правительства и его взаимоотношениях с Советом.

Ввиду соотношения сил, существовавшего в стране накануне образования коалиционной власти, всем нам было ясно, что в правительстве, составленном из представителей революционной демократии и буржуазии, главное влияние на направление политики, так же как и главная ответственность, должны были выпасть на долю представителей Совета, самой сильной организации в стране.

Следовало ли из этого, что социалисты должны были требовать предоставления им большинства мест в правительстве?

Большевики и интернационалисты, бывшие вообще противниками коалиции, по этому вопросу не высказывались. Но Суханов, Гольденберг и Стеклов, которых называли левыми коалиционистами, доказывали, что основным условием коалиции должно быть требование большинства для советских представителей.

Особенно горячо эту точку зрения отстаивал Суханов. Мы не должны стесняться поставить вопрос ребром, говорил он. Надо, по Лассалю, сказать, что есть. В условиях русской революции коалиция означает, что буржуазные представители будут пленниками социалистической демократии, и мы должны это прямо сказать правительству. «Это можно думать, но этого говорить нельзя», – заметил Суханову среди общего смеха Гольденберг.

Среди эсеров были также сторонники требования социалистического большинства в правительстве. Этой точки зрения держался и Чернов, который был в это время в Москве и только к самому концу переговоров об образовании коалиционного правительства вернулся в Петроград.

Но в руководящей группе Исполнительного Комитета никто не считал нужным требовать для социалистов большинства портфелей. Те же самые соображения, которые побуждали нас отклонять в течение долгого времени самую идею вхождения в правительство, заставляли нас теперь предпочитать сохранение буржуазного большинства в коалиционном правительстве. Такой состав правительства должен был наглядно демонстрировать стоявшим за нами массам действительное положение в стране. Ибо, несмотря на огромную популярность, которой пользовались Советы в среде наиболее активных слоев населения, в общей национальной жизни буржуазные классы сохраняли очень большое значение как ввиду их влияния на интеллигентские и технические силы страны, так и в силу того факта, что основы буржуазных воззрений соответствовали, по существу, всему настроению не организованного еще населения, огромное большинство которого состояло из крестьян.