Читать онлайн «Кризис власти». Страница 17

Но главное, что озабочивало кн. Львова, были не имена кандидатов, а взаимоотношения будущего, преобразованного правительства с Исполнительным Комитетом. В ответ на мое указание, что мы готовы пересмотреть формы контроля, избегая всего, что могло бы вызвать впечатление вмешательства Совета в функции власти, кн. Львов сказал:

– А можете ли вы отказаться от формулы «постольку-поскольку»? В этой формуле есть нечто унизительное для правительства. В ней выражается постоянное недоверие, подозрение. Только выражением полного, безоговорочного доверия сможет Совет способствовать действительному укреплению власти.

Я ответил, что мы можем изменить слова, но не мысль, выраженную в формуле «постольку-поскольку»; что принцип поддержки власти в меру осуществления выработанной программы освящен европейской парламентской практикой и ничего унизительного для правительства не представляет. Эти объяснения явно не удовлетворили кн. Львова, но все же беседа закончилась тем, что он обещал обсудить наши предложения с членами правительства и держать нас в курсе дальнейших решений.

Но в царившей вокруг возбужденной революционной атмосфере спокойное обсуждение положения в поисках выхода из кризиса оказалось невозможным.

На другой день, 29 апреля, произошла сенсационная отставка Гучкова. Сенсационна была, собственно, не самая отставка, а форма этой отставки: без предупреждения правительства, без предварительного обсуждения вопроса с товарищами по министерству военный министр в ходе войны покидал свой пост, заявляя, что правительство лишено возможности отправлять свои функции и что он, военный министр, «не может далее нести ответственность за тот тяжкий грех, который творится в отношении родины».

Этот акт означал демонстративный разрыв Гучкова и стоявших за ним правых кругов буржуазии с Временным правительством. Совершая этот акт, Гучков и его сторонники не могли, конечно, не знать, что в наэлектризованной революционной атмосфере, где так легко распространялись слухи о контрреволюционных замыслах правых кругов, такое заявление было лишь на руку тем, кто хотел вырвать массы из-под влияния демократически настроенных Советов и толкнуть их на путь уличных выступлений. Но эта перспектива не смущала Гучкова и его сторонников, так как в борьбе с демократией они явно взяли курс на политику, определяемую принципом «чем хуже, тем лучше».

Возбуждение, вызванное уходом Гучкова, усиливалось еще тем, что возникли слухи, будто высший командный состав армии готовится из солидарности с Гучковым подать в отставку.

30 апреля в Исполнительный Комитет явилась делегация офицеров Петроградского штаба с полковником Якубовичем во главе. Она была принята несколькими членами Исполнительного Комитета, которые в тот момент оказались налицо; среди них были Гоц, Богданов и несколько других. Якубович и сопровождавшие его офицеры выражали возмущение демонстративным уходом Гучкова и высказывали опасение, что этот уход, особенно если он будет сопровождаться уходом и некоторых командующих отдельными фронтами, вызовет в армии волнения и беспорядки. Единственным способом предотвратить разложение армии Якубович и его друзья считали образование твердой власти с участием советских представителей. Они пришли со специальной задачей – убедить руководителей Совета в необходимости немедленно вступить в правительство. Мы подходим к делу, говорили они, не как политики, а как военные. Какую именно политику должно вести правительство, нас сейчас не касается, но как военные, на которых лежит ответственность за судьбу армии, мы вам со всей категоричностью заявляем, что только правительство с участием представителей советских партий может спасти страну от катастрофы. Необходимо, чтобы правительство пользовалось авторитетом в армии, а в армии авторитет имеете только вы, руководители Совета. Спорьте меж собою, как хотите, пишите какие угодно программы, но входите в правительство, берите власть в свои руки, и прежде всего берите в свои руки власть в армии. Если вы в правительство не войдете, то в ближайшее же время беспорядки в армии увеличатся, фронт развалится, и ответственность за это будет лежать на самой влиятельной части демократии, т. е. на вас.

