Читать онлайн «Россия и ислам. Том 1». Страница 98

256 Gunn G. Interpretation of Otherness: Literature, Religion and the American Imagination. № 4: Oxford Univ. Press, 1979. P. 6.

257 Она же в 60-70-e годы XV в. характеризуется (речь идет здесь о «восточном фронте») стремлением, во-первых, не допустить союза волжских ханств с Золотой Ордой (с этой целью в 1467–1669 гг. Иван III, мучимый, как и его преемники, «кошмаром коалиций», совершал походы на Казань); во-вторых, укрепиться (вначале – экономически) в Средней Азии, на Кавказе и в Персии, которая в свою очередь видела в Москве союзника в борьбе с Османами (см. подробно: Семенов Л.С. Путешествие Афанасия Никитина. М., 1980. С. 8–28). Русские посольства появились в Шемахе и в Тебризе. «Значит, мысли Афанасия Никитина о налаживании торговых связей между Индией и Россией через Персию и Кавказ были не так уж далеки от возможного» (Там же. С. 122).

258 Первым найдя этот труд, Карамзин с волнением написал: «Россия в XV веке имела своих Тавернье и Шарденей, менее просвещенных, но равно смелых и предприимчивых, индийцы слышали об ней прежде, нежели о Португалии, Голландии, Англии» (Карамзин Н.М. История Государства Российского. СПб., 1817. T. VI. С. 344).

259 Из последних работ см.: Семенов Д.С. Путешествие Афанасия Никитина. Там же (с. 138) приведена и библиография (впрочем, неполная).

26 °Cм. о них: Triefenbach I. Der Lebenslauf des Simplicins Simplicissimus: Figur, Initiation. Satire. – Stuttgart, Klett-Gotta. 1979.

261 «О, благоверные христиане, кто по многим землям много плавает, тот во многие грехи впадает и лишает себя Божьей веры»; «Итак, русские братья-христиане, кто из вас хочет идти в Индийскую землю, тогда ты оставь свою веру на Руси и, призвав Мухаммеда, иди в Индостанскую землю» («Хожение за три моря Афанасия Никитина 1466–1472 гг.». М.—Л. С. 57–58, 66).

262 «А Русскую землю Бог да сохранит! Боже сохрани! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя вельможи /бояре/ Русской земли несправедливы /не добры/. Но да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость. О Боже, Боже, Боже, Боже, Боже» (Там же. С. 68). В своем «Комментарии географическом и историческом» к никитинскому произведению И.П. Петрушевский пишет следующее. Молитва Афанасия Никитина о Русской земле, изложенная им по-тюркски, полнее и длиннее в Архивской рукописи, нежели в Троицкой, причем в заключительной фразе слово «Бог» повторено на четырех языках: арабском (олло // аллах), персидском (худа), русском (бог) и тюркском (дакъири // тангры). Молитва Никитина, продолжает Петрушевский, «выражает пламенную любовь к родине – Руси и одновременно осуждение ее политического строя» (утверждение, пожалуй, излишне категоричное. – М.Б.). Вероятно, это последнее обстоятельство и побудило нашего автора изложить свою молитву не по-русски, а по-тюркски» (Там же. С. 188–189). Думается, что и это обстоятельство, и прочие примеры обращения Никитина к ориентальным словам и выражениям («языковый сдвиг»), скорее всего, могут быть объяснены – уже упомянутым мною выше – процессом «расстройства семиотических систем» и нередкой у билингвов интерференцией (т. е. случаями отклонения от норм любого языка, которые происходят в речи билингвов в результате знакомства более чем с одним языком – см.: Weinrlich U. Languages in Contact. N.Y. 1953. P. 5). Отсюда – и другая проблема. Я имею в виду то, что коль скоро Никитин был билингвом (и уж наверняка – тем, кто функционально использовал чужой язык), то надо будет со временем детально показать, что и структура усвоенного им восточного языка определяла (если, конечно, всерьез принимать гипотезу W.L.Warf) его, Никитина, «расчленение мира» и тем самым его деятельность по отношению к этому миру. (О развитии некоторых неортодоксальных идейных импульсов на родине Никитина см.: Клибанов А.И. Свободомыслие в Твери в XIV–XV вв. // Вопросы истории религии и атеизма. Т. 6. М., 1958. С. 251–260.)

263 Для человека такого типа, как Никитин, смерть представлялась конечной и определяющей истиной жизни, всемогущим инструментом освобождения от иллюзий и обнажения реальности, ужасным опытом и вместе с тем – великой возможностью познания наказанием за грехи и в то же время – еще одним утверждением всемогущества Единого Бога, которого он пылко восхваляет посредством как эмоциональной и интеллектуальной интенсификации традиционных для православия метафор и образов, так и введения новых, мусульманских, понятий.

264 В Декане «бусурманин же Мелик (имеется в виду мелик Асад-хан, вероятно, джуннарский наместник. – М.Б.) много побуждал меня обратиться в веру бусурманскую. Я же ему ответил: «Господин, ты совершаешь молитву, и я так же совершаю; ты 5 молитв читаешь, я 3 молитвы читаю; я чужеземец, а ты здешний». Он же мне сказал: «Поистине, хотя ты и представляешься не бусурманином, но и христианства не знаешь». И впал я тогда во многие размышления и сказал себе: «Горе мне, окаянному, потому что от пути истинного заблудился и другого не знаю…» (Там же. С. 66).

265 В России, как и на Западе, идея централизованного абсолютистского государства покоилась на пессимистической в своей основе концепции человека, разрушительные инстинкты которого может обуздать только сильное государство с помощью сильной церкви. Поэтому даже в XVII в. «барочногуманистическая интеллигенция Европы была в подавляющем большинстве своем настроена в христианско-абсолютистском духе, хотя – и здесь обнаруживается важный элемент асимметрии – она лишь весьма относительно была привержена к одному вероисповеданию». (Internationale Arbeitskreise für deutsche Barockliteratur. Hamburg. 1976. (Dokumente für deutsche Barocklit). S. 32).

266 «Хожение…». М.—Л., 1948. С. 54, 55, 57. Русские – в частности, тверские – купцы имели торговые связи не только с Западной Европой и Литвой и Константинополем, но и с татарами и доходили даже до Персидского залива (см.: Ильин МЛ. Афанасий Никитин – первый русский путешественник в Индии. Калинин. 1955. С. 18–21). «Мы ничего не знаем о жизни Афанасия Никитина до путешествия, которому посвящены его записки, а, значит, и о том, какие торговые пути могли быть ему известны. Но в этом путешествии за три моря мы встречаем Никитина на путях, связывающих Русь с Востоком и через Кавказ и через Крым. Простое перечисление им городов Персии и Турции говорит о том, что они были известны на Руси» (Семенов Л.C. Путешествие Афанасия Никитина. С. 20).

267 Там же. С. 56.

268 Там же. С. 57. Эту тему Никитин развивает не раз. Так, «жены любят гостей – белых людей, так как их люди очень черны. И у которой жены от гостя зачнется дитя, то ее муж дает жалованье, и если родится белое, то тогда гостю пошлины 18 денег» и т. д. (Там же. С. 65).

269 Там же. С. 58.

270 «Около бутханы (все того же «капища идолопоклонников». – М.Б.) бреются старые женки и девки и обревают на себе все волосы» (Там же. С. 61).

271 «… бутхана весьма велика…. и вырезаны по ней бутовы деяния, всего вырезано 12 венцов, как Бут («кумир», «истукан», «языческий бог»; И.П. Петрушевский – в «Комментарии…». С. 177 – предполагает, что в данном случае перед нами искаженное описание статуи бога Шивы) чудеса творил, как являлся индийцам во многих образах: первое – в образе человека; второе – в образе человека, но с хоботом слона; третье – человеком в виде обезьяны; четвертое – человеком в образе лютого зверя. Являлся им всегда с хвостом, а хвост на камне вырезан с сажень… Бут в бутхане вырезан из камня… хвост у него перекинут через плечо… на нем нет ничего, только зад у него обвязан ширинкою, – облик обезьяний. А другие Буты совсем голые, нет ничего, с открытым задом, а женки Бута вырезаны голыми и со стыдом и с детьми. А перед Бутом стоит огромный вол, а высечен он из черного камня и весь позолочен. Его целуют в копыто и сыплют на него цветы…» (Там же).

272 Там же. С. 62. И все же тогда, когда это было ему нужно, Никитин устанавливал добрые отношения и с политеистами. Так, в Бидаре «познакомился со многими индусами и объявил им, что я христианин, а не бусурманин… Они не стали от меня таиться ни в чем, ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных видах; жен своих также не скрывали» (Там же. С. 60).

273 Там же.

274 Очень важно при этом учесть, что, как полагал Никитин, мусульманские владыки в Индии «все хорасанцы» (Там же. С. 58). т. е., иначе говоря, «не черные».

275 Там же. С. 71.

276 Ведь Никитин был мустамин, т. е. иноверец, прибывший из «стран кафиров» в мусульманское государство ради торговли или иных дел. Как таковой он пользовался там покровительством закона в течение года, после чего он должен был либо уехать, либо принять ислам, либо перейти в категорию зиммиев, в противном случае он подлежал обращению в рабство. «Очевидно, – пишет Петрушевский, – на основании этого права Асад-хан и добивался у Афанасия Никитина его перехода в ислам» (Петрушевский И.П. Комментарий. С. 166). Но за Никитина заступился хорасанский купец-мусульманин, и инцидент закончился благополучно для русского путешественника (См.: Там же. С. 57). Но дело кажется более сложным. Приезжий христианин имел право торговать, не будучи подданным мусульманского государства, в течение года, и только тогда он должен был покинуть его или принять ислам. Никитин же находился на территории государства Бахманидов не более трех месяцев. Полагают, что путешественник мог быть привлечен к суду за то, что, вопреки шариату, ездил верхом на коне. «Судя по расстоянию и времени, – пишет Семенов, – Никитин до Джуннара передвигался пешком, и сомнительно, чтобы он не знал о запрете, живя среди мусульман. Причины конфликта остаются пока загадкой, как и личность спасителя Афанасия Никитина» (СеменовЛ.С. Путешествие Афанасия Никитина. С. 86). Пытаясь доказать, что Никитин все же вынужден был принять ислам, Г. Ленхофф (Lenhoff G. Beyond Three Seas. P. 436) ссыпается на пример с Николо Конти, которого конфессионально-нетерпимые мусульмане Индии заставили принять ислам. Но, как напоминает Семенов, Конти принял ислам на обратном пути из Индии, в Аравии, пытаясь пройти через запретную для немусульман Мекку. Купцы-христиане селились на побережье Индии еще в раннем средневековье; Конти упоминает об общинах армян-несториан. Но Никитин «по всей вероятности был одним из первых, кто проник во внутренние области Декана, чем и обратил на себя внимание бахманидских властей» (Семенов Л.С. Путешествие Афанасия Никитина. С. 85).