Рассказывая нам об этом визите, Гоц и Богданов говорили, что Якубович и его друзья производили впечатление искренних и решительных людей, готовых отдать свои силы на укрепление демократии. Появление этой группы «младотурков», как назвал их Чхеидзе с оттенком юмора, не покидавшего его в моменты самой большой озабоченности, было очень симптоматично. Правда, мы знали, что группа Якубовича не выражала взглядов широких кругов офицерства, которые были настроены гораздо правее. Но настроения этой группы совпадали с настроениями армейских комитетов на фронте и в тылу и значительной части демократических организаций, которые буквально засыпали Исполнительный Комитет по телеграфу или через делегатов просьбами и требованиями об образовании коалиционного правительства. Отставка Гучкова еще более усилила эту кампанию, так как уход военного министра был воспринят всеми как симптом разложения правительства. Противостоять этой кампании становилось с каждым днем и каждым часом все труднее и труднее. Надо было, не медля ни минуты, дать стране обновленную власть.

1 мая, идя на свидание с кн. Львовым, который пригласил меня для ознакомления с положением, создавшимся в правительстве, я в согласии с товарищами из руководящей группы Исполнительного Комитета заранее решил, что, если встретятся какие-либо затруднения для того преобразования, которое мы предлагали, надо будет принять единственно остающийся исход – коалицию.

Во время этого свидания кн. Львов сказал, что уход Гучкова произвел на весь состав правительства впечатление удара изнутри, ослабляющего престиж и без того расшатанной власти. Наше предложение не было принято, ибо никакое пополнение правительства без прямого участия представителей Совета не могло, по мнению большинства правительства, дать власти нужную силу. Некрасов и Мануилов предлагали немедленно вручить коллективную отставку министерства Комитету Думы и Исполнительному Комитету. Но кн. Львов настоял на том, чтобы обратиться к Исполнительному Комитету с повторным предложением коалиции и только в случае нового отказа Исполнительного Комитета сложить свои полномочия. Кн. Львов при этом ознакомил меня с проектом официального правительственного заявления, которое должно было появиться на другой день. В этом заявлении правительство резко осуждало нелояльное поведение Гучкова, единолично принявшего решение покинуть министерство. Вместе с тем правительство возобновляло предложение коалиции и выражало надежду, что вступление в его состав представителей демократии восстановит единство и полноту власти, нужные для спасения страны.

При таком положении было ясно, что ни о каких паллиативных мерах для разрешения кризиса больше нельзя было и думать. Новый отказ Исполнительного Комитета от коалиции мог лишь привести к коллективной отставке правительства и обострению кризиса.

Когда, вернувшись от кн. Львова, я сообщил о разговоре с ним моим ближайшим товарищам, все они согласились, что надо откинуть все колебания и принять предложение о коалиции.

Весь состав Исполнительного Комитета был налицо в Таврическом дворце. Чхеидзе немедленно открыл заседание, и я, сделав краткий доклад о создавшемся положении, предложил пересмотреть принятое решение об отказе от коалиции. Говоря об этом заседании, Станкевич в своих «Воспоминаниях» пишет: «Через несколько дней после первого своего решения Исполнительный Комитет вынужден был поставить вопрос о власти вторично. И даже без прений, просто после заявления Церетели: „Я высказываюсь за коалиционное правительство…“ – вопрос был решен положительно». Это описание, конечно, стилизовано. Верно то, что мое заявление в пользу коалиции было встречено таким одобрением, что исход голосования ни для кого не представлял сомнения. Но если не было прений в собственном смысле, были заявления, вызванные предстоящим вступлением советской демократии на новый, еще не изведанный путь. Большевики и интернационалисты снимали с себя ответственность за вхождение представителей Совета в правительство, а сторонники коалиции формулировали свои пожелания относительно состава и программы будущего правительства. Заседание длилось до поздней ночи. Был даже устроен перерыв, чтобы дать возможность различным фракциям Исполнительного Комитета точнее формулировать свои заявления и пожелания. На заседание приехал и Керенский. Его появление вызвало большой интерес, так как ожидали, что он сообщит какие-нибудь конкретные предложения правительства. Но Керенский ограничился изложением общих взглядов о трудности положения страны и о необходимости коалиции. Дан и Суханов поставили ему вопросы, касавшиеся предположений Временного правительства о составе и программе нового правительства, но Керенский ответил, что правительство пока ничего не решало, и покинул заседание, которое продолжало обсуждать вопросы, связанные с образованием нового правительства.